Записки империалиста (СИ)

— Ваше Императорское Величество! Если идея монополии государства в торговле не нова для России, то, налог для ВСЕХ вызовет, несомненно… резонанс в обществе, — сказал он глядя на меня.
— Алекса́ндр Макси́мович, резонансом займусь я, вы не думайте о нём. Ваша задача добыть денег как можно больше, и желательно с минимизацией негативных последствий этого после войны, — улыбнувшись ответил я.
— И если говорить о будущем, которое обязательно настанет. То, о чём следует уже сейчас думать, так это о перестройке финансовой системы России, Государственном банке, биметаллизме и создании запасов золота и серебра, об изменениях в налогообложении, протекционизме, развитии своей промышленности и торговли, отмене питейных откупов, создании института Финансов и экономики, и ещё очень и очень обо многом, Алекса́ндр Макси́мович, — сказал я. — Кроме этого надо сделать прогноз какими мы выйдем в плане финансов и торговли из войны. И составить план мероприятий как это сделать более мягко, и меры по финансам и налогам на послевоенный период. Так, что, господин министр собирайте сведущих людей, думайте, обсуждайте, прогнозируйте, предлагайте.
После этого мы ещё раз прошлись по тому, что я предложили и уже сам Княже́вич. Под конец разговора, я ему назвал фамилии, Рейтер, Бунге, Вышеградский, Ламанский. Попросил, чтоб их обязательно нашли, и привлекли к работе в Минфине. Пусть начинают, продолжают набираться опыта, а там дальше будет думать, кого куда направить.
Указы, приказы, рескрипты, распоряжения, комитеты, комиссии звучит солидно, грозно. Но, надо, чтоб это был не звук, а работало. Нет, я конечно самодержец. Но, как показывала история России, даже это было часто мало для проведения в жизнь того или иного решения. А у меня война идёт, бардак в стране, поэтому я должен был стать разнородным эффектом в одном флаконе, а именно самодержцем — диктатором. Иначе брали меня сомнения, что вытянем то, что я тут уже наделал и напланировал. И для этого я должен был сделать это.
Третьего марта после обеда у Алексея Петровича Ермолова, было столь редкое за последнее время хорошее расположение духа. Он даже на удивление слуг отказался от послеобеденного сна. Постаревший, грузный, «гроза Кавказа» бодро ходил по комнатам, и своим всё ещё рыкающим голосом, громко говорил: «Ну слава Богу, наконец-то взялись за дело видать крепко! Резво взял наследник. Что ж так сразу не делали… сучьи дети! Столько времени потеряли! Помоги и укрепи нас Господь в начинаниях!» И он перекрестился три раза на иконы. И его взгляд с них невольно перешёл на стену, где было развешано разное оружие. Сабли, шашки, кинжалы, пистолеты. Посмотрев на него Ермолов, что-то неразборчиво прорычал, и сокрушенно махнул рукой. «Бумагу и чернил. Быстро!!!», гаркнул генерал так, что дремавший на кресле толстый кот со скоростью метеора и бешеными глазами, рванул под ближайший шкаф. После того, как их принесли, надев очки, кряхтя Ермолов сел сам писать письмо, где соглашался встать во главе «Комиссии по преодолению злоупотреблений».
Светлейший князь, представитель «николаевской гвардии», бывший военный министр, нынешний председатель Государственного совета Российской империи Алекса́ндр Ива́нович Чернышёв несмотря на одолевавшие его в старости болезни тоже после прочтения газеты оживился. «Орлова сделал своей правой рукой. А меня даже не включил в состав этого комитета!? Резко начал наследник!», — не давали ему покоя мысли, которые вызывали раздражение и даже обиду. Из-за этого у него начался приступ сильной головной боли. Он был вынужден принять эти дурацкие горькие капли, и с холодным полотенцем на голове лечь в кровать. После сна ему стало лучше. «Впрочем, может это даже и лучше. С меня будет меньше спроса», — сказал он себе. Он всё-таки отдавал себе отчёт в том, что делами как в былые годы он заниматься был совсем не в силах. И внутри его жила мысль, о том, что есть и его доля вины в поражениях русской армии в этой войне. Перед собой и Всевышним он мог быть честным.
Причиной такого возбуждения старых генералов были газеты «Московские ведомости» и «Санкт — Петербургские ведомости», в них как, и во всех крупных газетах России, в экстренных выпусках был опубликовав императорский указ. После его прочтения некоторая часть России, прежде всего в столицах начинала понимать, что, что-то пошло в ней не так как раньше. В Российской Империи было объявлено императорским указом военное положение! По всей стране! А не как раньше, только в пограничных областях, прилегающих к театру войны. И, что особенно настораживало, служащую часть населения по военной и статской линии, должны были появиться военно-полевые суды и упрощённое судебное производство. Плюс к этому ужесточались наказания за очень многие преступления. Было упомянуто в указе, о саботаже, халатности, и каком-то вредительстве. И теперь казнокрадство, использование служебного положения, и прочие «щенки борзых» могло быть рассмотрено как преступление против государства в военное время, и как измена отечеству и присяги. А за это грозило теперь, лишение дворянства, званий, чинов, каторга, можно было угодить в солдаты, и шла эта дорожка вплоть до эшафота. И в довесок ко всему этому ещё была и… конфискация имущества!!!
 
