Пленница бандита (СИ)

— Леш, я в порядке, ты даже не думай об этом.
— Я не могу не думать об этом, Мира, потому что это все, о чем сейчас думаю, — вновь прошелся по мне острым взглядом.
— А надо, чтобы ты думал исключительно о себе, Леш, я ведь уже в порядке.
Ну вот вдохнуть в него надежду? Как? Как заставить его не испытывать упаднический настрой?
Леша перевел на меня задумчивый взгляд, и вновь замолчал. С приходом Тимура, я оставила его наедине с другом, мне казалось, что так будет лучше. Но не успела даже дойти до лифта, как услышала крик из палаты Леши. Мужчины громко ссорились, никто не пытался сдерживать себя. Мне стало не по себе, не хотелось в такое тяжелое время еще и отношения выяснять, не до этого, вот честно.
— Знаешь что? Да пошел ты в задницу, эгоист долбанный! Развел тут сопли мирового масштаба! Тряпкой не будь, а?
Тимур разошелся не на шутку, а вот слов Леши я не расслышала, зато спешно подошла к двери, которая внезапно открылась, когда оттуда вылетел разъяренный Борзов, одним лишь взглядом мечущий громом и молниями.
— Я приведу их сюда вне зависимости от твоего желания! — Тимур прокричал у выхода и не прощаясь ушел прочь. Я не знала, что в таком случае делать и решила просто побыть рядом с Лешей. Очевидно, вопрос стоял в родителях…я и сама начинала задумываться, а что они могли бы подумать, ведь Леши нет приличное количество времени, да и на звонки он отвечать не хотел. На мои вопросы отвечал коротко:
— Врать не умею, а правду сказать не могу.
С одной стороны я понимала его желание уберечь родных от таки новостей, но с другой…мать должна знать, что случилось с ее ребенком, какая бы правда ни была оглушающе болезненной, должна быть в курсе. В конце концов, мы всегда остаемся детьми своих родителей вне зависимости от возраста. И может…я понимала желание Тимура привести сюда родителей, может тогда бы Леша был чуточку более старательным. Может в его настроении наметились бы подвижки. Такой себе толчок, чтобы сдвинуться с мертвой точки.
Ни я, ни Тимур с Ритой объективно не справлялись с этой задачей. И если у ребят получилось выходить отсюда в более-менее в живом состоянии, то я буквально умирала внутри, наблюдая одну и ту же неизменную картину замкнутого в себе Леши, который раньше был сама радость и позитив, а сейчас превратился в опустевшую оболочку. Лишь внешние упоминания остались от того мужчины, который забрал меня из дома. Который так быстро смог подобрать ключик к моему замурованному сердцу.
— Леш, так нельзя, — прикрыла дверь и повернулась к нему. Мужчина отвернулся к стене, как обычно. Сейчас была именно та поза, что красноречивее всего вопила о его настрое. Я понимала, что разговор может вылиться в нечто неприятное, но это и для меня уже становилось невыносимой картиной.
— Я сам разберусь, как надо, а как не надо!
Просто эмоции, Мира, не обращай внимания. Потом вы еще посмеетесь над этим, обязательно. Превозмогая всю себя, постаралась ответить спокойно.
— Сделаю вид, что не услышала этого.
Леша развернулся ко мне и взглядом, наполненным гневом, припечатал к месту.
— Нет, услышишь ты меня. Еще как услышишь, Мира! Зачем я тебе нужен? Зачем? А? Жалость решила проявить, так не надо ее проявлять, я тут справлюсь, не нужно меня жалеть, не нужно тратить свою жизнь на меня, не нужно быть матерью Терезой. Очевидно же, что я не встану. В этот раз точно нет, не может так везти дважды, не с моим еврейским счастьем, Мира. И я не позволю тебе гробить свою жизнь! — каждое слово больно впивалось в мое сердце острым кнутом. Не думала, что может быть настолько больно, но вот…оказывается бывает больнее, чем при приступах.
— Что ты такое говоришь? — голос ломался, а все тело словно в прорубь с ледяной водой опустилось.
Повисла пауза, болезненная и удушающая. А затем Леша посмотрел мне в глаза и практически по слогам прошептал:
— Лишь только что ты свободна, абсолютно вольна делать то, что хочешь, можешь больше не приходить и не тратить время на калеку.
Калеку? Ком камнем осел в глотке, ни глотнуть, ни продохнуть.
 
