Море и звезды
Порывы ветра становились все слабее, пока не затихли совсем. Всюду, куда ни глянешь, была вода, она покрывала весь остров толстым слоем, на котором образовывались свои маленькие волны. За пределами острова бушевали не волны, а водяные горы, седые от покрывавшей их пены. Стало заметно, что остров все-таки покачивался, но в разных местах по-разному.
Над Павлом и Таней синело небо. Темно-лиловые тучи, будто сливаясь с горизонтом, уходили на восток.
– Мы, очевидно, находимся недалеко от центра урагана, – оказала Таня, – как бы снова не возник ветер; идемте в атомную станцию.
Действительно, не прошло и двух минут, как порывисто подул ветер, пошел дождь. По колено в воде, держась друг за друга, Таня и Павел добрались до атомной станции. Внутри ее было чисто и сухо, через массивные стены и двери звуки сюда почти не проникали. В небольшом круглом зале стояли два кресла и диван. Павел уселся в кресло, а Таня устроилась на диване. Взглянув друг на друга, они рассмеялись – в таком беспорядке были их костюмы.
– Да, – сказал Павел, – свирепа океаническая пустыня, не так-то легко будет к ней приспособиться.
– Океан совсем не пустыня, – ответила Таня, – скорее это колыбель жизни и, если можно так выразиться, ее главная арена. Только на первый взгляд океан однообразен, а на самом деле он полом жизни. В его глубинах происходят сложные процессы, пожалуй, даже более сложные и разнообразные, чем на земле.
– Расскажите мне об этом, Таня, я ведь мало знаю о море.
– Ну, что ж, слушайте. В океане великая цепь жизни. Ее начало лежит на дне и у берегов материков в виде накопленных природой органических остатков и их производных – биогенных солей, то есть соединения фосфора, азота и некоторых других элементов. Это те кирпичики, из которых природа строит сложные белковые молекулы всего живого. Но их много на дне океана, а чтобы возникла жизнь, нужен свет. В глубинах вод его, конечно, нет. Но природа мудра. Океан всегда и везде в движении. В нем на любых глубинах вечно возникают приливные волны. Они порождают течения, и вода переносится то сюда, то туда. И, натыкаясь на неровности дна, она поднимается. Но в поверхностных слоях существуют мощные океанические течения – теплые и холодные, а это – сложный комплекс, в котором вода движется как бы по бесконечному винту, то уходя в глубину, то вновь появляясь на поверхности. Такими-то путями биогенные соли и попадают наверх, в слои воды, пронизанные светом. Здесь их ждут споры совсем маленьких водорослей. Это их питательная среда. Споры жадно усваивают соли и скоро превращаются в крохотные растеньица. Все знают, как красивы снежинки, но наши маленькие водоросли сложнее и красивее снежинок во много раз. Так появляется первое звено жизни – фитопланктон. Эти бесчисленные миллиарды зеленых малюток свободно парят в поверхностном слое морей и океанов. Особенно много их собирается на так называемом жидком дне.
– А что это такое? – опросил Павел.
– Видите ли, солнечные лучи сильно напревают поверхность океана, а ветер, перемешивая воду на глубине до 50–70 метров, создает два слоя: верхний – теплый и легкий и нижний – холодный и тяжелый. Обычно между ними образуется слой резко отличительной плотности. Он-то и есть слой скачка, или жидкое дно. Фитопланктон, приспособившись парить в одной воде, с трудом попадает в другую.
– И это происходит всегда на одной и той же глубине?
– О нет, это жидкое дно все время колеблется, потому что на нем возникают внутренние приливные волны, и амплитуда таких колебаний достигает многих десятков метров. Потому-то и фитопланктон движется то вверх, то вниз.
Мастерская природы не проста. Следующим звеном этой цепи является зоопланктон – мельчайшие и просто мелкие морские животные, главным образом крохотные рачий. Точно так, как на земле без зеленых растений невозможна жизнь животных, так и они не могут жить без фитопланктона.
– Микроскопические коровы, – засмеялся Павел.
– Пожалуй, – согласилась Таня. – Сами-то они являются желанной и единственной пищей очень многих рыб, при этом самых многочисленных, например, сельдей и… самых больших на нашей планете животных – китов.
– Это уже четвертое звено цепи? – опросил Павел.
