Кингчесс (СИ)

И именно тогда и пришло это сообщение:
«К станции № 783/14 приближается спасательный челнок. Идентификационные данные…»
Тицин скопировал строчку идентификатора и бросил ее в дешифратор.
— О, черт! — удивленно проклекотал он. На экране дешифратора значилось «Челнок № 2 фрегата «Шелест»».
Почему-то Тицин даже не сомневался, что на борту окажется именно он — племянник Тицина. Ну и ладно. Выжил, и молодец — в жизни должно быть место случаю и везению. Тем более, сегодня удачливость выжившего племянника Шаха была и удачей Тицина — вопрос с тем, кто будет донором для нового объекта программы «Замена», отпал сам собой. Ну а затем, когда агент выполнит задачу, вновь списать его со счетов не составит никакого труда. Ведь гнездо Талуг должно исчезнуть… И почему именно его представители так талантливы и полезны? Даже жаль уничтожать «курицу, несущую золотые яйца». Но они слишком своевольны и опасны…
И не стоит радоваться раньше времени — ведь далеко не факт, что в челноке находится именно выживший агент ТРУ.
***
Ларок вновь ступил в коридор, в котором уже был два месяца назад. С тех пор здесь многое поменялось. К примеру, исчезли молчаливые статуи-истуканы. Вместо детей Фенрира вход охраняли вполне обычные боевые дроиды.
Дядя в этот раз не опоздал — он стоял в центре коридора, заведя крылья за спину.
— Снова здравствуй, племянник, — поприветствовал он Ларока.
— Здравствуйте, дядя. Я не опоздал?
— О, нет, — рассмеялся Шах. — Ты как раз вовремя. Наш друг и великий вождь уже минут пятнадцать забрасывает меня запросами, выясняя, кто же спасся с «Шелеста» и что именно случилось с фрегатом.
— Вождь?
— Ах да, мой мальчик, ты ведь не в курсе… За последние дни многое изменилось. Теперь республикой больше не правит совет.
— А кто же? — удивился Ларок.
— Тицин.
— Вот как? — нахмурился Ларок. За два месяца у него было вдоволь времени для размышлений, как и новой информации, над которой и нужно было подумать. Многое, после откровений дяди, поменялось, перевернулось, перекрасилось. Теперь он уже не был тем восторженным юнцом, мечтающим о карьере в ТРУ республики. Да и как о подобном может мечтать сын смутьяна, казненного нынешней властью?
— Кому же ты верен сейчас? — с ехидством в голосе поинтересовался Шах, когда они вновь шли по длинным коридорам станции.
— Явно не диктатору, захватившему власть в республике, — хмуро ответил Ларок.
— Быть может, самой республике? Или… — тут Шах добавил еще больше ехидства в голос. — Народу?
— Я хочу служить во благо своей страны, — пожал плечами Ларок. — Вот только нынешний лидер…
— Что? Не особо нравится?
— Мягко говоря…
— Так за кем бы ты пошел?
— Раз роялисты, вроде тебя, все еще продолжают борьбу, значит, королевская семья не вся уничтожена?
— Вся. Но есть близкие родственники королевской династии.
— И кто же это?
— Представители гнезда Талуг. Ведь я тебе говорил, кто твой отец. Он из королевской семьи, как и твой дед.
— Значит, мне нужно обращаться к вам «ваше величество», дядя? — с усмешкой спросил Ларок.
— Как хочешь, — рассмеялся и Шах. — Но тогда и мне придется обращаться к тебе «ваше высочество».
— Что-то мне кажется, — отсмеявшись, сказал Ларок, — что предстоит мне работа, мягко говоря, не достойная принца.
— Точно.
— И что же это?
— Ты станешь человеком!
  
Глава 2. Делец
 
Лаэр, развалившись на диване, крепко задумался над тем, насколько странными путями ведет его жизнь. Вот он всего несколько часов назад проклинал себя за свою жадность, которая вечно заставляла его попадать в самые неприятные ситуации, оказываться в переделках, выбираться из таких окраин, о которых другие даже и не слышали. А теперь, наоборот, в очередной раз хвалит себя за экономность, тонкий расчет, благодаря которому снова попал на что-то дельное, сулящее отличный заработок.
Все началось с той злосчастной баржи, которую он пригнал к мертвому полю по просьбе Слона.
 
