Небоскреб

Жар коснулся его лица. Он едва успел сделать шаг назад. Этот пар всего минуту назад ушел с генераторной станции на западной стороне 59-й улицы и по трубам под 8-й авеню был отправлен на юг. У 50-й улицы часть отводилась к зданию Залияна. Через северный коллекторный туннель перегретый пар ринулся в изолированную трубу шестидюймового диаметра и далее, по прямоугольному патрубку, специально усиленному, чтобы выдерживать такие удары. Следуя к системе отопления и кондиционирования, где его давление было бы понижено, пар прошел по трубе, заключенной в задней стене комнаты охраны. Распределительная система в здании Залияна была самая обычная, она применялась практически во всех главных зданиях на Манхэттене и считалась вполне надежной. Однако здание Залияна колебалось. Массивные основания колонн и сваи двигались и проседали в пропитанную водой субстанцию основания, стальные перекрытия изгибались. Это движение пока еще измерялось всего лишь в долях дюймов, но и его было достаточно, чтобы прорвать трубопровод, который уже находился под внешним давлением.
Струя пара прорвалась сквозь стену, словно выпущенная из пушки, сбивая в кучу столы, стулья и обдавая все жаром, почти вдвое превышавшим температуру кипения воды. У охранников не осталось ни единого шанса. За считанные секунды пар достиг северного туннеля-коллектора. Напор был такой силы, что труба подпрыгнула и забилась между стен, как пожарный брандспойт, пока не разорвалась сразу в нескольких местах.
Коутс находился у пожарной двери в конце коридора, когда услышал этот взрыв. Он круто повернулся и увидел, как пуленепробиваемая стеклянная панель комнаты охраны разлетается вдребезги и падает на пол. Он инстинктивно поднял руки, защищаясь: клубы пара вырвались через образовавшуюся брешь. Пронзительный вой, сопровождавший взрыв, прекратился, смолкла и сирена. Опустив руки, Коутс увидел, что пар быстро исчезает. Он осторожно прошел по коридору, держась одной рукой за стену. Единственным звуком было слабое, раздражающее шипение. Когда он добрался до разбитого стекла, его окутал теплый воздух.
Четверо мужчин были как бы вмяты в кучу сбитой мебели и застыли там в позах ужаса, такие же оцепеневшие и безжизненные, как манекены в универмаге. Их руки и лица были красными от обнажившейся плоти, и кожа свисала с них, как полоски косметической бумаги. Коутс попятился и вдруг увидел, что кусок кожи оторвался от щеки Мэтта Бойла и мягко планирует вниз, как перышко.
Джерри Коутс почувствовал, что теряет сознание. Он попытался закричать, но из горла вырвался только странный скрежещущий звук, которого он никогда раньше не слыхал.
 
Глава 20
Митчелл припал к земле на краю уличного провала и старался не обращать внимания на жар и рев парового гейзера. На двадцать футов ниже он видел верхушки свай под северной стороной здания. Они сделаны из напряженного бетона, и, как он знал после изучения планов, каждая из них имела сорок пять сантиметров в диаметре и в разрезе представляла собой восьмиугольник. Каждые шесть свай были накрыты бетонным блоком, поддерживавшим одну из массивных стальных колонн. Сваи были залеплены грязью, но все же кое-где серая бетонная поверхность была видна. Его внимание привлекли светло-коричневые кружочки размером с монету. Может быть, в этих местах бетон отлетел, обнажив то, что было под ним? Как жаль, что он оставил в гостинице свой карманный телескоп. Слишком опасно спускаться вниз, чтобы рассмотреть их, поскольку куски скальной породы и мостовой продолжали откалываться.
Митчелл знал, что, когда здание раскачивается, нагрузка на основание последовательно переносится то на одну, то на другую сторону. Если бы нагрузка на колонны с западной стороны упала до нуля или если бы возросло напряжение на эти колонны, как показывали трещины в том низеньком помещении, то тогда колонны с восточной стороны подверглись бы удвоенной нагрузке, а возможно, даже и большей. Могли ли они выдержать столь мощную нагрузку? Стоя на коленях на краю провала, он изучал бетонные подпорки. Да, очевидно, что этот зверь ранен, но вот насколько серьезно? Могут ли несколько дюймов осадки привести к выпадению стекол? Если обнажившиеся сваи не выдержат нагрузки, смогут ли оставшиеся принять на себя дополнительную нагрузку? Был ли у этого здания вообще какой-нибудь шанс?..
