Твое обручальное кольцо

Слезы брызнули из глаз Марии и потекли по худым бледным щекам.
— Я люблю своих мальчиков, доктор Сандерс. Вы должны верить мне. — Ее глаза метнулись к Рону. — Скажите ей, мистер Бартон то, что говорили тому судье. Я… я хотела только напугать Джека и все — ради своих мальчиков. Я не такая ужасная женщина, как повторяли эти люди на суде. Я не такая!
Страстные слова, казалось, лишили больную последних сил. Бисерные капельки пота покрыли лоб, она тяжело дышала. Доктор Фостер встревоженно нахмурилась.
— Все хорошо, Мария, — успокаивающе сказал Рон. — Доктор Сандерс все понимает.
Он едва покосился на Джейн, но та заметила взгляд.
— Конечно, я понимаю, — сказала она очень мягко. — И сделаю все возможное, чтобы Габриэллу не забрали у тебя.
— Она… та женщина из Комиссии, которая приходила ко мне, сказала, что будет слушание о том… кому лучше отдать Габриэллу на воспитание.
— Не волнуйся, детка, — хрипло сказал Рон. — Никто не собирается отнимать у тебя девочку.
Мария не сводила глаз с Рона, словно он один мог что-то сделать для нее.
— Отец отказался от своей дочурки, — прошептала она. — Он говорил, что любит меня, но, добившись своего, решил, что я уже нехороша.
Рон наклонился к ней.
— Не беспокойся, Мария. Я буду на этом слушании. Женщину, которая приходила к тебе, ждут неприятности.
— Эта женщина… сказала, что есть много хороших семей, которые хотят иметь ребенка, и я должна отдать свою девочку. Она назвала это частным… э…
— Частным усыновлением, — тихо подсказал Рон. В большинстве случаев Джейн была согласна с решениями Комиссии по правам, но только не теперь.
— По ее словам, тебе следует отказаться от права опеки над Габриэллой? — спросила Джейн осторожно. — И ты не сможешь предъявить на нее права, даже когда снова станешь свободной?
Марии не понадобилось отвечать. Страдание в ее глазах говорило само за себя.
— Ты хочешь?.. — спросил Рои тихо и настойчиво. — Хочешь отдать девочку на удочерение?
— Я молила Святую Деву помочь мне найти хорошего человека для Габриэллы.
Лицо Рона дрогнуло, но он держал себя в руках.
— И молитва помогла?
Кивок был еле заметен.
— Я хочу, чтобы это были вы, — проговорила Мария задыхаясь. — Никого, кроме вас. Вы не такой, как другие адвокаты, как тот, который защищает Джека. Вы знаете, что значит быть одинокой и бояться. Чувствовать, что все против тебя.
Джейн заметила, как Рону становится все труднее. Марии удалось распознать истинного Рона под панцирем уязвленного, израненного жизнью мужчины.
— Все эти недели… во время суда… обо мне писали столько грязи в газетах… я молилась и молилась, чтобы кто-нибудь помог мне. Поверил, что я не такая плохая, как…
Содрогнувшись от внезапного приступа кашля, она упала навзничь, хрипло дыша.
Доктор, взяв Марию за руку, быстро проверила пульс и посмотрела на Рона. Кивнув, он достал из кармана вельветовой куртки записную книжку и ручку.
— Мне нужно имя человека, которому ты хочешь отдать на воспитание девочку. — Джейн никогда не слышала, чтобы он говорил таким мягким и добрым голосом. — И адрес, если ты его знаешь.
Странное выражение появилось на лице Марии.
— Я уже сказала, кто он, — прошептала она. — Это вы, мистер Бартон. Я хочу, чтобы вы взяли Габриэллу. — Слезы снова брызнули из ее глаз, когда она крепко стиснула его руку. — Обещайте мне… Все, о чем я прошу, не дайте Габриэлле забыть меня.
* * *
У медсестры был утомленный вид, но ее взгляд потеплел, когда доктор Фостер попросила ее показать малышку Джекобс.
— Я всегда ужасно волнуюсь, когда мне приходится заботиться о новорождённых, — сказала она, умело хлопоча возле младенца. — Хотите взять ее на руки?
Сестра опустила высокую стенку колыбельки и осторожно взяла ребенка на руки.
Джейн перекинула ремешок сумочки через плечо и глубоко вздохнула. Рон впервые видел, как Джейн нервничает. Мечтала ли она когда-нибудь иметь своего ребенка? — вдруг подумал он. Была ли замужем? Он никогда не спрашивал ее об этом. Опасно много знать о женщине. Потом хочется узнать еще больше.
 