– Да, дальше начинаются хищники, имя которым легион.
– Судя по китам, добыча планктона – очень похожа на пастьбу.
– О, это как оказать. Зоопланктон в светлое время суток громадными роями опускается в глубины морей, некоторые его виды – до 800–1 200 метров, и только ночью поднимается близко к поверхности – туда, где много фитопланктона.
– О-о, довольно подвижный корм, – засмеялся Павел.
– Но зато какой ценный! Каждый малюсенький рачок-эта маленькая живая бутылочка с высококалорийным и богато витаминизированным жиром. Правда, такие бутылочки украшены большими ветвистыми усами, имеют ножки, плавники и глазки-бусинки, но для рыб это только реклама – их интересует жир.
– Что ж, ничего не скажешь, рыбкам и китам живется не так плохо – всюду для них и стол, и дом.
– Вот этого я бы не сказала, – улыбнулась Таня. – Есть районы в океанах, где воды малоподвижны. Там действительно все напоминает пустыню. Зато в других местах, особенно там, где разные течения и где поверхностные воды стремительно уходят в глубину, а взамен к поверхности устремляются глубинные воды, жизнь кипит, за планктоном сюда приходят колоссальные косяки рыб и усатых китов. За мелкой рыбой приходит крупная и киты-хищники. А сверху над такими зонами в воздухе висят сотни тысяч птиц, которые также живут рыбой и планктоном.
– Не совсем ясно, почему поверхностные воды опускаются, – спросил Павел. – Ведь они легче глубинных вод.
– Это сложное явление, но суть его вот в чем. Если встречаются две разные водные массы, ну, например, одна холодная и несколько опресненная, а другая – теплая и очень соленая, то, перемешиваясь, они образуют новую воду, более плотную, чем те, из которых они возникли. В результате эта новая вода уходит вниз, а глубинные воды поднимаются. Этому процессу помогает динамика течений. Вот такие штормы, как сейчас, усиливают этот процесс.
– Значит, такие бури – это благо, – сделал заключение Павел.
– Конечно, – убежденно ответила Таня, – жизнь-это форма движения; застой означает гибель не только в океане, но и всюду. В океане, в частности, это приводит к появлению сероводорода и гибели там всего живого.
– Да, – шутя сказал Павел, – теперь я по-новому понимаю слова Лермонтова: «…Как будто в бурях есть покой». Ведь большие мировые течения океанов Гольфстрим и Лабрадорское в Атлантическом океане, экваториальные и Куросио здесь, в Тихом океане, всегда располагаются в одних и тех же местах глобуса.
– Это так и не так, – ответила Таня. – На картах действительно они занимают всегда одно и то же Среднее положение, но это среднее. В действительности, в зависимости от деятельности атмосферы, все системы течений сдвигаются то в одну, то в другую сторону, и меняется их интенсивность. Вот поэтому и промысловые районы меняют свои места.
– Вы говорите, это зависит от атмосферы, – оживленно спросил Павел. – Но ведь деятельность атмосферы…
– Да, да, – улыбнулась Таня, – как и деятельность океана зависит от нашей звезды – от солнца, именно оно создало океан, жизнь в нем и в конце концов любовь на земле. Поэтому, изучая океан, изучая звезды, мы понимаем самих себя.
Таня встала и прошлась по залу.
– И, может быть, наши чувства? – добавил Павел.
– Ну, что же, будем надеяться, что океан и звезды расскажут нам и об этом.
– Только жаль, – сказал Павел, – что капиталисты были так жадны, что беспощадно уничтожали все. Я, например, читал, что в свое время, несмотря на запрет, они едва не полностью уничтожили морских исполинов – китов.
– Так было, но теперь совсем иначе, – ответила Таня. – Вы ведь знаете, что теперь в определенное время года в арктические моря вылетают самолеты и рассеивают там биогенные удобрения. Вскоре там появляется колоссальное количество планктона; в таких количествах сам океан произвести его не может. Затем в эти районы приходят десятки судов. Мощные насосы прокачивают через эти коробки воду, и при этом планктон выделяется из воды и поступает в центрифуги с большим числом оборотов. В них жир отгоняется и стекает в отстойники. Полученный продукт – ценнее жира китов и используется как пищевой жир. Ну, а китам отдали антарктические воды. Теперь численность китов снова увеличилась.