Разведка боем (СИ)

— Кого мы ждем, граф? — я уже открыто называл его графом. Толстому это нравилось.
— Фишера, кого же ещё. Опаздывает, как обычно.
— Он уже здесь, в Лас-Вегасе?
— Прилетел утром.
— Откуда?
Толстой посмотрел на меня, раздумывая, говорить, нет. Подумал, большой беды не будет. Всё равно я узнаю. Не от него, так из газет.
— Из Лос-Анджелеса.
— Понятно, — коротко сказал я.
Лос-Анджелес и Лас-Вегас почти соседи. На одной широте. А по долготе разница в три градуса. По солнечному времени — менее пятнадцати минут. Которыми можно пренебречь. То есть Фишеру адаптироваться нужды нет, он играет на своем поле. Дома. А у меня десинхроноз в одиннадцать часов. День превратился в ночь, а ночь — в день.
Толстосумы верно рассчитали. И Фишер тоже. Десинхроноз — это приличная фора. Что ж, кто платит, тот будильник и ставит — под себя.
Я посмотрел на часы. Половина десятого. Уже по времени Лас-Вегаса.
Придёт Фишер, не придёт — в десять мы уйдём.
И без пяти десять он пришёл.
А я не заметил. Мне Антон подсказал, смотри, мол, Фишер.
И в самом деле. Кажется, он. Да точно он, судя по тому, как мэр Питер поспешил к нему. И его сателлиты тоже
А я нет. Я взял с подноса канапе и съел. Потом другое — и тоже съел.
Третье не успел: подошли мэр с Фишером.
Мэр представил меня Фишеру:
— Роберт, это ваш соперник.
Фишер протянул руку.
— Будем играть? — сказал он.
— Будем, — ответил я.
И немедленно выпил. Воду, воду. Не шампанское.
Мэр взошел на помост и сказал небольшую речь. Спич. Дорогие друзья, мы будем свидетелями величайшего шахматного матча в истории Соединенных Штатов Америки, поединка между чемпионом мира Джеймсом Робертом Фишером и чемпионом Советского Союза Михаилом Чижиком.
Собравшиеся аплодировали коротко, но бурно.
— А сейчас — жеребьевка. По простому, по-американски, — мэр достал серебряный доллар. Фишер выбрал орла, мне досталась свобода.
Мэр подбросил монету, поймал.
— Орел!
Ещё раз бурные, но краткие аплодисменты.
А через пять минут Фишер ушёл. Сказал, что должен отдохнуть перед игрой.
Спасибо и на этом: мы тоже получили возможность уйти.
Расставшись с Петром Николаевичем (граф оставил визитку с телефоном, звоните при малейшей необходимости), мы поднялись к себе.
— Ну, вот мы и в Америке, — сказала Лиса.
Девушки были довольны. Произвели впечатления. Они такое чувствуют.
Я открыл сейф, достал деньги.
— На текущие расходы, — вручил по пятьсот долларов и рассказал о предупреждении графа насчет карманников.
— Да, я читал, — сказал Антон. — Организованная преступность не любит преступность неорганизованную. Воруешь у игрока — воруешь у казино. А с этим строго. Тут с ворами не церемонятся. Поймают — вывезут в пустыню и отпустят. Сломав руку. На память.
— Страсти-то какие. Сверим часы.
Мы сверили. Двадцать два сорок пять.
— Завтра подъем…
— В восемь ровно, — подсказала Пантера.
Правильно. Не рано, не поздно, в самый раз. Режим, режим и ещё раз режим.
И мы разошлись. Спать. На одиннадцать часов позже обычного, так что ж делать.
Америка!
Первым ушел Антон. Тактичный.
Мы постояли у окна — огромного, в стену. Город внизу сверкал и переливался.
— Что ни говори, а красиво, — сказала Ольга.
— Мы еще погуляем, — пообещал я. — Окунёмся в море порока. Но не сегодня.
— Вот так всегда, — вздохнула Лиса. — Завтра, завтра…
— Ну, кое-что можно и сегодня, — согласился я.
— Нет, нет и нет. Монастырский режим. Ты давай уж отдыхай. Потом наверстаем, — сказала Ольга.
И мы разошлись по спальням.
Каждому — своя.
 Глава 5 
 
6 сентября 1974 года, пятница
ЧИЖИК: ПЕРВАЯ КРОВЬ
Над Россией небо синее, над Америкой тоже. Но синева неба у нас первозданная, глубокая, а здесь — блеклая, линючая. Выгоревшая.
Возможно, мне просто кажется. Мстится. Или, что вероятнее, таковы особенности неба Лас-Вегаса, где и юг, и пустыня, и полдень перемножают яркость солнца до величин запредельных. Вот и выгорает небушко-то. А где-нибудь в Мичигане оно, небо, тоже в классических синих тонах. Как в Сосновке.
 
