Ты пахнешь корицей (СИ)

Ася подумала, что золотые банты и бледно-золотистые шары на огромной под потолок темно-зеленой ёлке выглядят холодно и отталкивающе. И вся гостиная с новенькой дорогой мягкой мебелью: белыми кожаными диванами и креслами, бледно-желтым ковром, стеклянными столиками и камином, больше похожа на рекламу жилья, а не на уютный дом, в котором любят друг друга.
Даже съемная квартирка Тёма была больше похожа на дом.
Ася пожалела, что не взяла у него номер телефона, хотелось услышать его хрипловатый голос и узнать, что он делает поздним вечером с выбитой дверью.
Ёлка была наряжена.
Одна из девушек подхватила стремянку. Первой выскользнула из гостиной блондинка-дизайнер с пустой коробкой из-под игрушек в руках.
— Ли, сделай мне глинтвейн, — Ася мягко остановила собравшуюся уходить вторую горничную.
— Да, Анастасия Александровна, — поклонилась Ли.
— Нет, — Лара пружинисто вскочила на ноги и встала между Асей и Ли.
Она была белой волчицей, но в человеческом облике казалась кошкой. Узкие зеленые глаза были сейчас желтыми, длинные светлые волосы спиралями локонов спускались на спину. Чаще всего Лара одевалась в белое, ей необыкновенно шли и белые джинсы, и белая водолазка, и даже белые домашние туфельки, отделанные мехом.
— Спиртного ни капли нельзя, сделай безалкогольный напиток, Ли, — приказала Лара.
— С чего бы мне отказывать себе в капле спиртного? — Ася догадалась без подсказки, ахнула и села посредине ковра. — Это что-то сказал врач-фэйри, которого вызывала ты, когда меня тошнило, потому что я подхватила простуду?
— Не простуда это, а волчонок, так что хватит бегать и прыгать, — усмехнулась Лара.
— Не надо глинтвейна, Ли, принеси мне несколько палочек корицы, пожалуйста, — попросила Ася горничную.
— Да, Анастасия Александровна, — девушка присела и ушла, не удивившись, мало ли какие причуды бывают у беременных.
— Альфред уехал в столицу, устроил себе грандиозный мальчишник. Говорят, что он не вылезает из стриптиз-клубов и ночных заведений, — Лара внимательно смотрела на Асю.
В последнее время её падчерица тихо сияла, каким-то своим серебристым светом, и зажег его не жених.
— Я так понимаю, Альфред роскошно рогат? А волчонок — ублюдок неизвестного парня? — Лара села на ковер, откусила еще от одной конфеты и пододвинула коробку Асе, — ешь, бельгийские, с апельсиново-мятной начинкой, как ты любишь.
— Не смей так называть моего малыша! — Ася попыталась ударить Лару, но та перехватила её руку.
Лару Волков нашел в бойцовском клубе. Оборотни зарабатывали на жизнь по-разному, Лара — драками.
Девушка победила в тот вечер своего соперника и была так хороша, что альфа не отпустил её, увез в эту же ночь к себе. Больше Лара не дралась, но у неё был тренер, и боевые навыки она не растеряла.
— Мне Альфред не нравился никогда. Я только за, — Лара улыбнулась, отпуская руку Аси. — Ешь конфеты и рассказывай. Правда, что он — инквизитор? — желтые глаза Лары расширились. — Какого это, любить инквизитора, Настя?
— Он… обыкновенный человек, мне нечего рассказывать, Лара, — Ася незнакомо изогнулась и сладко потянулась. — Отец очень сердит?
— Не-а, — Лара запихнула целую конфету в рот, — но бормочет, что хочет мальчишечку-внука, а по мне альфы — женщины сильнее!
— Ты наговоришь сейчас, — из кабинета вышел отец.
Ася настороженно следила за ним серьезным взглядом. Он взял её на руки, как в детстве, прижал к себе, шепнул:
— Волчонок — это радость, Настенька, ну не чистокровный, так что ж. Альфред воспитает его, как родного.
И взгляд Аси погас.
Это заметила Лара, увидел и отец.
— Альфред — лучший боец, за ним стоит большая часть стаи, Ася, — он бережно посадил дочь на диван.
— Как скажешь, — прошептала Ася, старательно сдерживая слезы, наполнившие глаза.
— Ваша корица, Анастасия Александровна, — Ли положила на ладошки Аси три коричневые палочки, заполнившие гостиную сладким ароматом новогоднего праздника.
— Корица, — пролепетала Ася, и слезы полились по её бледным щекам.
— Не плачь, мне больно, — целуя Асю в макушку, прошептал отец.
 
