Теоретические основы попаданства для практикующего маркетолога (СИ)
— Пройдёмте в гинекологический кабинет! — после небольшой паузы решительно ответил врач, — На сегодня туда у меня вроде бы никто не записан. Наташа! Подмени меня на часок! Вам хватит этого времени, товарищ подполковник? Нет? Наташа, на пару часов!
— Признаться, не ожидал, Николай Петрович! — только что и смог вымолвить через минуту Тарасов, оглядывая расставленный в достаточно просторном кабинете богатый, насколько он мог судить, комплект современнейшего гинекологического оборудования, — Неужели, у вас все кабинеты так оборудованы? Где ж вы такого сердобольного спонсора-то нашли?
— Ну что вы, Вениамин Михайлович! — отмахнулся уже явно польщённый медик, — В наши дни таких спонсоров днём с огнём не найдёшь! Перевелись, знаете ли, меценаты на Земле Русской! А так да, оборудование всех наших трёх медицинских кабинетов куплено на мои личные сбережения, включая заработанное на спасении жизней не только наших военных в различных горячих точках планеты. Впрочем, кому я это рассказываю?
Везде одно и тоже, с осенней печалью в душе подумал Тарасов. Всем почему-то кажется, что у меня нет других дел, как считать чужие деньги и выявлять источники их получения.
— Николай Петрович, — насколько было возможно мягко произнёс вслух Тарасов, — Мне не интересны суммы и источники ваших вполне законных заработков. Да будь они даже и не совсем законными, всё равно это не входило бы в область моих компетенций. Дело в том, что в настоящее время я подбираю команду для одного очень интересного проекта и к вам приехал с единственной целью поговорить о перспективах вашего в нём участия. Ещё раз напомню только, что поскольку на вас до сих пор распространяется третья форма допуска к секретным сведениям, я рассказываю вам чуть поболее, чем большинству кандидатов.
— Простите, но у нас не курят, товарищ подполковник! — на всякий случай предупредил Тарасова медик, увидев как тот нервно комкает в руках сигаретную пачку, — Я и местное население пытаюсь отвадить от этой пагубной во всех отношениях привычки. Так что, вы уж как-нибудь потерпите, по крайней мере, пока находитесь рядом со мной! А ещё лучше, пока находитесь на территории этой деревни, которую они, выражаясь книжным языком, с упорством достойным лучшего применения называют посёлком городского типа, хе-хе! А поговорить, товарищ подполковник, почему бы и не поговорить?
Рано ещё, подумал Тарасов, услышав про «книжный язык». Что ж, мне теперь за каждый намёк по поводу литературных увлечений каждого кандидата цепляться? Начну с начала!
— Давайте тогда, Николай Петрович, начнём с самого начала, дабы я всё смог, хотя бы для себя, запротоколировать. Вы согласны на запись нашей беседы посредством технических средств? Нет-нет, можете не поправлять свою шапочку, я имел в виду только диктофон! Итак, Николай Петрович Коновалов, родились в городе Ленинграде в 1990 году, то есть, вам получается тридцать лет, так? Кстати, усы с бородкой и очки с простыми стёклами для солидности носите? Впрочем, ваше дело. Ага, досрочно закончили Первый Санкт-Петербургский государственный медицинский университет имени Павлова, блестящая ординатура, стремительная аспирантура, профессура… Не понял?!
— Да всё там у вас, товарищ подполковник, записано! — с укором взглянул на Тарасова медик, — С учётом значения, вклада и всего такого прочего мою кандидатскую зачли как докторскую. Да-да, как и в случае с Илизаровым. У меня даже тема с ним очень близкая…
— Ладно-ладно, Николай Петрович, — поспешил успокоить Коновалова Тарасов, — Я всё равно в этом ни хрена не понимаю! Что там у нас дальше про вас написано? Ага, хирургия в условиях мобильных военно-полевых госпиталей, орден Мужества, орден… Ну нет, это я, пожалуй, не выговорю! В какой стране-то это было?
— Неважно, товарищ подполковник! — понимающе улыбнулся Коновалов, — Проехали, ибо я и сам, откровенно говоря, вряд ли выговорю мудрёное название этого ордена. Ну не для русского слуха такие завороты чужого языка при всём моём к нему уважении!