До полудня мы успели многое. Всё, что запланировали, и немного сверх того.
Сначала зарядка и пробежка. В восемь утра ещё не так знойно, но уже чувствуется. Потому в половину девятого вернулись в Алмаз Дюн. Душ, парадное одеяние по форме три.
Позавтракали. Омлетом, да. Но кофе не стали. Кофеин, конечно, взбодрит, но к чему нам утром заёмная бодрость? Только истощать энергетические запасы.
Выпили по стакану апельсинового сока. Его тут прямо из апельсинов на наших глазах сделали. Как не попробовать? Попробовали. И решили, что это хорошо. И вкус, и фруктоза, и витамины. Всё натуральное, левовращающее.
Затем приступили к работе.
Ольга созвонилась с собкором «Правды» в США и надиктовала материал. Пресс-конференция, Фишер, Стрип. Не посрамим!
Надежда — с собкором «Комсомолки». Тут побольше: перелёт через океан, перелёт через Америку, башня «Алмаз Дюн». Нам нужны подробности!
Антон звонил в корпункт «Известий».
Связь с корпунктами условленна заранее. Прямо в Москву звонить и сложно, и накладно, а так — легко. Звонок за счет корпункта. А уж из корпунктов сообщат в редакции газет. И в завтрашних выпусках газет будут заметки «от наших специальных корреспондентов». Да, специальных корреспондентов. Статус временный, но всё равно почётный.
С каким настроением эти заметки будут читать в стране завтра, зависит от того, как я сыграю сегодня.
После этого пошли прогуляться. Познакомиться с городом. Беспокоить Толстого не стали, обойдемся без лимузина. У отеля взяли такси, и для начала отправились в ближайшую аптеку.
Лас-Вегас днём — как полинявший павлин. Люди на улицу выходят только в крайнем случае. Жара. В тени тридцать восемь, так ты её ещё найди, тень. Деревья есть, но какие деревья — пальмы. У пальмы листья узкие, чтобы влагу не терять на жаре. В общем, не тень, а пустяк. А ещё дерево Джошуа. Иисуса то есть. Но не евангельского, а библейского. Иисуса Навина. Не знаю, уж почему. Но тени тоже никакой.
Наконец, аптека. Стали расспрашивать аптекаря, где можно купить тонометр-анероид. Для дела. А здесь же в аптеке и можно. Нам крупно повезло, необыкновенная скидка, всего за девяносто девять долларов девяносто девять центов профессиональный тонометр «Зикко».
Однако, у них и цены! На наши деньги — семьдесят пять рубликов! Гэдээровский у нас стоит двадцать пять. Но только в Черноземске их нет в продаже. И в Москве тоже нет. А тут есть. Но не гэдээровские.
Что ж, вздохнули, купили один. Хорошо, я взял деньги сверх рекомендованных пятидесяти долларов. Правильно говорят — медицина в США это бизнес. И всё, связанное с медициной — тоже бизнес.
Бонусом нам дали стетофонендоскоп и, от щедрот, две бутылки минеральной воды «Пелегрин». Бутылки большие, литровые, пластиковые.
Из аптеки — назад в такси. С кондиционером, да. Такси здесь хорошее, что есть, то есть. Чекер — большой, вместительный. Почти как «ЗИМ». Только жёлтый.
Шутка.
Заехали в книжный. Цокольный этаж, неяркий свет, прохлада и стеллажи до потолка. Набрали всякого. Я — Азимова, Кларка, Чэндлера. Из новинок, по рекомендации букиниста — некоего Кинга, роман «Кэрри».
Девочки ограничились «Унесенными ветром» Митчелл. Антон — шахматный учебник Макса Эйве тридцать шестого года издания.
Расплатились, вернулись в такси, и отправились восвояси. В «Дюны». Там в вестибюле, прихватили газеты. NYT, LAT и «Обозрение Лас-Вегаса». Знакомиться с газетным американским языком.
 
И поднялись в апартаменты.
Лифт здесь особенный. С музыкой. Тихой-тихой, не сразу и поймешь, откуда звучит. Словно в рай поднимаешься. С каждым этажом чуть громче, но всё равно очень тихая.