Вернись домой, Землянин
Замыкали шествие женщины, выглядевшие не совсем обычно. Сгрудившись в огромной повозке, которую тащили ящеры, обнаженные и понурые, они ехали молча, обозревая окрестности воспаленными от гноя глазами и не обращая ни малейшего внимания на город и его жителей. Вид их свидетельствовал о том, что в своем развитии они очень недалеко ушли от приматов. Время от времени то одна, то другая принимались чесаться, острыми когтями непроизвольно царапая собственное тело.
Дети плотным кольцом окружили Амальфи, очевидно, посчитав его предводителем пришельцев. Это вполне можно было принять за доказательство человеческого мышления. Амальфи стоял неподвижно, а дети кружком уселись вокруг него, продолжая петь и трясти кистями рук. Мужчины тоже образовали круг, держась все время лицом к Амальфи и вытянув вперед руки. Вслед за ними последней подоспела испускавшая зловоние повозка, которую пропустили внутрь двойного кольца прямо к ногам Амальфи. Двое мужчин-погонщиков отпрягли послушных ящеров и отпустили их на волю.
Пение вдруг прекратилось. Самый высокий и представительный из мужчин вышел вперед и склонился перед Амальфи, постучав руками-крыльями по асфальту Авеню. Прежде, чем Амальфи успел понять, что этот мужчина намеревается сделать, тот вытянулся, положил ему в руку какой-то тяжелый предмет и отступил, громко прокричав то слово, которое мужчины скандировали по пути в город. Мужчины и дети ответили ему слившимся воедино громким ужасным криком, а затем наступила тишина.
Амальфи стоял рядом с повозкой, окруженный плотным двойным кольцом. Он перевел взгляд на оказавшийся в его руке предмет.
Это был витиеватой формы сваренный из металла ключ.
4. ОН
Мирамон нервно заерзал в кресле; огромное, черное, похожее на пилу перо, закрепленное в собранных в пучок волосах, закачалось. То, что он в конце концов все же опустился в кресло, показывало его доверие к Амальфи: сначала Мирамон упрямо отказывался от этого, сидя на корточках — эта поза была обычной для жителей планеты. Кресла в их представлении являлись незавидной прерогативой богов.
— Сам я в богов не верю, — объяснял он Амальфи, потрясая своим пером. — Любому человеку, сведущему в технике, ясно, что ваш город — это просто продукт общества, которое в техническом отношении превосходит наше. И сами вы — такие же люди, как мы. На нашей планете религия всегда была решающей силой. В таких условиях крайне недальновидно действовать против общественного мнения.
Амальфи кивнул.
— Судя по тому, что вы мне рассказали, в это нетрудно поверить. Ситуация на планете действительно уникальна, насколько я могу понять. Что произошло после падения вашей цивилизации?
— Мы не знаем, — Мирамон пожал плечами. — Это случилось более восьми тысяч лет назад. Сохранились только отрывочные легенды. В то время на планете была высокоразвитая культура; на этом сходятся все священники и ученые. Климат тогда был совсем другим. Каждый год на несколько месяцев приходили такие холода, что я не понимаю, каким образом люди могли выжить. Кроме того, звезд было гораздо больше. Древние наскальные рисунки свидетельствуют о наличии более тысячи звезд, хотя некоторые сведения в этих памятниках истории противоречивы.
— Естественно, — сказал Амальфи. — Вы же не знаете, что ваше солнце движется с необычайно большой относительной скоростью?
— Движется? — рассмеялся Мирамон. — Некоторые из наиболее мистически настроенных ученых тоже придерживаются этого мнения. Они утверждают, что раз перемещаются планеты, то и солнце не может оставаться неподвижным. Мне кажется, что это довольно натянутая аналогия: ведь во всех других отношениях поведение планет и солнц отличается друг от друга. Кроме того, если мы перемещаемся, то почему же до сих пор не вышли из этой пустоты?
