Совершенство (СИ)

…Лепестки всё продолжали кружиться, поднимаемые лёгким ветром. Они накрыли весь двор и крышу поместья Шень. Красивая взрослая женщина с маленькой родинкой под губой поправляла сложную причёску своей одиннадцатилетней дочери.
— Ми-Ми, моё солнышко, моя радость, — приговаривала женщина, проводя рукой по волосам.
Девочка молчала, как и всегда. Она смотрела на мать внимательно и ловила зорким взглядом каждое движение, стараясь запомнить, чтобы потом столь же грациозно повторять его ещё и ещё у себя в комнате, а после показаться перед гостями с новым навыком очарования.
— Какие красивые глазки! Какой милый носик! — женщина слишком сильно надавила на покрытое белилами лицо дочери, и указательный палец случайно стёр слой косметики на переносице.
— Ой… Прости…
Шень Сяо Ми закрыла нос руками и, бросив на мать недовольный и рассерженный взгляд, убежала поправлять макияж.
…Тётушка Лу-Лу добра и снисходительна. А ещё красива как мама Шень Сяо Ми. Тётушка Лу-Лу родила отцу Шень Сяо Ми двух дочерей. У своей матери Сяо Ми единственная. Всего у господина Шеня двадцать три дочери.
И ни одного сына.
Шень Сяо Ми тринадцать, и она не понимает, почему её отец не хочет мальчика. Нужно ведь просто захотеть, так ведь?
Когда одна из тётушек беременеет, отец становится тревожным… И немного злым… Немного злее, чем обычно…
Господин Шень был человеком сложным. Эта сложность выражалась, в первую очередь, в частой смене настроения и непредсказуемости поступков.
Наложницы господина Шеня, среди которых была и мама Сяо Ми, и её близкая подруга Лу-Лу, старались не выходить из женской части дома лишний раз, по крайней мере, поодиночке. Собираясь на прогулку по саду, они спрашивали у слуг, как и чем сегодня позавтракал господин Шень, как поспал, какие указания отдавал, какими словами и каким тоном он эти указания отдавал, и главное — во что он пожелал нарядиться. Лишь разведав все подробности, они решали — идти на прогулку или нет.
Когда у господина Шеня было настроение заняться делами, выходить из дома не стоило, иначе это собьёт боевой настрой хозяина. Можно было тихонько походить по дому или выйти на веранду, но не больше друх-трёх человек за раз.
Когда у господина Шеня было настроение повеселиться, а оно всегда начиналось с сытного мясного завтрака и яркого вычурного наряда, запрещалось не быть рядом с хозяином категорически. Если господин Шень хочет праздника, на празднике должны быть все: наложницы, дочери, младенцы. Разрешалось отсутствовать только роженицам, причём уважительным отсутствие могло быть лишь с момента, когда акушерка увидит голову ребёнка, и до того момента, когда ребёнок полностью будет не в теле матери. Во время схваток же и сразу после родов, по мнению господина Шеня, женщина была обязана быть рядом с ним, свежа, здорова и красива — как и полагается настоящей женщине.
Когда у господина Шеня было печальное настроение, какая-нибудь наложница должна была прийти к нему и утешить несчастного хозяина. Кто пойдёт, господину Шеню было без разницы. Да и к тому же, это должно было выглядеть так, будто женщина "влюблённым сердцем почувствовала, что с самым важным для неё человеком приключилась беда, и она так быстро, как могла, прибежала на помощь к нему". Угадав в солёной рыбе и голубом халате с птицами печаль хозяина, наложницы решали, чья же очередь идти и спасать господина.
Когда у господина Шеня было дурное настроение, он пил лишь чуть тёплый чай с утра, а в доме наступала гробовая тишина. Весь день слуги были заняты какими-нибудь делами вне дома, чтобы только не попадаться на глаза господину, а наложницы притворялись больными и спящими. Каждая накрывалась одеялом чуть ли не с головой и лежала неподвижно, боясь пошевелиться. Дети в эти дни были рядом с матерями и вместе с ними притворялись спящими. Ни о каких играх или прогулке и речи не шло. В такие дни мама Сяо Ми прижимала дочь к себе и гладила по голове, успокаивая. Но успокаивала она не Сяо Ми, а себя, ведь девочка и так не была напугана, да и вряд ли ей угрожало нечто действительно серьёзное. В случае чего мать её защитит. Мама Сяо Ми просто не хотела… чтобы господин Шень пришёл к ней сегодня, не хотела, чтобы пришёл хоть к кому-то, но, пожалуйста, пожалуйста, к ней в последнюю очередь.
 
