Грязная жизнь (ЛП)
Его лицо стало ближе, чем было раньше, и я понимаю через мгновение, что я та, кто неосознанно ищет его, ищет тепло его губ.
— Поцелуй меня, — шепчу я с мольбой.
Я хочу этого больше, чем следующего вздоха.
Но вместо этого он сжимает моё бедро, как бы наказывая меня.
— Воскреси его, чтобы я убил его снова.
Его слова — приказ, клятва, обещание. Вот, что бы он сделал для меня. Вот, что он сделает, чтобы защитить меня.
О, господи.
Моя киска сжимается от возбуждения, и это меня шокирует.
Что, чёрт возьми, со мной не так? Меня не должно возбуждать это. Насилие никогда мне не нравилось. Почему меня это так возбудило?
Я наивно моргаю, смотря прямо в его лицо, а кончик моего носа касается его.
— Пожалуйста, — умоляю я, положив руки на его подтянутый живот, проводя ими по груди, чтобы схватить его за плечи. — Поцелуй меня.
Но когда я пытаюсь коснуться его губами, Юлий отодвигается на пару сантиметров назад, глядя мне в глаза.
— Вот как это будет. Я не *бу мозги. Если я закончу с тобой, я тебе скажу. Ты никогда не узнаешь, на чьей ты стороне, потому что я буду держать тебя на своей грёбаной стороне вечно.
Это какое-то заявление. Возможно, это не признание в любви, но оно так близко к тому, что я собираюсь получить от Юлия. И для меня он идеален во всех чёртовых мыслях.
В животе растекается тепло, тело расслабляется, а счастье, возникшее от одного прямого заявления, ошеломляет.
— Хорошо. — Я дышу, потому что больше ничего не могу поделать с собой.
Он смотрит на мои приоткрытые губы, и мои внутренности воспламеняются от его глаз. Его слова — всё.
— Вечно.
Я понимаю, что я должна ему что-то ответить. И я даю ему это.
Я тихо, но со смыслом, повторяю:
— Вечно.
В его следующих словах меньше цветов и конфет, а больше огня и серы:
— Изменишь мне, — начинает он, протягивая руку, чтобы провести своими тёплыми пальцами по моему подбородку, — и они никогда не найдут твоё тело, малышка.
Такие моменты, как этот, напоминают мне, каким именно мужчиной является Юлий. Я не часто вижу человека под маской, но я знаю, что он там. Чувствую, как он прячется в тени, ожидая подходящего момента, чтобы выйти и поиграть.
Но его слова не тревожат меня. Они не пугают меня, потому что я никогда не буду изменять этому человеку. Для меня не будет другого, лишь только он, и я сделаю его счастливым. Юлий никогда не пожалеет о своём решении оставить меня. Клянусь. Я его. С этого момента я принадлежу ему.
Черт возьми, это почти звучало как свадебные клятвы.
Я молча раздумываю. Полагаю, мы действительно сделали это.
Прямо здесь и сейчас с Юлием я возвращаю себе права на своё тело. И я делаю это, отдавая ему себя. Придвигаясь ближе, прижимаюсь своей обнажённой грудью к его груди, мои соски напрягаются от возбуждения.
Хриплым от желания голосом я умоляю в последний раз:
— Ты сводишь меня с ума, малыш. А теперь, пожалуйста, ради всего святого, — мои руки скользят вверх по его плечам и нежно обхватывают шею, — поцелуй меня.
Попроси — и ты получишь это.
Рука на моём бедре невероятно близко притягивает меня, и, не раздумывая, я закидываю правую ногу на Юлия. Из-за этого неосознанного действия кончик его толстого твёрдого члена прижимается к нежному материалу моих трусиков, его жар заставляет издать лёгкий стон.
Давно я так не возбуждалась. Годами. Я уже и забыла, как ощущается оргазм, поэтому, когда Юлий хватает меня, сжимая мои ягодицы в руках, тиская и разминая, покачивая напротив моей влажной, скрытой за трусиками киской с нужным давлением, я даже не чувствую его приближение.
Моё сердце бешено колотится, и я чувствую, что парю. Мои глаза широко открываются, и по комнате танцуют разноцветные пятна. Мой рот открывается, когда Юлий крутит бёдрами, вызывая более сильное трение.
Это прямо здесь.
Прямо здесь.
Прямо… здесь.
Мои ногти впиваются в его затылок, притягивая его ко мне. Я прижимаюсь к его щеке и чувствую его мягкое дыхание напротив моей кожи. Это так заводит, что я хнычу.
