Записки империалиста (СИ)

После очередного заседания ГКО, брат попросил разрешения остаться для разговора со мной. В целом мне было понятно, о чём он будет разговор. Я распорядился принести нам коньяк, закуси к нему. Мы сели, я налил нам, выпили, помолчали. И Константин, посмотрев на меня начал говорить.
— Ты сильно изменился брат после смерти отца, внешне и внутренне. Стал более требовательным и жёстким, досконально вникаешь в вопросы. Мгновенно снял Брока, заставил оживиться Долгорукова, Барятинского отправил в Крым командующим. Холоден с Нессельроде, не хочешь слушать советы Паскевича. А ведение военного положения, принятие верховного командования, ГКО, комиссии, комитеты по борьбе со злоупотреблениями, представители императора, манифест. Всё это у меня и общества одновременно вызывают восторг и страх одновременно. И ты неожиданно показываешь такие знания в разных направлениях, что и у знатоков это вызывает удивление. Я тебя теперь совсем не узнаю брат, — сказал он. Я, помолчав с минуту, начал говорить в ответ.
— Ты прав, Константин. Я стал другим. Я стал императором. Поверь и пойми это совсем не то, даже в сравнении с цесаревичем. Я сам это не сразу понял, да наверно ещё и до конца не осознал, не почувствовал. Но, то, что должен стать другим, уяснил себе совершено определенно. Особенно сейчас во время войны, — ответил я, и снова налил, мы молча выпили. И я продолжил:
— Мало того, брат, Россия должна стать другой, сверху до низу. Иначе её ждёт крах и погибель. Нужны глубокие реформы, вероятно сравнимые по масштабу и значимости с делами Петра Великого. После этих слов Константин на меня пристально посмотрел. И спросил:
— Ты будешь отменять право?
— Да. Но, не сразу, и ещё не знаю, как и когда, — ответил я. Тут я лукавил, конечно, в общих чертах я себе уже наметил, что да как. Скажи я сейчас Константину, что для отмены крепостного права будет созван Земский собор, так он сразу бросит заниматься войной и начнёт сочинять проекты, прожекты о соборе, отмене права. Об этом конечно узнает великая княгиня Елена Павловна, и начнётся у неё на её «четвергах» обсуждение этой темы. А мне это сейчас было на хрен не нужно. Война! Вот главная тема.
— Но, для этого брат мы должны не проиграть войну, — продолжил я. — Это даст запас прочности и авторитета для внутренних дел и проведения реформ после неё. Сейчас война на первом месте должна быть, Константин. Это должны понимать все!
— А для того, чтоб не проиграть войну и после неё заниматься реформами. Мы, Романовы, должны стать другими, не такими, какие мы сейчас. Я это понял, став императором, — сказал я и продолжил.
— Мы, Романовы, волей Всевышнего и историей должны изменить Россию, сделать её лучше, сильнее. Сделать так, что вот так как сейчас, больше в её истории не повторялось. А для этого, я, ты, Николай, Михаил, и остальная императорская семья должны, обязаны стать… другими! Царь обязан быть не просто помазанником Божьим, он должен быть, стать истинным главой, вожаком империи, своей страны, своего народа. Чтоб мог вести империю вперёд, и за ним шёл народ не только потому-то он царь, а потому-то он ЦАРЬ! Радетель, защитник своей страны, народа от внешних и внутренних напастей. Он и императорская семья, должны вести за собой империю, страну, и вести её к успехам и победам, а не к поражениям. Ведь для этого у нас есть всё! Власть, пока ещё вера в династию, образование, знания, деньги. У нас этого столько, что мы, по сути, на уровне полубогов, в сравнении даже с просто богатыми людьми. Здесь на земле, мы демиурги! А Россия это страна, которая по воле Вседержителя, является одним из творцом мировой истории. Она уже её меняла, и будет ещё не раз изменять историю мира. И это делалось, когда во главе России, была уже наша династия. И так должно быть и дальше! Для этого, мы, Романовы, вновь должны начать жить по простому правилу: «Империя превыше всего!!!» Не империя, для нас брат, а МЫ для империи. Это наша судьба, предназначение, долг. Мы, Романовы, должны это понять заново. Жить, служить, работать так самим, чтоб увлечь, вести за собой страну и народ исходя из этого правила. «Империя превыше всего!!!» это должно стать смыслом всех кто служит, и в первую очередь для представителей династии. Тогда за нами пойдёт большая часть общества, народа. Сама пойдёт! Без понукания и палки. Кто этого не поймёт сразу, объяснять, учить, кто не хочет, убедить, заставить, а кто вознамерится этому мешать, и более того, противодействовать разными способами, убрать с дороги, и даже уничтожить! И я готов это делать! Как отец, как Пётр Великий! Ты понимаешь меня, Константин? Спросил я его после своего монолога. Он, смотря на меня, молча кивнул. Я по налил по третьей. Выпили. Я встал, жестом усадил его, и ходя по кабинету повёл далее наш разговор по душам.
 