Так же император стал Верховным главнокомандующим, и главой доселе невиданного органа, который именовался — Государственный комитет обороны (ГКО), куда вошли главы министерств, Военного, Морского, Внутренних дел, финансов, глава жандармов, великие князья Константин, Николай и Михаил Николаевичи. Товарищем председателя ГКО, то есть императора, стал граф Алексе́й Фёдорович Орло́в. Решения ГКО были обязательными для всех подданных, организаций и органов власти. Помимо этого империя разбивалась на ряд округов, которые включали в себя несколько губерний, генерал-губернаторства, в округах вводились посты полномочных представителей императора. Таким образом, я стал самодержавным диктатором. На всякий пожарный случай в столицах, больших городах, Польше, Финляндии в полную боевую готовность были приведены войска, полиция, жандармы. Но, после опубликования указа было тихо. Чинуши если буду гадить, то втихаря и своими методами. Всякие бумагомарательные борцы за вашу и нашу свободу кишкой тонки, чтоб выступить по серьёзному. Гвардия была занята проводами первой и сборами второй волны в Крым.
Далее следовали уже приказы по армии и флоту. В итоге вышло так, получились армии, Северная, это Питер, Финляндия, Прибалтика, командующий Ридигер, и мой заместитель как верховного, ему рокировку войсками проводить. Западная армия, это Польша и западные губернии, там оставался Паскевич, Южная, от Дуная и до реки Буга, здесь не менялся Горчаков. Крымская армия, от Буга до Перекопа, сам Крым, берега Азовского моря и Черного до Геленджика, здесь хозяином уже стал Барятинский, только он ещё не доехал до хозяйства, Кавказская армия, это Кавказский и Закавказский край, командующий и наместник Муравьёв. На Белом море создан объединённый армейско-флотский Беломорский отряд, командующий военный губернатор Хрущов. Черноморский флот уходил под командование Крымской армии. Командующим всеми силами в Севастополе был назначен Нахимов, и он получил ещё должность зама Барятинского. Отдельным приказом формировалась Азовская флотилия, командующий Новосильский, она была в прямом подчинении у командующего Крымской армии. Все гражданские власти губерний, где располагались армии или были близко к зоне боевых действий напрямую подчинялись их командующим. Больше всех получил, конечно, Барятинский, уже обобранные войной Таврическую, Херсонскую, Екатеринославскую губернии. И теперь ещё Киевскую, Полтавскую, Харьковскую, Курскую, Воронежскую, Орловскую, Черниговскую, земли войска Донского, войска Черноморского.
 
Ещё в полный рост бурлили страсти по указу о введении военного положения. Как Россия вновь всколыхнулась.
Восьмого марта вышел манифест-воззвание, «Отечество в опасности!» Смысл его был прост. Россия вновь подверглась нападению объединенной Европы, за то, что отстаивала свои интересы, и вновь защищала православных и остальных христиан от жестокостей и угнетения со стороны Османской Турции. И теперь Россия снова должна сражаться с вражеской коалицией за свою свободу, независимость, веру и величие. Крымская война в манифесте сравнивалась с Отечественной войной. Наполеон III-й тут пришёлся очень кстати. Звучал призыв отбросить пораженческие настроения, и опять объединить усилия всей страны, всех её народов, и во главе с государем-императором, начать сражаться за Отечество с новой силой, поскольку вопрос стоит о сохранении Россией своей независимости, а не о просто войне. Говорилось в манифесте, что кроме врагов внешних, явных, есть враги и внутри России. Которые своим действиями противодействуют успешному ведению войны за сохранение независимого Отечества, веры. И с ними, как и с врагами явными, будет вестись война без милости и пощады. Указывалось, что каждый верноподданный государю — императору, верный сын России должен делать всё в своих силах, чтоб в этой тяжёлой войне можно было добиться успеха. И отстоять независимость, веру, и величие России, как это всегда делали их предки далекие и близкие испокон веков. Заканчивался манифест так: «Всё для войны — всё для победы!», «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами!», «Мы Россия, с нами Бог!» По заголовку и по лозунгам в конце манифеста был, конечно, почти плагиат. Я это стырил у большевиков, а они в свою очередь у Великой Французской революции, остальное у славного советского, в моем варианте попаданца будущего. Хотя может его и не будет. Но, мысли всё равно верны на все сто. А по Россию и Бога, взял и переделал, великого Суворова. Вот такая получилась связь времён.