Живой

Совет второй.
Что делать, если вы остались в дикой природе без обуви? 
Не паникуйте! 
Скорее всего обстоятельства происшествия вызвали трудности не только у вас одного. 
Найдите товарища, которому повезло меньше, чем вам, и возьмите его обувь. 
В случае, если ваш товарищ сохранил подвижность, используйте камни и иные подручные материалы. 
В лесах ориентируйтесь по оси вращения. 
На всякий случай запомните место, где вы добыли новые ботинки. Эту точку можно использовать как резервную, если вы не сможете добыть пищи. 
Внезапный факт от системы:
Не законсервированный труп сохраняет питательные свойства, в среднем, в течении суток. При использовании белкового преобразователя — до двух недель.
В целом, тот факт, что связался я с конечными психами, дошел до меня в тот момент, когда Укита перевел цену двух контейнеров элитной наркоты просто за то, чтобы я принял участие в этом проекте. Людоедство? Ну, за такие-то деньги… Возможно… Наверно… Постараюсь не есть знакомых. Короче, моральная дилемма имеет довольно простое решение. Насколько мне известно, в такие проекты идут только добровольцы. Значит, люди в принципе не возражают против такого исхода.
Интересно, а это замысел игровых сценаристов, некая историческая константа или какие-то конкретные требования выживания? И самое главное: где выдают белковый преобразователь?
С такими мыслями я неспешно поднимался по этим ступенькам. К тому же больше ничего интересного вокруг не происходило. Ничего не горело, ничего не взрывалось, трупы молчали.
Вода из фляги неприятно отдавала химозой и я старался пить как можно реже. Дрянное ощущение на языке и в горле едва не заставило меня выблевать выпитое. Воздух пал мокрым камнем и прелой зеленью. Так воняет из забытой тарелки с салатом.
Я поднимался все выше, не знаю, с какой именно целью. Подняться за границы облачности? Зачем? Чтобы посмотреть на облака сверху? Нет, выяснить где я нахожусь. Хотя погодите, мне же сказали: площадь игрового поля сопоставима с площадью Земли. Да, точно, Око Титанов. Инвесторами выступили крупнейшие игровые компании. Странный исторический казус. Те, кто раньше продавал насилие виртуальное, неожиданно стали торговать им в твердой валюте. Проводить гладиаторские бои. Они создали настоящий, населенный причудливыми существами мир, в котором человек был, в целом, где-то в середине пищевой цепочки. Или даже не так: в статусе полезной прикормки.
Станция должна была ознаменовать новую эру космических мегаконструкций и со своей задачей вроде справилась. Никогда особо не интересовался этой темой. Общественный строй космических станций, в которых проходили подобные проекты, был к людям моей профессии… минимально лоялен.
Это да, это не Мехико-28, где ты мог приобрести публичную лицензию на убийство. Все вмешательство государства ограничивалось только тем, что оно извещало человека, которого ты собирался убивать. И стоимость лицензии равнялась сумме его налоговых поступлений за последние десять лет, умноженной на пять.
Именно поэтому станция Мехико-28 носила статус самого безопасного места для сомнительного бизнеса. Тут твои привилегии прямо пропорционально зависели от твоего достатка. А функция публичной лицензии породила причудливое общество низов, членом коего был каждый, чья смерть не слишком дорогая. Хорошая станция, говорят они себе биосферный модуль недавно приобрели…
— Что, хорошая станция? Советуешь посетить? — из воздуха выплыл… Хрень какая-то, на двух ногах. Искажение в воздухе висит, не понятно ничего.
— Замечательно, я еще и сам с собой уже разговариваю. Просто супер! Укита, мужик, у меня к тебе есть охренительные вопросы! Просто охренительные! — я уставился на трехметровую фигуру. Это, вроде как, навороченный скаф.
— Мужик, ты все еще говоришь вслух, — мой собеседник терпеливо дождался того момента, пока я замолчу.
— Спасибо мое тебе большое, сглатывать главное не забывай и мы подружимся, — похвалил я собеседника за наблюдательность.
— Крейг, да он контуженый, не видишь по нему? — вторая фигура возникла рядом. Я бы сказал, неприлично близко ко мне родимому.
— Это вы, уроды, самолет сбили? — я бы рад заткнуться, да не могу, меня от ужаса несет.
— Так это, самолет был с мясом! — почти как пирожок, отметил я про себя. — Эльдразион проявился. Он самолёт и сбил.
— А откуда у вашего Эльдразиона ракетный комплекс атмосферный? — я жадно выкачивал из собеседников информацию.
— О, мужик, так ты не знаешь, куда попал? — еще одна фигура появилась из воздуха. Блин, сколько их тут? Может я куда-то на оживленную улицу зашел и это местные дорожные полицейские с меня охреневают? Типа несет меня по встречной полосе… Слепошарого.
— Ни малейшего представления. Я по очень веским причинам стер себе память, — говорил я совершенно искренне. Даже по голове постучал лысой.
— О, и что же тебя в твоем прошлом так пугает? — уточнил первый. Повисло неловкое молчание. Я сжалился над тупым собеседником.
— Слышь, дылда, так в этом и был весь смысл! У меня был ответ на твой вопрос и потому я стер себе память!
— А-а-а…
— Ага-а-а! А вы кто такие? Ожившие символы победы понтов над здравым смыслом? — а кем еще можно назвать людей в роботизированной броне с термокамуфляжем? В смысле, на хрена они вообще в этой броне? Люди в нашем мире давно не воюют.
— Легат шестого кевларового легиона Эрик Штреус, по прозвищу Лок, — представился собеседник. Голос шел из вокабулятора на шее, так что механический голос ничего мне не рассказал о своем хозяине.
— Док? — я потряс головой.
— Лок, — прозрачного задело мое уточнение. И неожиданно ожил интерфейс.
Лок.
Человек.
Статус: нейтральный.
Воинское звание: Легат (майор).
Условно съедобен.
    
Глава 3
— Слушай, а чем таким ты болеешь, что тебя есть нельзя? — стало реально интересно.
— Разговорчики! — из воздуха возник четвертый. Блин, да сколько их тут? — Короче, чудик, иди куда шел. Нас ты тут не видел!
— Да я как бы это… Вон тот, прозрачный, сам до меня докопался, — я неуверенно ткнул пальцем в одного из собеседников. У меня не было полной уверенности что этот тот самый, но какая мне разница?
— Надо было тебя проверить, человек ты или автомат.
— И что, автомат я? — чешу в затылке.
— Автоматы такими… — мой собеседник замолчал в раздумьях, — суицидальными не бывают. Иди куда шел.
— Мне можно, я с самолета упал, — ветер несет мои слова вниз по склону.