Мой беспощадный лорд

Судья уже открыл рот, чтобы высказать итальяшке все, что он о нем думал, но Сесилия опередила его:
– Я полагала, граф Армедиано, что подобные идеи были уже давно опровергнуты такими великими шотландцами, как Роберт Бернс и Джоанна Бейли. Сейчас традицию продолжает Роберт Льюис Стивенсон, – сообщила она.
Рамзи наконец‑то закрыл рот. Он понятия не имел, что сказать. Еще никогда в жизни никто не выступал в его защиту. Рамзи всегда сражался в одиночку.
– Я должен снова извиниться, мисс Тиг. – Граф Армедиано приложил руку к сердцу и склонил голову. – Могу я, по крайней мере, пригласить вас на прогулку по саду?
– Вы наверняка знаете, граф Армедиано, что в нашем обществе подобное не принято. – Рамзи наконец обрел дар речи. – Делать такое предложение леди грубо и неприлично.
Темные глаза итальянца вспыхнули, но его манеры остались учтивыми.
– Простите, я этого не знал.
Не знал?… Какого черта?! Рамзи снова нахмурился.
– Мисс Тиг без компаньонки и потому не должна оставаться наедине с мужчиной, – пояснил судья. Особенно с таким красивым мужчиной, неженатым континентальным аристократом, который раздевал ее взглядом.
Сесилия встала, вынудив мужчин сделать то же самое. Ее глаза потемнели, в их глубине уже начиналась гроза.
– Я – человек независимый и в качестве такового могу делать все, что захочу, – объявила она.
Граф Армедиано бросил на Рамзи взгляд, полный мужского торжества.
– Значит ли это, что вы желаете погулять со мной в саду? Клянусь, ваша репутация не пострадает.
 
У Рамзи перехватило дыхание. С замиранием сердца он ждал ответа мисс Тиг.
Словно вызванный тайным сигналом, рядом с Сесилией внезапно появился пожилой джентльмен в вечернем одеянии. И он прошептал ей что‑то на ухо вроде бы по‑французски.
На лице девушки отразилось величайшее облегчение, и она с готовностью протянула ему руку.
– Возможно, как‑нибудь в другой раз. – Мисс Тиг вежливо улыбнулась итальянцу. – Спасибо, джентльмены, за интересную беседу. А сейчас я должна вас оставить. Приятного вам вечера.
Сесилия не удосужилась сделать реверанс, и Рамзи не винил ее за это. Он не сводил глаз с ее соблазнительно покачивающихся при ходьбе бедер. Девушка склонила голову к своему кавалеру, который был ниже ее ростом, и они о чем‑то беседовали.
– Не повезло вам, граф, – сухо сказал Рамзи. – Похоже, сердце очаровательной мисс Тиг уже занято. Этот француз, должно быть, очень богат, поскольку годится Сесилии в дедушки, и потрепан, как старый кожаный сапог.
– Вовсе нет. Это Жан‑Ив Рено. Он вроде талисмана для Рыжих проказниц. Мисс Тиг увезла его с собой из школы в Женеве и, как известно, нигде не появляется без него. Он камердинер мисс Тиг. Если, конечно, у женщины может быть камердинер. – Брови графа сошлись на переносице. – Удивлен, что вы этого не знали.
Рамзи окинул собеседника неприязненным взглядом.
– А я удивлен, что вы это знаете.
Граф Армедиано пожал плечами.
– Мужчина всегда должен знать, с кем ведет дела и с кем ложится в постель. У нас с герцогом много общих знакомых.
– Да, пожалуй. – Рамзи шумно выдохнул. Он слышал о Жан‑Иве Рено, но никогда не видел этого человека. Он знал, что его единоутробный брат испытывал глубокую благодарность к этому мужчине за то, что тот верой и правдой служил Рыжим проказницам много лет. Но герцог никогда ничего о нем не рассказывал. И до сегодняшнего вечера Жан‑Ив не вызывал у Рамзи любопытства.
– Рыжие проказницы, словно три розовых бутона, составивших заговор с целью так пышно и ярко расцвести. Теперь никто в саду не может с ними сравниться. – В голосе графа Армедиано, наблюдавшего за леди Александрой, леди Франческой и мисс Сесилией, появились странные нотки, близкие к благоговению. – Потрясающие женщины, не правда ли?
– Опасные женщины, – буркнул Рамзи. – Таких надо всеми силами избегать, чтобы на тебя не обрушилась катастрофа.
Он отошел от неприятного ему графа Армедиано, но лишь после того как тот утвердительно кивнул. Любому случайному гостю эти слова судьи могли показаться мрачноватой шуткой. Но эти двое знали их истинный смысл.
В словах лорда Рамзи была угроза.
 
    
Глава 2
Школа мисс Генриетты
для культурных юных леди
Лондон, 1891 год
Три месяца спустя
 
Сесилия довольно долго не могла осознать, что она унаследовала воистину адское заведение.
В свою защиту Сесилия могла сказать лишь одно: школа мисс Генриетты для культурных юных леди с виду выглядела вполне безобидно. Дом номер 3 по Маунтинг‑лейн располагался в западном Лондоне, совсем недалеко от фешенебельной части Гайд‑парка. Прямоугольное белое здание с впечатляющими колоннами напоминало греческий пантеон.
У дверей ее встретил величественный дворецкий в белом парике и проводил в изысканную гостиную, отделанную разными оттенками красного и золотого. Сесилию удивила одежда дворецкого, словно доставленная из прошлого века, но она, сделав над собой усилие, не захихикала, глядя на его башмаки на высоких каблуках и кружевные манжеты.
Хотя при королеве Виктории возникла мода на готику и всевозможные замысловатые новации, в доме номер 3 по Маунтинг‑лейн все осталось без изменений и дышало показной роскошью Версаля в дни короля Людовика XIV.
И все это, переданное таинственным благодетелем, который оказался вовсе не ее отцом, а сестрой ее матери Генриеттой Фислдаун, теперь принадлежало ей, Сесилии.
Чтение завещания не затянулось. Сесилия получила всю собственность Генриетты, включая школу для культурных молодых леди, некоторую недвижимость и довольно внушительные денежные средства.
Поверенный Генриетты отдал Сесилии запечатанное письмо, взяв с нее слово, что она не прочтет его, пока не обоснуется в кабинете Генриетты в доме номер 3 по Маунтинг‑лейн. Поэтому Сесилия, недолго думая, наняла экипаж и отправилась прямо туда.
Сесилия никак не могла заставить себя сесть на стул или в кресло в гостиной: мебель казалась слишком хрупкой и могла не выдержать ее веса. Поэтому она принялась расхаживать по комнате, прислушиваясь к стуку своих каблучков по мраморному полу.
При этом Сесилия вертела в пальцах конверт, вглядываясь в несколько строчек, написанных ровным почерком на дорогой бумаге. У нее заныло сердце, к горлу подкатил комок. Девушка безуспешно пыталась справиться с ощущением потери.
Все прошедшие годы она была уверена, что неведомый благодетель – ее отец.
Много лет Сесилия была обязана составлять ежемесячные отчеты, прежде чем на ее счет поступала очередная сумма. Она подробно писала о своем образовании, поездках, здоровье. И постепенно неведомый благодетель стал обретать очертания. Сесилия представляла себе пожилого мужчину, одиноко живущего в доме, похожем на этот. Но существовавшие в обществе правила не позволяли ему открыто признать свое отцовство. Поэтому он любил свою дочь издалека, хотя и жаждал ее общества.