…С неба льётся тёплый дождь. Первая майская гроза. У Сяо Ми день рождения.
А у господина Шеня дурное настроение. С утра он выпил лишь чашку чуть тёплого чая.
Наложницы господина Шеня и сёстры Сяо Ми в женской части дома. Слуги уже доложили им, с какой ноги встал хозяин, и теперь все старательно притворяются больными и немощными. Все, кроме Сяо Ми и её матери. Они стоят на веранде и, как и всегда в майскую грозу, любуются каплями, падающими с неба и рассеивающими через себя солнечный свет. Даже тучи словно сияют.
Сяо Ми исполнилось пятнадцать лет.
Совсем недавно сам Император заговорил с ней на празднике во дворце, куда была приглашена и семья такого знатного и уважаемого чиновника, как господин Шень. Сам Император добро позавидовал отцу девушки, отметив: "Дети берут лучшее от родителей. Возможно, господин Шень, Вы не её отец". Мама Сяо Ми нервно глянула на господина Шеня, не без причин полагая что он может оскорбиться, но "недоотец" завтракал бараном, а потому лишь посмеялся вместе с Императором.
Сяо Ми с матерью покинули свои комнаты задолго до пробуждения господина Шеня. Они поднялись до рассвета, когда Сяо Ми услышала, как капли дождя разбиваются о крышу. Мама и тётушка Лу-Лу, которая всегда старалась первой поздравить Сяо Ми, помогли имениннице накраситься и сделать причёску. Сяо Ми всегда обожала этот процесс. Ей нравился запах косметики, мягкость кисточек, с помощью которых тётушка Лу-Лу выравнивала тон её кожи, ей нравились ощущения того, как мама заботливо перебирает её волосы, распутывает собравшиеся ночью маленькие узлы, как натягивается кожа головы, когда локоны переплетаются в нечто изысканное и прекрасное.
Тётушка Лу-Лу не пошла на веранду, так как ночью долго не могла заснуть, но она попросила прийти за ней часа через два-три.
— Мама.
— Что, милая?
— Как ты думаешь тётушка ещё спит?
— Даже если и спит, прошло уже больше двух часов. Она пропустит утреннюю грозу.
— Тогда я схожу за ней, — Сяо Ми отдала матери свой зонт, которым прикрывала платье от отскакивающих на него капель, и зашла в дом.
Господин Шень бродил по коридору, словно голодный волк. С самого утра по непонятной причине он был раздражён и зол. Он накричал на слугу просто так, потому что хотелось, и кинул в него чайник с кипятком просто так, потому что мог. Он ощущал, как щекочущее, жаркое чувство въедается в его грудь. Господин Шень знал, что, чтобы оно, наконец, исчезло, ему нужно сделать что-то, что…
Сяо Ми, которую он встретил на своём пути, господин Шень сначала даже не заметил. А вот она его увидела сразу и по знакомой шатающейся походке сразу всё поняла. Мужчина поднял взгляд вверх и сразу же заметил дочь, которая замерла в нескольких шагах от него. Она прижалась к стене в надежде, что отец пройдёт мимо и не обратит на неё внимание.
 
С минуту они смотрели друг на друга, будто бы изучая. Девушка следила за тем, как ведёт себя отец. А господин Шень, господин Шень вдруг перевёл взглд с настороженных глаз Сяо Ми на пухлые губы… нежную шею… проглядывающиеся из-под платья ключицы… тонкую, немного детскую талию…
Девушка словно что-то почувствовала и прикрылась руками, а господин Шень, не отводя глаз от скрытых под юбками бёдер, сделал шаг навстречу дочери…