Метаморфоза (ЛП)

— Антидот. Вы когда-нибудь слышали об этом?
— Противоядие, да, — сказала она, усмехаясь. — Но безоаровый камень - нет.
— Большинство людей наслышаны о том, что он связан с магией. — Капитан рассмеялся, увидев ее лицо. — Отчасти это правда, но это не настоящая магия. Эти камни находят в желудке и кишечнике животных. Иногда людей. Это скопление непереваренных веществ, которые затвердевают. Фосфат кальция и магния превращается в камень вокруг всего, что там находится - растительных волокон или гальки, скажем, - а форму он обретает под действием сокращательных движений желудка.
Марипоса положила камень обратно на стол.
— Зачем такой кому-то нужен? — Она наклонила к нему подбородок, сложив руки. Я усмехнулся; я мог сказать точно, что она хочет вымыть руки.
Капитан восхищался ей, но его восхищение было не покровительственным.
— В те времена считалось, что они волшебные. Арабские врачи начали использовать их в VIII веке и ввели в западную медицину в XII как противоядие от мышьяка. В те времена мышьяк был популярным средством для убийства европейских дворян.
При его словах Марипоса перевела взгляд на меня. Я хотел снова усмехнуться, но подавил желание. Она смотрела на меня так, словно думала, что мне нужен этот камень.
Капитан продолжил, возможно, приняв этот взгляд за потребность в раскрытии интриги.
— Считалось, что эти камни излечивают от проказы, кори, холеры и даже депрессии. К XVI веку их искали очень богатые люди. У королевы Елизаветы I было кольцо с вставленным в него безоаровым камнем.
— Значит, эти вещи на вес золота, — сказала Марипоса.
— Тогда они были на вес золота для тех, кто их искал. Сегодня - потому что это часть того, в чем мы больше не участвуем.
— Полагаю, он не работал? — Марипоса бросила на меня жалостливый взгляд, и на этот раз рассмеялся уже я.
Капитан посмотрел сначала на нее, потом на меня, чувствуя, что это был приватный, невысказанный разговор, затем покачал головой.
— Нет. Его бесполезность была установлена французским хирургом где-то в 1500-х годах. То есть в конце 1500-х годов. Его звали Амбруаз Паре. Повар в его доме был пойман на краже серебра и приговорен за это к повешению. Паре предложил ему сделку - его отравят, чтобы проверить, сработает ли безоар, или же его просто повесят. Если он переживет отравление, то сможет выйти на свободу.
— Похоже, повар Паре был любителем пари, — сказал я.
— Абсолютно верно. — Кивнул Капитан. — Он принял яд, но умер через несколько часов.
— Черт, — сказала Мари. — Но был близко.
— Не близко ни разу, — сказал Капитан. — Он надеялся, что шансы будут в его пользу. Но иногда дела обстоят совсем иначе. Кому как не пирату этого не знать. Ты можешь сколько угодно укреплять свой корабль против посягательств других пиратов, но против сил матери-природы ничего не устоит.
Марипоса на секунду повернулась к безоару, а затем снова к нам.
— Вы можете надолго задерживать дыхание?
Капитан выглядел немного ошеломленным таким поворотом разговора. Он взглянул на меня, прежде чем ответить ей.
— Я всю свою жизнь провел в воде. Я могу задерживать дыхание дольше, чем обычный человек. Но это не входит у меня в привычку. Обычно я надеваю акваланг, когда погружаюсь под воду.
— Можете ли вы научить задерживать дыхание кого-то другого?
— Есть упражнения. — Капитан заколебался, но только на секунду. — Не возражаете, если мы обсудим это за чашечкой кофе? Длинная ночь.
После того как мы заперли секретный трюм, я проводил Марипосу в другую часть яхты, где она и Капитан сели и начали разговаривать. Появилась пожилая женщина и сказала, что принесет им кофе. Они увлеклись беседой, и я вышел наружу, оглядывая водные просторы. Прошло несколько часов с тех пор, как Капитан и несколько членов его команды поднялись на борт нашего судна и привезли с собой сокровища. Солнце только начало садиться, и вдалеке я заметил несколько кораблей, следующих за нашим.