Сначала потихоньку, затем всё сильнее и сильнее моя киска начинает неудержимо сжиматься, мои бёдра толкаются в такт сокращениям. Я стону долго и тихо, будто я животное в период течки. Полагаю, это подходящая реакция, с учётом того, какой дикой я себя ощущаю в этот самый момент. Наслаждение пульсирует во мне, разливаясь по всему моему телу, и внезапная слабость заставляет с трудом удерживать руки вокруг него.
Я растеклась лужицей блаженства, тяжело дыша в его тёплую щёку.
Мои трусики промокли. Я чувствую влажность напротив моего сверхчувствительного клитора и вздрагиваю. Сглатывая с усилием, прижимаюсь к его щеке и тихо бормочу:
— Прости.
Его тихий смех вызывает у меня улыбку. Юлий отстраняется, чтобы посмотреть на меня своим ласковым взглядом.
— Ты можешь извиняться за многое, Ана. — Он приближает свои губы к моим, и произносит напротив них: — Но никогда не извиняйся за это. Никогда, малышка.
Он наклоняется ко мне, захватывая мою нижнюю губу в свой рот, посасывая её.
Его губы полны вкуса мяты и ликёра, мой язык выскальзывает, чтобы лизнуть их, следуя по их изгибу. Юлий на вкус как секс и счастье. Крепко сжимая меня, он целует. Я приоткрываю губы, принимая все, что он может предложить. Его язык касается моего. Они танцуют вместе, совокупляются, и я прижимаюсь лицом к нему ближе. Он стонет мне в рот, и мои бёдра сжимаются вокруг его бёдер.
Движением, которое меня удивляет, Юлий скользит одной рукой по моей спине, по моему затылку, зарываясь пальцами в моих волосах, затем рычит:
— Чертовски люблю эти волосы. Никогда, бл*ть, не стриги их. — Его рука сжимает в кулак мои длинные густые пряди цвета тёмного шоколада, и он слегка тянет их, достаточно, чтобы выразить свою точку зрения. — Я буду чертовски зол, малышка.
Прямо сейчас, находясь в состоянии, возможно, лучшего оргазма в моей жизни, я соглашусь на все, что меня попросит Юлий.
— Cualquier cosa por ti, querido (прим. пер. на исп.: «Всё для тебя, дорогой»).
Я отпускаю, потянув за его руку, заставляя его отпустить мои волосы, прижимаю мои губы к его, целуя его так нежно, как только могу.
Всё для тебя, мой дорогой.
Он стонет мне в рот.
— Трахни меня. Я больше не могу ждать. Моему члену нужна ты. — Он целует меня глубоко, влажно и горячо. Его широкая рука обнимает моё мокрое местечко между ног, прижимая кончик пальца к щёлке моей киски и нежно массируя. Юлий кривит губы, а его глаза вспыхивают. — Ты впустишь меня в эту тугую киску, малышка? В эту горячую и мокрую киску?
О, господи. Такой красивый рот произносит такой разврат. Очень грязно.
Я люблю это.
То, что он говорит, вызовет у меня сердечный приступ и оргазм одновременно.
Я чувствую, что слаба против него, настолько слаба, что не могу заставить себя говорить. Вместо этого киваю, его глаза вспыхивают, явно довольные моим готовым ответом. Дотрагиваясь до шеи, Юлий берёт мои руки и опускает их вниз, мимо своего живота, ещё ниже, направляя их вниз, прежде чем обхватить ими свой твёрдый член.
И тогда я понимаю, насколько он большой.
— Он такой большой, — бормочу я, проводя моими расслабленными пальчиками по его толстому, жёсткому жару. И это не хорошо. Я бормочу это с чистым страданием, хмурясь.
— Да, это правда, — отвечает он. И Юлий не заявляет это с таким видом мол «Я самоуверенный мудак»; просто констатирует факт.
Чёрт возьми, я так устала от боли. Это немного притупляет моё возбуждение.
Юлий тянется назад, не прерывая контакта со мной, открывает ящик тумбочки и достаёт презерватив. Он не колеблется, как я, не давая мне сожалеть о своём выборе. Разрывая зубами пакетик из фольги, он протягивает презерватив между нами и натягивает его. И делает это, сохраняя при этом реальность.
— Я хочу трахнуть тебя без резинки, малышка, и этот день настанет, но ты была замужем за мужчиной-кобелем, который *бал всех вокруг, и он делал это, а потом трахал тебя без защиты. И я даже не собираюсь сейчас говорить о его брате, потому что я собираюсь трахаться и не хочу, чтобы мой стояк упал. — Он смотрит на меня. — Не говорю, что у тебя что-то есть, малышка, но я чертовски уверен, что не буду рисковать, а это значит, что пока мы оба не проверимся и не будем чисты, я не собираюсь целоваться с этой киской, которую я жажду больше, чем воздух, и не собираюсь быть без защиты, когда мы трахаемся.