— Если мы не станем другими, и не сделаем Россию другой. То нас Романовых, ждёт судьба Карла Первого Стюарта, французских Бурбонов. Уже мои и твои внуки могут взойти на эшафот или быть просто убитыми без суда и следствия, — сказал я, глядя на Константина.
— Что ты такое говоришь, брат!? — почти воскликнул он.
— Это не я говорю, это говорит история. А она, не учит, а наказывает за невыученные уроки. Ты слышишь это? Наказывает, за невыученные уроки!!! — сказал я, тоже разгорячённый накалом разговора и коньяком.
— Поэтому, вы, мои родные братья. И ты прежде всего как старший, должны стать моей опорой в моих начинаниях и делах. А для этого необходимо стать… другими, другими Романовыми. Который будут жить и работать для империи, страны, а не просто быть в НЕЙ, и за её счёт, императорской семьёй! «Империя превыше всего!», это должно стать для династии осознанной необходимостью. Так жил наш отец, дед, Пётр Великий! И если нам Богом и историей уготован этот путь, мы должны идти по нему и вести за собой Россию. Или нас столкнут на обочину, затопчут, раздавят другие, заняв наше место. Тут или мы, или нас, другого не дано! Мы не можем жить, в духе «после нас хоть потоп». Это приведёт династию к петле или пуле, а Россию к катастрофе и гибели. Ты же не хочешь этого, брат? — хлестнул я вопросом Константина.
— Нет! Конечно, нет! — горячо ответил он мне. И после этого мы молчали, думая о своём, понемногу успокаиваясь.
— Так, вот, Константин, у нас, у династии есть ещё запас прочности. Война это показывает, Россия удивительно терпелива, и в неё только начинают проникать губительные идеи либерализма, революции, нигилизма. Этой западной х. ни, и поеб. ни! И наши доморощенные европейцы, готовы это дермо хлебать без ложки, так, через край. И все же, есть ещё шанс избежать краха. Но, для этого надо действовать, работать. Делать то, что должен, чтоб было, так как должно стать. Если нет, Россия обречена, — сев за стол, устало сказал я.
— А касаемо моих знаний. Я, Константин, теперь император. А они могут узнать о том, о чём недоступно другим. Для этого у них есть возможности во много крат больше, чем у прочих, — пытался я запудрить мозги брату. И всё же вновь переключил его на главную тему разговора.
— Если ты, брат, будешь со мной. Я с радостью готов делиться с тобой полученными знаниями, идеями, мыслями. Поскольку буду уверен, что это пойдёт только на пользу России. И не как иначе, — на такой мысли я закончил наш, важнейший разговор с Константином.
В той истории он был серьёзной опорой для Александра, помогал продавливать его решения, преодолевать сопротивление реформам, поэтому и я тоже на него имел большие виды, хотя он входил во грех, касаемо государственных денег. Конечно ему и другим братьям, будут прощаться мелкие грешки. Но, мелкие. А, что за деньги. Если Константин захочет, много денег, очень много денег. Я дам их ему. Вернее возможность, заработать, и стать одним из богатейших людей не только в России.
 
После этого разговора, Константин, начал ко мне относиться, ещё с большим уважением, всегда поддерживал мои решения. Хотя иногда, я замечал его, взгляд, который говорил мне о том, что он продолжает меня изучать.
Но, всё это теперь было там, в холодном и промозглом весеннем Петербурге, а сейчас на рассвете 25 апреля 1855 года, я, с удовольствием вдыхал, стоя на палубе флагмана Азовской флотилии военного парохода «Молодец», морской воздух. Мы полном ходу подходили к Керчи. Здесь я намеривался попытаться изменить ход Крымской войны.