Будь моей

— Но тебя бы не уволили, — поддевает Крис.
— Скорее всего нет. Мы близкие друзья с Богданом, не более. К тому же, он уезжает скоро. Если уже не уехал.
— Еще нет. Сегодня был тут. Хотя если не ошибаюсь, около пяти президентский люкс освобождается.
— Ну вот. Он уедет, я останусь беззащитной.
— Ты всегда сможешь ему позвонить.
Разубеждать Кристен в обратном не начинаю. Между нами с Богданом все слишком сложно, чтобы это мог понять абсолютно посторонний человек. Но я ему не позвоню, конечно. Надеюсь, с коллективом получится все решить между собой, иначе я останусь без работы очень скоро.
Мы с Кристен прощаемся. Я возвращаюсь на свое рабочее место и тут же попадаю в круговорот обязанностей. Работать с людьми, которые относятся к тебе недружелюбно, сложно. Я понимаю это, когда пытаюсь отойти на пятнадцать минут, но никто из моих коллег этого не слышит. Они попросту меня игнорируют, а уже, между прочим, три часа дня. И я еще ни разу не отходила. Роберт и Дженни успели пообедать и два раза отлучиться, а я стою.
Когда же я решаю быть понаглее и собираюсь подойти к ним, чтобы серьезно поговорить, на телефон поступает звонок. Это меня вызывают к управляющему. Я делаю глубокий вдох и мысленно готовлюсь отбивать атаки. В том, что они будут, не сомневаюсь. Не зря же с утра у меня был разговор с Кристен, а мои коллеги весь день делают вид, что я тут просто предмет декора и ничего больше.
Итан встречает меня с дружелюбной улыбкой. Извиняется за непонятки с увольнением и спрашивает, как я обустроилась на рабочем месте. Спешу его заверить, что все в порядке, коллектив нравится, работа тоже. Я все жду от него каких-то претензий, но их не следует. Оказывается, у них тут так принято. Через пару дней после того, как человека взяли на работу, его вызывают к управляющему и он лично спрашивает, все ли хорошо.
— Коллектив наш как? Приняли тебя?
— Конечно, — отвечаю с улыбкой.
Я уверена, что мои трудности временные и я смогу завоевать доверие своих коллег. Первые мои смены все было в порядке, и я надеюсь, в дальнейшем будет так же.
— Тогда не смею задерживать. Хорошей работы.
Я благодарю Итана и встаю. Выхожу из кабинета, прощаюсь с секретарем и только когда берусь за ручку двери, ведущей из приемной в коридор, слышу за спиной звук открываемой двери, а затем и голос Богдана:
— Лера? Задержись, пожалуйста. Нужно поговорить.
Я чертыхаюсь про себя. Последнее, что мне сейчас нужно — проводить время в кабинете начальника. Это вот совсем ни к чему. Но выхода нет, я не могу отказаться перед секретаршей от требования владельца отеля зайти к нему на разговор. Поползут слухи, что между нами уж точно что-то есть. К тому же серьезное, потому что я позволяю себе не реагировать на его приказы, а он при этом ничего не делает.
— Да, конечно, Богдан Олегович, — отвечаю и захожу в его кабинет.
— Олегович? — переспрашивает Богдан, как только мы оказываемся за закрытой дверью.
— Это я для вида. Ты уедешь, я останусь, — говорю, а сама смотрю за тем, как он идет к столу.
Как садится на тот небольшой и совершенно неподходящий ему стул, как открывает папку, на первой странице которой я вижу свою маленькую фотографию. Такую же, как в паспорте. У него в руках мое личное дело! И там совершенно точно указано наличие ребенка! Да и скрыть такое, особенно когда устраиваешься на работу, невозможно.
Богдан хмыкает, просматривая первую страницу, перелистывает ее, читает вторую. Я же стою, пытаясь придумать отговорку и вместе с тем понимая, что выбора у меня нет. Надо признаваться в том, что ребенок его и прекращать врать. Он и так будет в бешенстве, когда узнает. Еще бы, я год скрывала от него вначале беременность, а потом и сына. Полностью оправдала его недоверие к себе, если подводить итоги моим действиям.
— Я совершенно случайно наткнулся на эту папку, — говорит он. — Ее принесли в стопке с другими, чтобы я мог посмотреть, кто на меня работает. Я всех смотрел, а твою оставил. Решил, чего я еще о тебе не знаю? А сегодня заметил ее и открыл.
— И как? Нашел что-то новое?
— У тебя получилось забеременеть? — спрашивает он, просматривая мое личное дело.
Ну вот… он не мог пропустить графу семейного положения и наличия детей. Просто не мог, потому что там стоит не прочерк. Там вписано имя моего сына. Русское имя.
— Д-д-а, — говорю дрожащим голосом.
— Здесь лучше медицина, да?
— Да, определенно, — расслабляюсь, понимая, что он не догадывается, что дело не в медицине, а в нашей с ним последней ночи.
Он будто сам дает мне возможность соврать. Я пользуюсь этим, эгоистично надеясь, что он захлопнет папку, улыбнется и пожелает мне стать прекрасной мамой. И уже через несколько часов улетит, забыв о нашей встречи.
Увы, Богдан не просто так дает мне возможность соврать. Это уловка, на которую я успешно попадаюсь. Только понимаю это уже тогда, когда становится слишком поздно.
— Может, прекратишь наконец мне врать и скажешь правду? — говорит, прожигая меня яростным взглядом.
    
Глава 14
Богдан
Я догадывался, что Лера говорила правду, когда у Лики случился передоз. Мы тогда искали ее дня три. Она пропала, и я едва не совершил непоправимую ошибку — не отомстил Игорю через его семью. Не потому, что чувствовал что-то к Лике. А потому что с ней был мой сын. Его мы нашли быстрее. Какие-то люди заметили плачущего в торговом центре мальчика и вызвали полицию. К этому моменту я выбивал из Игоря признания, а он говорил, что никого не трогал. Ни Лику, ни Рому.
Я не верил.
А когда ее нашли на какой-то квартире среди толпы других обдолбанных с передозировкой, пазл в моей голове сложился. Ну и Игорь поспособствовал. Рассмеялся мне в лицо и сказал, что послал я не ту.
После похорон мне надо было как-то объяснить сыну, почему мать оставила его одного и что ее в его жизни больше не будет. Он до сих пор спрашивает, что с ней случилось. Проблема в том, что маленьким детям сложно сказать о смерти человека, а уж если вдаваться в подробности, которых требует Рома, то совсем невозможно.
Тогда я отдал приказ узнать, как у Леры дела. Где работает, как живет, все ли у нее в порядке. Отчеты мне присылали каждый месяц вплоть до того, как я выкупил отель. Она несколько месяцев нигде не работала, а потом устроилась в гостиницу. Ее я купил не специально, просто так совпало. Отчет тогда мне еще не успели прислать, и я его отменил. Зачем, если вот она — прямо передо мной.
А теперь, глядя в ее личное дело, в котором числится трехмесячный ребенок, я понимаю, что погорячился с отказом от отчета. Вдруг мне хотя бы в нем написали, что у нее есть сын. Как вообще можно было просрать в отчете наличие ребенка у женщины? Или я настолько хреново поставил задачу и мои подчиненные решили, что ребенок это неважно?