Вожделение

Я прислонился к колонне, выбрав удобное место для наблюдения. Суета вокруг раздражала, но для продуктивной работы сотрудников я готов был терпеть корпоративы и праздники.
Она поправила волосы, заправив прядь за ухо, покрутила головой и чуть нахмурила брови.
Эта девушка чувствовала мой взгляд, я готов было в этом поклясться. Такое трудно описать словами, все это на уровне интуиции, животных инстинктов, тех, что рождаются где-то за загривком в моменты эмоциональной активности.
Ее открытый ответный взгляд стал контрольным выстрелом, запустившим механизм.
Мы смотрели друг на друга, и я не просто изучал ее.
Я запечатлял каждую деталь женского образа на подкорке. Будь я художником, этих мгновений хватило бы для того, чтобы написать по памяти ее портрет.
Но я не художник, и даже не положительный персонаж. Мне всегда больше подходили роли злых гениев.
Когда в поле зрения возник новый водитель, так легко и просто коснувшийся ее локтя, я отошел в тень. Никто не должен был видеть выражение моего лица в тот момент: по нему легко было прочесть, что творится у меня на самом деле в голове.
Обычно я исчезал в своем кабинете, отменяя все встречи. Здесь же пришлось выйти из шумного зала.
В фойе я достал телефон. Открыл файл со списком гостей. Двести сотрудников, почти рядом с каждым — значок «плюс один», без имен и фамилий.
На то, чтобы узнать имя незнакомки, понадобится чуть больше времени, чем я рассчитывал, но это лишь пробуждало давно забытый вкус охоты.
Я ни капли не сомневался, что девчонка будет моей по праву.
И не важно, с кем она уедет с сегодняшнего вечера: со мной или со своим спутником. В конечном итоге, у нее не останется иного выбора.
— Максим Евгеньевич, — администратор ресторана с приторной улыбкой остановилась рядом. Я не хотел общаться с ней, поглощенный своими мыслями. Но пришлось, — Максим Евгеньевич, все хорошо? Белла Эдуардовна переживает, нравится ли Вам наша новая программа.
Корпоратив в этом ресторане стоил внушительной суммы; потерять таких постоянных клиентов, как мы, было бы весьма ощутимо для их бюджета.
— Если она переживает, почему же не соизволит прийти сама, Любовь? — на маленьком бейджики было написано имя администратора. Мой вопрос заставил ее смутиться, но я не продолжил тему, потому что увидел ее — ту самую безымянную незнакомку из зала.
Я замер как сеттер в охотничьей стойке.
С желанием отбросить все условности, схватить девчонку, запихнуть в машину и уехать в свое логово. На глазах у всех изумленных сотрудников и водителя Алексея, с которым она оказалась тут.
Недоразумение, иначе и не назвать: не могло такому парню, как этот Алеша, повезти настолько. Что она забыла рядом с ним, дурочка?
Женские щеки налились пунцовым румянцем, когда я остановился рядом с ней непростительно близко для чужого человека. Вряд ли она поняла, насколько маняще выглядела сейчас и как трудно мне было вести себя по-человечески.
У нее на щеке — маленькая родинка, аккуратная точка, притягивающая взгляд.
И губы — пухлые, яркие, без капли помады. Эти губы хотелось целовать.
Не просто целовать — впиваться, припадать, словно к источнику, брать свое.
То, что это "свое" пока еще принадлежало не мне, было только вопросом времени.
— Как тебя зовут?
Я ее хотел. Как никогда и никого, внезапно, остро, совершенно сумасшедше. Помутнение, становившееся тем острее, чем ближе мы были рядом с ней.
— Регина. Извините, — она собралась сбежать. Серьезно?
Я схватил Регину за запястье — тонкое, хрупкое, казалось, сожми чуть сильнее, и сломается. У нее была холодная кожа. Меня душил жар.
— Пусти, — девушка храбрилась, — иначе закричу.
Это было даже забавно, если бы не страх, начавший зарождаться в глубине ее светлых глаз.
— Я замужем.
Стало понятно: перегнул. Напугал. Нужно уметь отступать.
Мне не нужна сломленная жертва. Я разжал пальцы, отпуская девчонку, которую уже заклеймил. Кольцо на пальце и наличие мужа стало лишь досадным недоразумением, никак не препятствием.
Это ненадолго.
Скоро ты будешь моей навсегда, Регина.
    
Глава 3.
Я плюхнулась за стол, испытывая острое желание выпить. Или разбить что-нибудь. Или надавать под зад тому придурку, которого встретила в коридоре.
Вот уж нахал, каких свет не видывал!
Его прикосновение все ещё жгло кожу. И следы красные остались, так сильно он сжимал руку, чокнутый.
Я потерла запястье, покрутила его, по-прежнему испытывая раздражение.
А Лешка сидел, всем довольный, резал ножом стейк и улыбался. Даже не подозревая, что его жену пару минут назад пытался облапать незнакомый мужчина.
С мгновением я размышляла, не рассказать ли ему о случившемся, но все же сдержалась.
Лешка вспыхивал как спичка. Узнает, потом пойдет отношения выяснять и махать кулаками, как Алеша Попович из мультика. Ничем хорошим это не кончится, а за его работу мы держались. Мало ли кем мог оказаться тот тип, костюм у него выглядел недешевым, часы на руках — те так точно стоили целое состояние. А что мой Лешка? Простой водитель, попавшийся сюда по чистому везению, без связей и знакомств.
Поэтому нацепив на лицо улыбку, я принялась есть, мрачно размышляя, что в следующий раз заеду нахалу по роже при всем честном народе. А потом усмехнулась даже — какой еще следующий раз?
— Региш, ты чего грустная? Невкусно?
Лешка снова ко мне приблизился. Привычный, родной. Мы женаты четыре года уже — я познакомилась с ним почти сразу же, как приехала в этот город, и поженились мы буквально на следующий месяц. Завертелось очень быстро все, у него родственников не было, и у меня, тянуть со свадьбой не стали. Расписались в джинсах и футболках, пару кадров сделали только на память.
— Вкусно, — я руку его сжала, показывая, что все хорошо, — не переживай.
На сцене тем временем шло представление: на смену девушкам в балетных пачках вышел ведущий.
— А за этот прекрасный вечер мы благодарим нашего руководителя, Максима Евгеньевича!
Начальника здесь любили: судя по бурным аплодисментам и свисту, сопровождавшим слова благодарности, народ в нем души не чаял.
Я попыталась разглядеть Лешкиного шефа, но президиум, где тот сидел, скрывали колонны.
— Он крутой, — муж давно так увлеченно не рассказывал о других людях, как об этом своем Максиме Евгеньевиче, — говорят, у него айкью как у Эйнштейна.
Я закатила глаза. Вечер явно не задался.