— Это мне больно, здесь, — Ася ткнула себя в грудь. — И я хотела попросить тебя, пап, — она смотрела, как он вздрогнул и напрягся, — мой волчонок, еще головастик совсем, но я хочу, чтобы он почувствовал семейный настоящий праздник — Новый год. А с такой ёлкой не хочется даже вспоминать про праздник. Давай повесим наши игрушки!
— Думаешь? — отец оглядел роскошную ёлку. — Лучшего дизайнера нанял. Время у неё всё расписано было, так что ночью наряжала.
— Ты помнишь, наши игрушки, пап? Их мы с мамой делали, потом вы мне дарили фарфоровые фигурки на каждый день рождения, — Ася утянула отца на диван, свернулась калачиком, положив голову к нему на колени.
— Они у меня в шкафу в кабинете, — улыбнулся отец, вертя в пальцах палочку корицы и принюхиваясь к сладкому аромату. — Я принесу их сейчас и стремянку. Хочешь?
— Да, пап, — Ася потянулась и улыбнулась, не выпуская корицу из рук.
— И что с этими делать? — отец тащил большую пропыленную старую коробку и кивнул коротко на игрушки дизайнера.
— Я справлюсь, меня научили незаменимым в хозяйстве заклинаниям, — Лара пробормотала какие-то непонятные слова.
Золотые шары и банты с легким звоном скатились на пол.
— Потом в коробку их сложу, — улыбнулась Лара.
Отец приволок стремянку.
— Папа! Мы будем втроем наряжать ёлку?! — Ася запрыгала на диване, но отец осторожно усадил её, обнял. — Будь осторожнее, Настенька, береги кроху, — он не сдержался и просиял, — я мечтаю стать дедом побыстрее, доча. Мы наряжаем, ты говоришь, куда что вешать, — проговорил он, разрезая канцелярским ножом липкую ленту, которой была тщательно заклеена пыльная коробка.
Но Ася не усидела на месте, подскочила к коробке, сунула туда нос и чихнула.
— Будь здорова! — хором выкрикнули Лара и отец, переглянулись и рассмеялись.
— Я буду бабушкой, — Лара хихикнула, обняла Асю, — показывай игрушки, Настя.
— Ты посмотри, какой! — Ася вытащила кривого одноглазого барашка, сделанного ею еще в школе из картона и ваты. — А эти! Красота же! Чистая красота!
Под барашком прятались серебристые волки из фарфора, подаренные Ларой. Та самодовольно улыбнулась и позвонила Ли, распорядилась сделать грог, принести легкий ужин.
Ли улыбнулась и кивнула, будто была рада тому, что они темной ночью наряжают елку и болтают. Поднос с едой Ли принесла через четверть часа. Они ели воздушную яичницу на молоке, салат из креветок, нежные котлеты, запивая всё теплым глинтвейном из стеклянных кружек, для Аси Ли сделала кувшин безалкогольного напитка.
Ёлка была восхитительна. Столько тепла и радости Ася не испытывала дома давно. Среди изящных пастушек, купленных отцом на седьмой день рождения Аси, парил фарфоровый замок, крошечный, но совершенно настоящий, со множеством башенок, с фарфоровыми флагами на них, с подъемным мостом на цепи, рвом с зеркальной водой.
— Мамина игрушка, — улыбнулась, смахивая слезы, Ася.
Она поцеловала в нос крохотную хрустальную Золушку, её подарила мама на десятый день рождения, и рассмеялась, погладив трубочиста, его приволок откуда-то отец. Дерзкий небритый трубочист был похож на Тёма.
— А твоему этому полицейскому такая елка понравилась бы? — Лара отпила глоток грога.
— Да, — Ася пристроила трубочиста между волками.
— Ася, — отец повесил в центр волка, серого клыкастого, — не стоит говорить о нем.
— Почему? — Ася вдохнула аромат корицы, закрыла глаза.
Ей сейчас казалось, что Тём сел рядом, прямо на ковре, обняв острые колени руками, потом взял кружку с пахнущим корицей глинтвейном, наклонил голову, благодаря.
 
Он даже еще не знал, что у него будет сын или… дочка.
— Сколько ты его знаешь? — попытался пойти по проторенной всеми родителями дороге отец.
— Десять дней, — Ася вытащила хрустальную звездочку со дна коробки. — Подпрыгнешь, пап?