Вера в чудеса (СИ)

Брюнет тоже встает. Обстановка накаляется. Замечаю на письменном столе еще бутылки какого-то крепкого алкоголя. В моей голове быстро, очень быстро зреет план по собственному спасению.
Однако какая-то глупая вера в чудо заставляет меня открыть рот:
— Сережа, пожалуйста…
Договорить не успеваю, как он неожиданно бьет меня по лицу. Бьет сильно, еле удерживаюсь на ногах, чувствую во рту привкус крови, понимаю, что он разбил мне губы. Ладно, я люблю жестко. Он все еще держит меня за руку. Мих и брюнет тоже подошли к нам. Хватаю нож и втыкаю его в руку Сергея.
— Ах, ты бля*ь, — вскрикивает Сергей.
Отскакиваю от Давлатова за письменный стол. Мих и второй мужчина выглядят растерянными. По руке Сергея течет кровь. Теперь нельзя дать им опомнится. Бью одну из бутылок с алкоголем об стол, содержимое крепкое, поджигаю лежавшей у меня в кармане платья зажигалкой, на столе еще какие-то бумаги, короче вспыхивает мгновенно.
— Ты чё творишь, су*а, — выдыхает потрясенно светловолосый.
Хватаю вторую бутылку, выплескиваю ее содержимое на штору, расположенную сзади меня на окне. Поджигаю и штору. Давлатов зажимает руку. Эти два придурка — светловолосый и брюнет, наконец, отмирают. Ко мне подойти не могут. Я в огне. Мне становится жарковато. Благо, рядом с окном находится дверь на улицу. Выскакиваю в нее.
Рядом с гостиной находится кабинет, окно в него открыто. Думаю о деньгах, они мне точно понадобятся. Залезаю в окно. Конверт с деньгами, слава Богу, на столе. Хватаю его, вылетаю из окна. Мне сейчас совсем не до морали. Из гостиной слышится трехэтажный мат, и что-то про огнетушитель. К дому уже начинают подтягиваться охранники. Я бегу к месту у забора в северной части поместья, где растет дерево с расположенными низко ветками. Понимаю, что сейчас Давлатов придет в себя и прикажет схватить меня. Что может случиться дальше, я даже представлять не собираюсь. На меня пока не обращают внимания, потому что в гостиной полыхает уже не слабо. Подбегаю к дереву, вскарабкиваюсь на него, иду по ветке над забором. Высоковато. Но выбор не велик.
Спрыгиваю с ветки вниз и оказываюсь в небольшом лесочке. Слышу через забор крики:
— Где она? — вот про меня и вспомнили. Как-то чересчур скоро.
Ворота в поместье не далеко от того места, где я нахожусь, поэтому прекрасно вижу, как из них выбегают охранники в костюмах с фонарями. Решаю, что нужно залезть туда, где лесочек погуще. Пока прячусь, слышу, как охранники перекликаются между собой. Залезу-ка я на дерево. Сейчас уже темно, опять же веточки, с земли меня видно не будет. Забираюсь как можно выше.
Сижу на ветке, свесив ноги вниз, и вижу, как горит дом, потом приезжают пожарные машины, тушат огонь. По леску бродит охрана, найти меня не могут.
На душе скребут кошки, отдирая от нее когтями хорошие такие куски. В носу начинает щипать. Не буду я плакать. Вот. Не стоит это все моих слез. Ни одной слезинки. Я не плакала уже 12 лет. Незачем начинать. Но что же мне так не везет с мужиками? Что со мной не так?
В голову приходит совсем некстати: «Добро пожаловать на открытие очередных «Голодных Игр»!» Снова кидаю взгляд на поместье. Блин, да я просто «Огненная Китнесс Эвердин»! Только лука не хватает. Невесело усмехаюсь и поднимаю голову вверх, смотрю на звезды.
  
Глава 11. Без предела.
 