— Проехали, так проехали, — покладисто согласился Тарасов, — Однако, вот тут-то у меня и возникает когнитивный диссонанс, и, соответственно, встаёт связанный с ним совершенно логичный вопрос, Николай Петрович… Вы читали роман Ильфа и Петрова «12 стульев»? Я именно про книгу, а не про фильм. Тогда, конечно же помните рассказ Остапа Бендера о гусаре-схимнике, не вошедшем ни в одну последующую советскую экранизацию?
— Блестящий гусар, граф Алексей Буланов, — продекламировал Коновалов, прикрыв глаза, дабы как можно точнее припомнить текст, — «Был героем аристократического Петербурга. Имя великолепного кавалериста и кутилы не сходило с уст чопорных обитателей дворцов по Английской набережной и со столбцов светской хроники».[ii] Ну да, я понял, товарищ подполковник, на что вы намекаете. Предваряя ваш вопрос о причинах моего ухода в эту глухую деревню, я вам отвечу, что мне всё просто на-до-е-ло! Надоела эта бесцеремонная реклама, надоели продажные СМИ, причём, как те, так и другие, надоело инфантильное, если не сказать злее, правительство, надоели эти крысиные гонки, всё надоело!!!
— А скажите, Николай Петрович, — решил несколько сменить направление становящегося неприятным разговора Тарасов после довольно длительного молчания, — Откуда в вашей деревне столько дешёвых понтов? Вы понимаете, о чём я вас спрашиваю?
— Ещё бы! — разулыбался Коновалов, меняя гримасу тоскливых питерских воспоминаний на более весёлый, хотя и страшноватый оскал местного деревенского быта, — Поначалу я по недомыслию активно боролся с этим не красящим традиционную сельскую скромность явлением, потом плюнул на это безнадёжное дело, а с некоторых пор и сам возглавил. Ну почему, к примеру, где-нибудь на Кавказе можно понтоваться, а мы должны помалкивать в тряпочку, товарищ подполковник, почему?
— Действительно, — примирительно поднял руки Тарасов, — Почему бы и нет, особенно, в том беспонтовом случае, если эти понты повышает самооценку понтующихся?
— Как-как? — расхохотался Коновалов, — Нет, товарищ подполковник, подождите, я должен это обязательно записать! Мы ведь даже свой полноценный сайт нарисовали практически на коленке. Есть тут у нас энтузиасты, понимаете…
— Вы знаете, заговорщицки добавил поощрённый Тарасов, — А я даже стих сочинил, когда с божьей помощью и почти святым трактористом таки сумел доехать до вашей ambulance. «На селе кругом понты, это ты попал в Концы!»
— Тоже неплохо! — снисходительно согласился Коновалов, — А по поводу англоязычного названия, так это мужики местные расстарались, я уж не стал им ничего объяснять, а тем более что-то менять. Народу нравится! А позитивный настрой, как вам известно, пока ещё никому и нигде не мешал успешно выздоравливать. Скорее, будет верно обратное.
— Хм, народу нравится, — задумчиво повторил Тарасов, — Любите отечественные фильмы советского периода? Я к тому, что заметил вашу общую страсть ко всему советскому.
— Есть такое дело! — опять согласился Коновалов, выразительно покосившись на свои наручные часы, брутально — аскетический командирский дизайн которых не оставлял никаких сомнений в их советско-отечественном происхождении.
— А вы немногословны, — справедливо укорил собеседника Тарасов, — «Командирские»?
— Они самые, — коротко подтвердил немногословный медик, однако, вовремя спохватился и, чтобы не показаться совсем уж неразговорчивым мизантропом, пояснил, — Подарок от одного чересчур весёлого, или даже скорее весёленького, пациента со сложным ранением обеих ног. Ему дважды повезло, если так можно сказать про огнестрел. Первый раз, когда его командир вкатил ему четыре тюбика промедола, ну а второй раз, когда он попал на мой операционный стол. А теперь представьте себе, что пациент усугубил всё это ещё и фляжкой медицинского спирта. Семидесятиградусного, правда, но всё-таки…
— Наверное, жутко матерился? — понимающе кивнув, спросил Тарасов.
— Какой там! — хмыкнул самый молодой в стране профессор, — Пел песни на стихи Сергея Есенина, представляете? Сначала, понятное дело, «Я обманывать себя не стану», я ещё подумал, хулиганом он, наверное, по молодости был. Но потом он стал петь «Шагане» и это было что-то с чем-то. Да у вас там, наверняка, всё это есть! Сергей Ткач, есть такой?