Я достал свой телефон и набрал номер. Рокко ответил на третьем гудке.
 
— Амадео, — сказал он.
— Рокко.
Его глубокий, низкий смех прозвучал в трубке.
— Если это была твоя уловка, то нифига не в точку.
— Тебя не зовут иначе, — сказал я. У меня было много имен - Амадео было одним из них, хотя только семья называла меня этим именем.
— Ах, — сказал он. — У меня много имен. Тебе просто не доводилось никогда слышать их.
— Аманте не считается, — произнес я.
Он засмеялся чуть громче, потом вздохнул.
— Все в порядке с посылкой?
— Да, — ответил я. — Только мне это не нравится.
Солнце скрылось за горизонтом, и единственными огнями были те, что давали корабли, плетущиеся за нами в хвосте. Несколько человек вышли на палубы, чтобы постоять и понаблюдать за ними. Вероятно, они чувствовали то же, что и я. Тревогу.
Капитан оставил свой корабль, потому что обогнал их накануне вечером. Была даже стрельба. Он не знал, были ли это его конкуренты, нанявшие команду для выполнения грязной работы, или настоящие пираты. Если они не знали, что сокровища принадлежат Фаусти, им лучше побыстрее об этом прознать. Это была причина, по которой сокровища перевозились на нашей яхте в первую очередь. Большинство людей знали, что с ними лучше не связываться.
— Я многим не доверяю, — сказал он.
Больше ему ничего не нужно было говорить. Рокко доверил бы такой ценный груз лишь немногим. То же самое я чувствовал и по отношению к своей жене.
Рокко замолчал на несколько секунд. Я услышал, как он выдохнул, прежде чем заговорить.
— Брак уже изменил тебя, Амадео, — сказал он по-итальянски.
— У меня появилась ответственность - необходимость о ком-то заботиться. — В точку и абсолютная правда.
— Будущее не за горами.
Я знал, о чем он мне напоминает, о моей войне в Нью-Йорке, но сейчас она не имела для меня никакого значения.
— Моя жена не может долго задерживать дыхание под водой, — сказал я. — Ей лучше на суше.
— Там у нее больше опыта, как быть на шаг впереди дьявола, — сказал он почти задумчиво. — Груз будет выгружен в следующем порту. Если они подойдут слишком близко, вышибите этих ублюдков с воды.
Рокко закончил разговор, сказав, что увидится с нами в Нью-Йорке - мы встретимся за ужином.
Свет на яхте еще не включили, и я стоял в темноте, наблюдая за кораблями, пытаясь определить, как далеко они находятся.
— Что делается в темноте, то рано или поздно станет явным, — произнес мягкий женский голос.
Я повернулся и увидел, что Марипоса стоит у двери и смотрит на меня.
— Нонно, — сказала она. — Он сказал мне это. Это стих, верно?
Даже если Марипоса не видела моего кивка, она продолжала, как ни в чем не бывало.
— Он сказал, что секреты всегда раскрываются, и правда всплывает наружу - независимо от того, как долго она скрывалась.
Я протянул ей руку, и когда моя жена взяла мою ладонь, притянул ее к себе. Она вздохнула, но это был тихий вздох, и ветер унес его. Я прижал ее к себе, положив руку ей на бедро.
— Ты должна рассказать мне один секрет, — сказал я. — Утром.
— Возможно, — услышал я усмешку в ее голосе. — Но вообще-то я говорила о них. — Она кивнула в сторону кораблей. — Думаю, к утру мы узнаем, преследуют ли они нас?
— Да, но секрет в том, достаточно ли они безрассудны, чтобы попытаться украсть то, что им не принадлежит.
Мы оба замолчали. Марипоса даже не спросила меня, что мы будем делать, если они это сделают. Она знала, сколько стоит жизнь на улице. Насколько непредсказуемой может быть жизнь. Она применяла это знание к своей жизни ежедневно. Для нее реальность не была в сотнях миль. Каждый день на улицах она была так же близка к проигрышу, как те корабли были близки к тому, чтобы настигнуть нас.
Я прочистил горло.
— Кто я и что я делаю, преследует меня, Марипоса.
— Тогда это преследует и меня. — Таковой была наша договоренность.