— Вы просто недооцениваете размеры Провала. На таком расстоянии параллакс обнаружить невозможно, хотя через несколько тысяч лет вы начнете верить в его наличие. Когда планета находилась среди других звезд, ваше предки легко могли заметить это движение, поскольку менялось положение всех ближайших солнц.
Всем видом Мирамон выражал недоверие.
— Я, конечно, отдаю должное вашим знаниям, но мне представляется, будет лучше, если останется, как есть. Легенды сообщают о том, что боги бросили нас в эту беззвездную пустыню в наказание за какой-то грех, совершенный нашим народом. Они же изменили климат, обрушив на нас вечную жару. Поэтому наши священники и утверждают, что мы пребываем в аду, чтобы снова оказаться среди прохладных звезд, нам необходимо искупить грехи. У нас отсутствуют небеса в том смысле, который вы вкладываете в это понятие. Мы умираем в проклятии, «спасение» мы должны завоевывать здесь, копаясь в грязи, еще при жизни. В наших условиях подобная доктрина очень привлекательна.
Амальфи задумался. Ему было совершенно ясно, что произошло, но он не решился объяснить Мирамону суть событий, догадываясь, что вряд ли ему удастся поколебать в аборигене чувство здравого смысла. Ось планеты имела заметный уклон, а масса ее явно распределялась неравномерно. Это означало, что, подобно Земле, движение планеты подчинялось циклу Дрэйсона: периодически полюса и прилегающие к ним районы подвергались раскачиванию, после чего продолжали свое вращение уже под другим углом. Результатом этого могло стать катастрофическое изменение климата. На Земле подобное явление наблюдается один раз в двадцать пять тысяч лет. Когда это случилось впервые, появилось множество невероятно глупых легенд и суеверий, пожалуй, еще более нелепых, чем те, что культивируют сейчас ониане.
Планете Он не повезло: полный цикл Дрэйсона произошел почти одновременно с тем, как она начала путешествие по долине Провала. Это совпадение привело к краху высокоразвитой цивилизации, культура которой входила в стадию своего расцвета. Без какого-либо переходного периода эта цивилизация откатилась к эпохе взаимного истребления.
Теперь планета Он являла собой странное смешение различных эпох. С политической точки зрения регресс едва ли не докатился до варварства — грядущий крах остановили высокие собрания и митинги жителей, столь многочисленные накануне катастрофы. Развитие города возобновилось, и теперь планета пребывала на стадии войн между городами-государствами. В технологическом и научном отношении цивилизация была отброшена на целых восемь столетий, сейчас она медленно обрастала новыми открытиями, пожиная редкие плоды развития технической мысли.
Благодаря такому несоответствию города-государства вынуждены были воевать друг с другом не ракетами и химическими бомбами, а холодным оружием. Полеты были еще недостижимыми грезами, и даже в мечтах они связывались людьми скорее с птичьими крыльями, чем с реактивными двигателями.
— А что бы произошло, если бы я открыл ту клетку на повозке? — неожиданно спросил Амальфи.
На лице Мирамона появилось какое-то виноватое выражение.
— Наверно, вас убили бы — по крайней мере, они попытались бы сделать это, — ответил он неохотно. — И тогда Дьявол опять завладел бы нами. Священники говорят, что грехи великой Эпохи связаны с женщинами. Кстати, города-бандиты отбросили этот первобытный предрассудок. По этой причине у нас так много дезертиров. Их влечет в эти города. Вы не можете себе представить, что это за жизнь, когда с женщинами разрешается встречаться только один раз в год — исключительно, чтобы выполнить свою обязанность по продолжению рода. Это просто сумасшествие!
В голосе Мирамона отчетливо звучала горечь.
— Поэтому так трудно объяснить людям, сколь самоубийственно поведение городов-бандитов. В нашем обществе все ужасно устали от борьбы с джунглями, не могут больше переносить необходимости возрождать Великую Эру на пустом месте из обыкновенной грязи и того, что вынуждены подчиняться общественному укладу, который полностью игнорирует наличие джунглей. Но больше всего люди устали от служения в Храме Будущего. В городах-бандитах живут обыкновенные чистые женщины, которые никого не царапают.