— Осторожно, маленькая козочка только что насосалась молока, — пробормотала медсестра, бережно передавая ребенка Джейн. — Ну, иди, моя маленькая.
— О Господи, она не спит, — прошептала Джейн. — И такая крошка. — Тихонько засмеявшись, она пальцем отодвинула прядку черных волос со лба девочки. — Смотри, Рон, она улыбается тебе.
Ощущая себя все более неловко, Рон быстро посмотрел на кругленькое личико в обрамлении пушистого розового одеяльца.
— Я вижу одни только волосы.
Джейн удивленно взглянула на Рона. Он, прятавший свои чувства, вдруг понял, что не может больше скрывать от себя, как много значит для него Джейн.
— Она просто прелесть, — прошептала Джейн. Ее голос дрожал, глаза были полны слез. — Представляю, как тяжело бедной Марии.
— Прошу извинить меня, — тихо сказала доктор Фостер. — Я должна вернуться к больной.
Бросив медсестре быстрый взгляд, который насторожил Рона, она жестом велела ей следовать за собой и вышла.
Джейн снова почувствовала на себе взгляд. С тех пор как они вошли в эту печальную детскую, Рон неотрывно и как-то напряженно смотрел на нее. С другим мужчиной это было бы невыносимо, но от Рона она терпела все. Таков уж он был, со своим римским профилем и важной походкой.
— Хочешь подержать ее? — спросила она тихо. — Не бойся.
Теплый розовый младенец барабанил по воздуху крохотными кулачками. Опыт общения Рона с новорожденными был весьма невелик. Его племянница появилась на свет, когда он только что развелся. Тогда он вел себя, как полное ничтожество, преисполненное жалости к самому себе, пока его брат Джеймс учился менять пеленки, он беспробудно пил.
А его крестник Рон Чейн? Этот феноменальный ребенок начал говорить и ходить, практически не вылезая из пеленок. Возиться с ним было все равно, что играть со щенком. Теперь все казалось труднее. Любая ошибка, одно неловкое движение — и она может пострадать.
— Нет уж, спасибо. У тебя это лучше получается.
— Будь мужчиной и возьми ее. Она не сломается, — уговаривала Джейн, и голос ее был нежным, а глаза потеплели от чувств, которые он не позволял себе испытывать.
— Конечно, не сломается, но от меня ей мало проку, — сказал он грубовато. — Да и этой больнице тоже, так что, если не возражаешь, я подожду на улице.
  
3
 
Пока они находились в тюрьме, прошумел редкий для Калифорнии ливень, умыв долину и превратив дорогу в полосу препятствий.
Неразумно было два часа добираться до дома, приехать поздно, а утром снова возвращаться. Уж лучше заночевать где-нибудь неподалеку.
Ближайший мотель был без претензий, но комнаты в нем — достаточно удобны. Рон заказал номера и, как Джейн ни сопротивлялась, настоял — тихо, но решительно — на том, что заплатит сам.
Было уже около восьми, когда они пошли перекусить в ресторанчик — кухней он похвастать не мог, но искать что-нибудь получше уже не было сил.
Рон заказал себе два гамбургера, две порции жареного картофеля и съел все, что было на тарелке. Теперь он допивал вторую чашку кофе, а Джейн с трудом пыталась осилить невкусный салат.
— Ты всегда ешь так много? — спросила она, отложив наконец вилку. Сорок минут молчания доконали ее, и она боялась сорваться и сказать что-нибудь лишнее.
Рон пожал плечами.
— Не всегда. Иногда даже больше.
— Мне кажется, ты ешь слишком много жирного. Я просто слышу, как жир душит твои сосуды.
Потягивая кофе, Рон смотрел на нее ленивым, почти равнодушным взглядом.
 
— Если на то пошло, я слышу лишь ворчание сердитых туристов, жалующихся на дождь, — заметил он.
Даже запахи еды и раздражающий дым сигарет не мешали ему чувствовать исходивший от Джейн аромат. Легкий, бодрящий, но достаточно сильный, чтобы заставить мужчину обратить на нее внимание.