Дина.
Не дожидаясь рассвета, спускаюсь с дерева. Охране надоело блуждать по лесу, и наступила тишина. Спустившись вниз, чищу историю на телефоне, выбрасываю сим-карту, затем разбиваю телефон. Примерно ориентируюсь на местности, выбираю направление, иду по лесу. Радуюсь русской расхлябанности, потому что часть поселка огорожена высоким забором из сетки, а часть — нет. Выбрасываю передник, распускаю волосы, платье черное, но без передника так бросаться в глаза не будет. Лицо болит, губы разбиты, ноги и руки поцарапаны, одежда и волосы пахнут дымом. Красотка!
Когда рассветает, пересчитываю деньги, их оказывается 500 000 рублей. Ничего, Давлатов не обедняет. Как же он мог со мной так поступить? За что? Ведь моего согласия этим уродам не требовалось. Отгоняю все ненужное от себя, сейчас главное — выбраться. А потом раз никто меня не любит, «пойду я во садочек, наимся червячков». Строчка из песни Сердючки напоминает о чувстве голода. Есть хочется ужасно, последний раз я ела вчера утром, а потом как-то было не до того. Иду долго, наконец, набредаю на автозаправочную станцию. Такси вызывать нельзя, с попуткой тоже связываться опасно. Самое приемлемое — автобус. На заправке покупаю еды, интересуюсь, как мне отсюда выбраться. На меня смотрят как на узницу концлагеря (еще бы с таким внешним видом). Приходится наплести, что поругалась с парнем, а он высадил меня на дороге. Автобусная остановка находится недалеко около километра от заправки. Единственная беда — это паспорт, который остался в доме господина бизнесмена. Пускай подавится.
 
На остановке долго жду автобус. Пока жду, размышляю о том, будут ли меня искать. Да, непременно. Давлатов наверняка захочет посчитаться за самую «жаркую» нашу ночь. Значит, нужно будет забрать Лену и переехать, деньги на первое время есть. Автобус приезжает, и я добираюсь до Москвы без приключений. Там нахожу недорогую гостиницу, снимаю одноместный номер, принимаю душ и ложусь спать. Я вымотана физически и эмоционально, поэтому засыпаю мгновенно. Даже не хочу переживать по поводу неудавшейся любви.
Просыпаюсь посреди ночи от ощущения тревоги, такой, что кровь начинает стыть в жилах. Мне кажется, что меня нашли. Нет, я точно уверена, что я не одна в номере. Лежу и боюсь пошевелиться. Но бойся — не бойся, а меня хватают за горло и начинают душить. Пытаюсь закричать, из горла вырываются лишь хрипы. Тогда начинаю шарить рукой по тумбочке, нахожу что-то похожее на ручку. К этому времени успеваю разглядеть силуэт мужчины. Пользуясь тем, что он занят тем, что душит меня, бью его ручкой в шею, вложив в удар все силы. Попадаю, потому что раздается мат. И в этот момент дверь номера вылетает от сильнейшего удара, а в комнату врываются люди с фонарями и криками: «Работает ОМОН». Тот, кто меня душил, выпрыгивает в окно номера, который находится на втором этаже гостиницы.
Включается свет. Я сижу на кровати в трусах и лифчике. Кашляю. В номере 4 или 5 мужиков с оружием и в масках. Ко мне подходит высокий мужчина, раскаченный, снимает с головы маску. У него резкие черты лица, зачесанные назад светло-русые волосы с чуть заметной сединой на висках, карие глаза.
Он наклоняется ко мне и спрашивает:
— Ты как?
— Это что сейчас было вообще? — отвечаю вопросом на вопрос.
Я в шоке. Что следующее? В меня ударит молния?
— Поедешь сейчас с нами, я тебе все объясню.
Я нервно сглатываю:
— Куда?
— В следственный комитет, — отвечает он.
— Стесняюсь спрашивать, но зачем? — интересуюсь осторожно.
— Узнаешь, — бросает мне коротко.
— Я тогда, может, оденусь все-таки?
— Одевайся, здесь все свои.
Какой чудесный обходительный мужчина! Плюю на все, встаю с кровати, натягиваю платье, обуваюсь. Деньги я спрятала в платье.
— Я готова, — докладываю обходительному мужчине.
Он, окидывая меня критическим взглядом, предлагает:
— Пошли.
Меня действительно привозят в следственный комитет. Это следует из вывески на здании. К нам выходит мужчина лет 55, представляется Олегом Петровичем. Он начинает говорить, а я понимаю, что я в очередной засаде. В гостинице, где я поселилась, проводилась операция по задержанию серийного убийцы. В номере, где я спала, должна была находиться сотрудница отдела следственного комитета, но кто-то что-то перепутал, и вместо нее маньяк попытался придушить меня, но у него не получилось. Самым печальным оказалось то, что преступник, как человек упорный, всегда доводит начатое до конца.
 
— То есть, на меня открыт сезон охоты? — не знаю, какой реакции ждут от меня двое мужчин, потому что изучают они меня очень пристально.