Маленький кусочек бетона отлетел прочь, словно подброшенный большим пальцем какого-нибудь мальчишки. И на одной из свай появился белый кружок размером в пятидесятицентовую монетку. А на соседней свае оторвался кусок бетона размером с кулак. Сваи разрушались от сдавливания. У Митчелла похолодело в животе и встал комок в горле, когда он поднимался. Нет оснований для паники, сказал он Кэрол всего несколько минут назад, но основания были, и, если она еще не ушла, он должен сказать ей, чтобы она немедленно покинула здание.
Машины, застрявшие в пробке, стояли, тесно прижавшись друг к другу, и полицейские, перекрикивая гудки и сирены, пытались распутать этот узел и контролировать движение. Завернув за угол, Митчелл увидел “скорую помощь” и полицейскую машину с красными огнями-мигалками на крыше, пробирающиеся сквозь толпу к центральному входу в здание Залияна. Машины остановились у входа в вестибюль. Медики в белых халатах вбежали в здание, неся с собой носилки, а тем временем сержант, выпрыгнувший из полицейской машины, принялся натягивать веревку вдоль 8-й авеню, пытаясь сдерживать напор толпы. Митчелл схватил за руку сержанта и стал объяснять ему, что на улицах не должно оставаться людей по меньшей мере в окружности квартала, а заодно и в соседних зданиях.
– Да кто вы такой?
– Я – инженер. Основание здания разрушается. В любую минуту на улицу могут посыпаться стекла, а возможно, и гранитные плиты. Посмотрите вон туда!
Митчелл показал вниз, на трещину в месте соприкосновения здания с тротуаром. Маленькие фонтанчики скальной и бетонной пыли поднимались из нее на всем протяжении от этого угла до входа в вестибюль.
– Здание проседает. Слышите этот скрежещущий звук? Это оно трется о мостовую, когда движется. – Митчелл показал рукой вверх. – Вот та сторона может обрушиться. Если гранит начнет отваливаться от верхушки, он может ободрать весь фасад.
Вслед за Митчеллом сержант посмотрел вверх.
– Господи, неужели такое может случиться?
– Да, может.
– Чтобы очистить улицы от людей, понадобятся две сотни человек.
– Так лучше бы найти их.
И еще об одном, в тысячу раз худшем, чем потеря облицовки, подумал Митчелл. Он попытался отогнать эту мысль как слишком кошмарную и невероятную, чтобы серьезно ее обдумать. Как это Берт Фабер назвал его? Склонным к мелодраматичности. Да, сама мысль, что такое высокое сооружение, как залияновское здание, может опрокинуться, была, конечно, из этого разряда. И если уж такое в принципе возможно, то предпосылки, безусловно, должны быть гораздо серьезнее. Осадка подрытого угла могла сделать здание небезопасным для эксплуатации, оно могло потерять половину своей облицовки, но полностью опрокинуться? Нет, конечно, не в Америке и, конечно, не в Нью-Йорке, где о проектировании небоскребов было известно больше, чем в любом другом городе, и где состояние фундаментов всегда было идеальным.
Если смотреть с тротуара, то здание Залияна с его вертикальными полосами гранита и стекла выглядело как десятирядная автострада, стремящаяся к какой-то отдаленной точке вверху. Вершина здания терялась в потоке разорванных черных туч. Небо прояснялось. Капли дождя висели в воздухе, переливаясь в проблесках солнечных лучей. На высоте примерно в две трети здания застыла платформа мойщиков окон. Митчелл отступил к бордюру и, сложив руки рупором, закричал что было силы:
– Эй там, наверху! Мойщики окон! Спускайтесь вниз! Спускайтесь!
Над ограждением платформы показались две головы. Митчелл закричал снова и замахал руками, но мойщики продолжали свою работу. Сержант встал на подножке у полицейской машины, пытаясь через окно дотянуться до своего радиомикрофона.