Феникс (СИ)

Глупо, наверно сравнивать. У меня совсем другая ситуация была. Уже в сознательном возрасте я боялась, что отец приведет кого-нибудь домой, и мне достанется участь Золушки. Но бог миловал. Папа ни с кем открыто не встречался, меня не знакомил. Возможно, у него кто-то был. Он мужчина хоть куда, не считая проклятой язвы и разгильдяйского к ней отношения.
Все мои знания улетучились. Я растерялась, почти запаниковала, притихла, слушая, как Катя громко глотает, причмокивает, ставит стакан на стол, идет обратно к лестнице. Гоша был темнее тучи. Ребёнок, похоже, это понимал. Она прокралась мимо нас, не проронив ни слова. Тихо-тихо, как мышка.
- Папочка, ты со мной полежишь? – все-таки спросила она уже сверху.
- Нет, - рявкнул Гоша. – Уже полежал. Спи, Кать.
Я хотела вступиться, но осеклась. Это не моя дочь, не моя семья. Гоша даже не мой парень. Он лучше знает. Но сердце все равно сжалось. Это же я причина его несдержанности. У Кати, похоже, не было мамы, потом она практически лишилась бабушки, а теперь я забираю у нее отца.
Едва девочка ушла к себе, Гоша снова придвинулся вплотную. Мне уже было не до поцелуев.
- Мне кажется, ты спешишь, - проговорила, уклоняясь от его губ.
- Возможно, - признал он. – Но это лучше, чем тормозить.
- Ты меня совсем не знаешь.
- Ты нравишься мне, моей дочери, а теперь и моей собаке. Что еще я должен знать?
- Гош… - я уперлась рукой ему в грудь, но сопротивляться уже не было сил.
- Еще я знаю, что ты краснеешь, когда смущаешься и когда возбуждена. Знаю, что кричишь, когда кончаешь. Знаю, что ты точно не фригидная, Ирс, - дразнил он, забрасывая мои безвольные руки себе на шею. – Этого более, чем достаточно, детка. Разве нет?
- Ты мне тоже нравишься, - прохрипела я, уступая его напору, утопая в подушках, снова забывая обо всем из-за его поцелуев.
- Папа, - снова позвала Катя сверху.
Я выползла из-под Гоши, который повалил мня на диван, нависал сверху. Фенов выругался тихо под нос. Я взглянула на Катю, которая сидела на ступеньке,  прижимая к себе кролика. Потерянная, такая трогательная и несчастная. Рядом верный йорк.
- Я сейчас, - буркнул Феникс и помчался вверх по лестнице.
Меня затрясло от обиды за ребенка и неудовлетворенности одновременно. Не следовало оставаться тут так долго. Где были мозги? Натворила дел, посеяла смуту.
Я встала с дивана, поправила одежду, волосы, встала возле лестницы, чтобы не было соблазна снова упасть на спину, позволяя Гоше горячие ласки. Он сбежал по ступенькам минут через пять. Я не успела ничего сказать, а он даже не дошел до гостиной, как Катя снова позвала.
- О, блин, да ладно! Она же спала, - не выдержал он.
- Я схожу, - заявила смело.
- Ирс, - попытался он возразить, но я не стала слушать.
Войдя в комнату, я увидела Катю, которая уже запрыгнула в постель и продолжала сжимать кролика.
- Эй, детка, не спится?
Я присела на край кровати. Катя вся сжалась.
- Не ругайся, - попросила она.
- Не буду, - пообещала я.
- Поспи со мной. Папа сказал, что ты не останешься, а сам наверно, только и ждет, когда я засну, чтобы уложить тебя в своей комнате.
Я тихо засмеялась. Да уж. Папа точно желает меня уложить в свою постель. В этом можно не сомневаться.
- Я поеду домой, Катюш. Мы с твоим папой просто немного поболтаем.
 -Почему мне нельзя побыть с вами?
- Уже поздно. Тебе завтра в сад.
- А тебе не надо на работу?
- Надо.
- Поэтому я тоже сейчас уеду.
- Не хочу, чтобы ты уезжала.
Доверчивые детские ручки обвились вокруг моей шеи. Я зажмурилась, чтобы не зареветь и обняла Катю в ответ.
- Но ты же останешься у нас? Не сегодня, когда-нибудь.
- Может быть, - пожала я плечами, гладя девочку по волосам.
- Споешь мне песенку. Бабушка говорила, что я не сплю без песни. Папа не поет. Ты можешь?
Я прокашлялась.