— Как ты? Как ты можешь?
Мне в голову не пришло бы, что он мог такой ляпнуть. Так уж сильно ударить. Но, как говорится, дерьмо случается.
— Я могу. Могу если не все, то очень многое. Тимур отдаст тебе все документы, я переписал на тебя много чего, в деньгах нуждаться не будешь, так что сейчас ты свободна Мира.
Если бы он просто застрелил меня на месте, было бы проще. Легче и куда уж лучше.
  
Глава 21
 
ЛЕША
— Зачем ты пришла? Сколько ты еще будешь сюда ходить? — я сорвался на крик, не выдержал просто. Меня до боли бесило ее упрямство, из раза в раз я прогонял, а она возвращалась, смотрела на меня этими своими огромными глазами, Бэмби бля.
Тогда, в первый раз, когда я поставил ее перед фактом, что между нами все кончено, она только всхлипнула, прикрыла рот ладошкой и посмотрела на меня с таким неприкрытым разочарованием, что самому лезть на стену захотелось от тупой безысходности. А потом она поднялась и вылетела из палаты шарахнув дверью, оставив меня в гробовой тишине и такая беспросветная тоска одолела, что хоть вой.
Я не хотел, никогда не хотел видеть слезы на ее глазах, она не должна плакать, только не из-за меня, да и вообще не должна, знал, что причиняю боль, что слишком груб, но разве мог иначе? Она стала для меня всем, я, блядь, в кои-то веки начал домой возвращаться с улыбкой, потому что там была она. Тогда мне казалось, что я могу дать ей все, о чем только попросит, бросить к ее ногам весь мир, лишь бы улыбалась и смотрела на меня так, как могла только она.
Как пацан малолетний втрескался, дышать без нее не мог, словно кислород. А теперь что? Что я могу дать ей теперь? Деньги? Беззаботную жизнь? Этим я могу обеспечить ее, оставаясь в стороне, а привязывать молодую девчонку к калеке — верх эгоизма, а я ни хрена не эгоист и реально смотрю на вещи.
Я ни черта не чувствую, в прошлый раз мне потребовалось полгода, чтобы только встать, но тогда я хотя бы чувствовал, а сейчас… В одну и ту же реку нельзя войти дважды, и в отличии от Миры я это понимал. Смирился. Нет, я не жалел себя и не хотел, чтобы она жалела. Она здорова, во всяком случае будет, я знаю, как только более-менее пришел в себя, потребовал подробный отчет от ее докторов, единственное, что было важно — ее состояние.
У нее есть все шансы на нормальную, полноценную жизнь и в этой жизни нет места калеке, пусть пока она этого не понимает. Я отдал ей почти все, что у меня было, прекрасно зная, что в случае чего, моего сына она не обидит, только часть бизнеса, что принадлежала мне, отдал в распоряжение Борзого, себе оставил только квартиру. Она об этом пока не знает, Тима должен был отдать ей только документы на новую квартиру и карту к счету с приличной суммой. Когда-нибудь потом узнает и об остальном, когда начнет жить своей жизнью, когда искоренит в себе ненужные чувства и забудет о моем существовании. Авария многое дала осознать, случись со мной что, у нее бы ничего не осталось. Я чудом выжил, чудом пришел в себя и остался в своем уме. И как только это стало возможным, потребовал нотариуса и попросил Борзого подготовить все, что было нужно.
— Я спрашиваю, зачем ты пришла, почему до тебя никак не доходят очевидные вещи?
— Зачем ты так? — она опустила глаза, прикусил губу, явно пытаясь сдержать слезы, а мне с каждой минутой все сложнее удавалось «держать лицо», потому что невыносимо было смотреть на нее такую: маленькую, уставшую, с опухшими от слез глазами — и продолжать гнуть свою линию, давить, гнать, чтобы окончательно разочаровалась, обиделась, возненавидела в конце концов. Чтобы не рвала мне душу этими преданным по-собачьи взглядом.
 
— Как, Мира, как? Хватит сюда шататься, тебя выписали, у тебя все есть: квартира, деньги, что тебе еще нужно? — я понимал, что несу чушь, знал, что все это ей не нужно, но должен был найти подходящие слова, чтобы наконец избавить ее от своего общества. Пусть ненавидит, пусть будет больно, это пройдет, все проходит. Главное, чтобы не тонула вместе со мной в этом болоте.