Исчезнование Элис Тил

– Но после разрыва она стала встречаться с его лучшим другом, что вызвало скандал.
– Как и полагается в таком маленьком городке, – кивнул Блэк. – В шестом классе вряд ли может быть много детей.
– Пятьдесят или около того, – сообщил Фрейзер.
– И девчонка стала встречаться с лучшим другом своего парня? Похоже, она решила что-то доказать.
– Вам придется допросить его. Тони Дуглас по-прежнему живет в Коллемби, но бросил школу.
– Из-за Элис?
– Из-за ссоры, вызванной им и Элис, и того обстоятельства, что она вернулась к Кристоферу.
– Есть кто-то еще, о ком нам следует знать?
– Куча народа, – подтвердил Фрейзер. – Она устроилась официанткой в рабочий клуб, так что нужно допросить барменов и посетителей. Не забудьте об учителях, одноклассниках и друзьях. И разумеется, о родных. Мы лишь царапнули поверхность, нужно переговорить еще со множеством людей. Но я не указываю вам, как делать свою работу.
– Вы упомянули о сплетнях, – вспомнил Блэк. – Какого рода сплетни?
– Разные. Об Элис, о ее родных, всяческие инсинуации о ее личной жизни и о том, что творится в школе после занятий. – Судя по тону, там каждый вечер устраивались дикие вечеринки. – Ну и сам город.
Когда Блэк недоуменно уставился на него, Фрейзер пояснил:
– Полиция всегда считала это место странным. Вечные скандалы: каждый считает своим долгом сунуть нос в дела соседа, а это означает, что по городу ходят самые дикие сплетни. Им больше нечего делать.
– Хотите сказать, что все… – Блэк не желал снова произносить неприятное слово «сплетни». – Все эти предположения об Элис Тил – неправда?
– Возможно, кое-что соответствует истине, но вот что именно? В этом вся проблема, – заметил Фрейзер и, кивнув Блэку, добавил: – Правда, теперь это ваша проблема.
Словно Блэк нуждался в напоминании.
– Хорошо, но почему вы не расскажете все, что слышали, какими бы нелепыми ни казались эти слухи? Потом я все смогу оценить и составить собственное мнение.
– Оценить и составить собственное мнение? Курсы заканчивали, Лукас?
И детективы-констебли Фрейзера снова заухмылялись. Блэк мгновенно ощетинился:
– Ав чем дело? Слишком много слогов?
Глаза Фрейзера гневно сверкнули, но Блэк тоже разозлился. Хватит унижений для одного дня. Детективу Фрейзеру не понравилось, что его осадили в присутствии подчиненных, но, похоже, его испугал и взгляд Блэка, потому что он решил не отвечать.
– Я начал с родных, – сухо бросил он. – Мы поспрашивали людей. Папаша просто сгусток гнева и к тому же любит выпить в одиночку. Мать принимает средства от депрессии и излишней тревожности.
Фрейзер нагнул голову, словно последняя часть была особенно важна.
– Разве ваш детектив отсутствует не по той же причине?
Блэк не ответил на колкость.
– О, и Элис очень близка с братом.
Тон был многозначительным, дабы Блэку сделал свои выводы.
– А кроме бойфренда и его лучшего друга, есть еще парень с работы, который нарезал вокруг нее круги.
– Имя? – коротко спросил Блэк.
Фрейзер состроил озадаченную гримасу, но тут же повернулся к Фергюсону, который, полистав записную книжку, ответил:
– Рикки Мадден, двадцать два года, живет в Коллемби, бармен клуба. Один из постоянных посетителей полагает, что тот проявил к Элис достаточно почтения, но она не задумываясь его отшила.
«И имела на это полное право, – подумал Блэк, потому что в устах Фрейзера это выглядело так, будто девушка вела себя неразумно.
– Возможно, ему это не понравилось, – добавил Фрейзер.
– Вы уже говорили с Рикки?
– Еще нет, – ответил детектив и продолжил, будто оправдываясь: – Мы только что узнали о его существовании, Лукас. И перед этим были немного заняты.
– Понимаю.
– Послушайте, мои парни ноги сбили, шагая от двери к двери, когда стало известно о пропаже девушки. Фактически поговорили с каждым, кто ее знает, а мы все это время воссоздавали портрет Элис Тил и ее безумной жизни.
– И каков же этот портрет?
– Для своего возраста она слишком хорошо известна – думаю, благодаря внешности.
«Конечно, – подумал Блэк. – Другой причины быть не может, так ведь?»
– Думаете, она сбежала? – спросил он вслух.
– Возможно, но, если она сбежала, мы не можем установить почему. Хочу сказать, что очевидной причины нет, – ответил Фрейзер.
– Это начинает напоминать похищение. Она ни с кем не связывалась, хотя ее снимками пестрят газеты и новостные телевыпуски. Но если кто-то увез ее, как думаете, стоит ли искать незнакомца или кого-то поближе к дому?
– Полиция начала операцию «Обычные подозреваемые», как только с момента ее исчезновения прошло сорок восемь часов, – пояснил Фрейзер.
Это было относительно новое начинание нортумбрийской полиции, когда исчезал ребенок или умственно неполноценный взрослый. Каждый сексуальный правонарушитель или преступник, склонный к насилию против женщин и детей, должен был объяснить полицейским, где находился во время преступления. Потом полицейские осведомлялись, согласен ли подозреваемый на обыск дома. Если у него не было алиби или он отказывался сотрудничать, то подвергался допросу. Большинство подчинялись, лишь бы избежать этого.
– Но обнаружить ничего не смогли, – продолжал Фрейзер, – так что, если это дело рук незнакомца, вполне вероятно, что мы имеем дело с начинающим преступником. – Он покачал головой и добавил: – Но я полагаю, это кто-то, кого она знает.
 
7
Они беседовали, гуляя по соседним улицам. Здесь не было палисадников и подъездных дорожек, только ряды домиков в стиле функционализм, без всяких излишеств. Они проходили так близко от входных дверей и окон, что только тюлевые занавески мешали им заглянуть внутрь. Бэт подстроилась под неспешный ритм шагов Дэниела, и оба наслаждались нехарактерной жарой, ласкавшей северо-восток уже больше недели. Необычно раннее для этого времени года тепло позволяло ходить в футболках.
– Я не собирался, – признался Дэниел, – но когда вы спросили, что я делал, когда пропала Элис, вроде как соврал. Простите.
– Вроде как соврал? – переспросила она. – Либо соврал, либо нет. Где ты был, когда исчезла Элис?
– Тут я не лгал, – возразил он. – Я был в своей комнате, как и сказал.
– Тогда в чем ты солгал?
Дэниел неловко потупился:
– Я говорил, что чатился онлайн, но этого не было.
Значит, никто не мог подтвердить его алиби.
– И почему ты солгал?