- Можно попробовать. Не знаю, понравится ли тебе…
- Понравится! – уверила Катя и улеглась, обнимая игрушку. – Ты пой.
Я прочистила горло, и сразу запела. Тихонько, стараясь не очень фальшивить.
 
- В краю средь гор и цветущих долин
Текла река, исчезая вдали.
Прекрасней не было страны,
Где рождались баллады и сны.
В дорогу звал глас таинственных гор.
Три сына там покидали свой дом.
Один был горд,
Другой - упрям,
А третий был сердцем смирён…
Песня Канцлера Ги давно запала мне в душу. Я еще в школе ее услышала и наивно метала, что буду петь своему ребенку. Почему-то это было важно. Казалось важным, нужным. Так же, как и Кате.
Она тихо лежала, слушая. А я пела, вспоминая слова, повторяя по два раза припевы, стараясь интонировать выразительно, где это требовалось. Хорошая песня-сказка. Очень добрая, очень мелодичная.
- Кроток сердцем и духом смирен
  Верный сын унаследовал трон, - закончила я торжественно.
- Еще, - попросила Катя сонно.
Я прилегла с ней рядом и стала напевать «Белую кошку» Мельницы, очень надеясь, что девочка уснет, и мне не придется вспоминать что-то еще подходящее. На ум кроме «Короля и шута» ничего не шло. Не уверена, что Гоша похвалит меня за такой репертуар.
Но Катя уснула. Она ровно дышала, и выглядела в тусклом свете ночника, словно ангел. Я погладила ее по волосам, чмокнула в лоб. Неожиданно накатили слезы. Такая трогательная, красивая малышка. Как же ей не хватает мамы, той любви и заботы. Наверно, я понимаю и чувствую это, как никто.
Смахнув влагу с глаз,  осторожно встала и вышла из комнаты. Даже не успела дверь прикрыть, врезалась в широкую грудь Гоши.
- Шшш, - зашипел он на меня. – Спит?
Я кивнула, шмыгнула носом. Фенов сам закрыл дверь детской.
- Ирс, все в порядке? – тут же спросил он.
Я не выдержала и всхлипнула еще раз. Старалась не дать слезам вырваться на волю, но тщетно. Солёные ручейки потекли по щекам. Я махала рукой, пыталась обуздать эмоции, но все равно плакала.
- Детка, да что такое? Что случилось-то? – недоумевал Гоша шепотом.
Я знаками показала на комнату Кати, давая понять, что не хочу ее разбудить. Фенов, повел меня вниз. Усадив на тот же диван, он смахнул слезы с моих щек, а потом прижал к себе крепко, раскачивая, убаюкивая, словно ребенка.
- Все, малыш. Все. Тише. Не плачь.
Я совладала с эмоциями не без труда. Гоша принес стакан воды, и я выпила мелкими глотками. Он опустился рядом, взял меня за руку.
- Моя мама умерла, когда мне было пять, - призналась я тихо, таращась на стакан. – Росла с отцом. Катя, она…
- Я понял, - оборвал Гоша, услышав в имени своей дочери мою горечь. Он хмыкнул, проговорил. – Этого я о тебе не знал. А стоило. Иди ко мне.
Я придвинулась к нему, не колеблясь ни секунды. Гоша крепко обнял, и мы сидели так несколько минут. Слова были лишними. Все и так понятно. Он гладил меня по волосам, как я только то Катю. Украдкой касался губами макушки.
- Поеду я, Гош. На работу завтра.
- Угу, - промычал он, вздохнул и разжал руки.- Машину тебе закажу. Какой адрес?
Я назвала улицу и дом, встала и пошла к выходу. Он – за мной, вызывая такси, видимо, через Яндекс. Я обулась, Гоша снял с крючка куртку, помог надеть. Развернув меня к себе лицом, положил ладони на щеки, ласково поглаживая большими пальцами.
- Нам нужно сходить на нормальное свидание, - проговорил он.
- О, так это сегодня было свидание? – не удержалась я от беззлобного смеха.
- Ага. Утки, булки, голодный обморок, выгул собаки и няньканье с моей занозой – свидание. Разве ты не была на таком.
- Запамятовала, каждый день хожу именно на такие.
Мы смеялись,  и я не заметила, как обняла его, а потом и вообще скользнула руками под футболку. Это было так приятно и естественно, касаться его кожи. Словно я имела на это право. Словно он всю жизнь принадлежал мне. Просто я не знала об этом.
Осмелев от этого знания, я погладила его, чуть царапнув пальцами соски. Гоша шумно выпустил воздух через рот.