И ведь действительно, как Слон тогда говорил, баржу было проще бросить — с имеющимися на тот момент на его счете средствами можно было просто плюнуть на нее и забыть. Но нет. Его семья уже давно жила в Израильском протекторате, как теперь назвали бывшую страну после глобальной войны. Однако не только прадед, дед или отец, даже он сам, Лаэр, даже его малолетний племянник знали, что их семья не может называться исконно местной — когда-то их предки прибыли сюда из далекой, холодной страны, расположенной очень далеко. В то время империя зла, как ее называли соседи, переживала не лучшие времена, равно как и ее граждане. И именно тогда глава семьи, прапрадед Лаэра, решил, что нужно искать лучшей судьбы в других местах, подальше от дома. Именно поэтому семья перебралась в тогда еще Израиль. По рассказам старших родственников, Лаэр знал, что этот переезд много стоил тогдашнему главе семьи — однако их фамилия, родственные связи, немалые деньги сыграли свою роль, и они смогли сбежать из некогда могущественной, а ныне агонизирующей, скатывающейся в черные пучины анархии, страны.
И казалось, все изменилось — какая-никакая работа для каждого из переехавших членов семьи, пусть небольшие, но все же средства, несоизмеримо большие по сравнению с теми, которые они могли бы достать на родине. Но все же семья бедствовала. Первой причиной этому стало то, что, вопреки ожиданиям, местные не приняли эмигрантов за своих. Их так и продолжали считать чужими. Причем такое отношение сохранилось и по сей день. Спустя несколько поколений, много лет Лаэр все равно прекрасно осознавал, что является здесь чужим. Если выпадал шанс заработать — он не доставался ему, если появлялись проблемы — казавшиеся хорошими друзьями коллеги резко отворачивались. Именно Лаэр всегда выгребал золу руками. Вот кажется — все хорошо, ты ладишь с коллегами, есть у тебя друзья, ты давно уже живешь здесь, как и твой отец, дед, прадед… Но все равно тебя не воспринимают своим. Чуть что, и сразу вспоминают, что ты — потомок эмигрантов, тебе выпадает тянуть лямку, а все возможности, будь то повышение, премия или любые другие блага, проходят мимо, достаются менее способному, опытному, но зато «своему», местному. Лаэр часто размышлял над этим фактом — как даже малознакомые люди понимают, что ты не являешься потомком тех, кто жил на этой земле столетиями? Как они это вычисляют? И сколько, в конце концов, здесь нужно прожить, чтобы, наконец, стать своим? Он помнил анекдот, который рассказывал уже покойный дед. Жаль, смысл этой шутки он смог понять только сейчас: «Еврей уехал в Израиль и вернулся. На вопрос удивленных друзей ответил — тут обзывают евреем, а там русским». И ведь все действительно так, как ни прискорбно это звучит. Лаэр, как и его отец, с детства был приучен к тому, что твое, даже по праву твое, на которое, казалось бы, никто не должен покуситься, нужно отстаивать. И возможно, это и выработало в нем чувство, которое сейчас все окружающие называли неимоверной жадностью. А что прикажете делать, если все вокруг получают помощь от правительства, а твоя семья вынуждена собирать целую кипу бумажек, чтобы доказать, что вам она тоже полагается? Как стать иным, если тебе нужно выбивать из начальства прибавку к зарплате, когда остальные уже ее получили, причем затратив на это гораздо меньше сил, чем ты? Нельзя стать щедрым среди людей, которые считают тебя чужим, даже более того, «кинуть» тебя, обмануть — для них является нормой, даже подвигом.
 
Чего говорить о жизни здесь, если даже в игре, во «Вселенной онлайн», его не приняли в израильский клан?
Сложно быть одиночкой в реальной жизни, но в игре, где можно заработать, одиночкой быть еще сложнее. Но ему, наконец, повезло — он смог прибиться к удачливому игроку, который, в свою очередь, умудрился занять немаленькую должность в крупном и богатом клане. Уже корпорации.