Золото под ногами

Через пару часов пути по однообразной местности монотонный гул двигателя утомил меня, и после бессонной ночи я стал клевать носом, убаюканный мягким покачиванием машины на воздушной подушке.
Первую короткую остановку мы сделали в полдень, когда солнце было в зените. Я очнулся от толчка в плечо.
— Пойдем перекусим, — сказал разбудивший меня Хауард Сочурек.
Пока мои компаньоны принимали пищу и разминали затекшие от долгого сидения ноги, я смог приглядеться к ним. Действительно, это был простой и грубый народ, как говорил Чарльз Гласс, но далеко не безобидный. И то, что сейчас все вели себя дружелюбно, было не заслугой их характера, а пониманием того, что каждый находится в одной команде и делает одно дело. Окажись рядом человек, которому не по пути с этими людьми, и через минуту ему никуда не понадобилось бы спешить. Впрочем, Чарльз Гласс был прав относительно того, что у большинства из них в голове нет ничего, кроме ветра. Вызывающая манера общения, граничащая с хамством, напыщенный вид и бахвальство. Нет — профессионалы себя так не ведут.
Я вспомнил то время, когда летал на пиратском корабле, капитаном которого был самый опасный человек в космосе Брайен Глум. Там были совсем другие люди и отношения. Это и понятно: на поверку обычно оказывалось, что тот, кто больше всех хвастает своей смелостью и бесстрашием, пасует при первой же опасности. Все его разговоры являются лишь ширмой, за которой он прячет свой страх. Обилием красивых слов он пытается убедить других, а в первую очередь самого себя, в своей смелости, которой у него никогда не было. Но от себя не убежишь, и время ставит все на свои места.
Из всех моих попутчиков самым надежным человеком мне показался Хауард Сочурек. Он молчаливо держался в стороне от жевавшей консервы и непрерывно гоготавшей компании. Его смуглое лицо с каменным выражением и зорким взглядом все время было направлено в сторону саванны. Сразу было видно, что этот человек не на прогулке и с первых минут готов к любым неожиданностям.
Среди людей, которых Чарльз Гласс нанял перед экспедицией в Старморе, помимо Хауарда Сочурека, были еще трое: Роджер Пэйн — коренастый, широкоплечий мужчина в остроносых сапогах с ногами колесом, Пол Тэш — высокий, сухой субъект с впавшими глазами и кривым носом и Ричард Пэйдж — среднего роста, плотного телосложения, в широких кожаных штанах, куртке и широкополой шляпе, украшенной клыками волка. Откуда он достал клыки, я, честно говоря, даже не задумывался, так как вполне могло оказаться, что это вовсе и не его шляпа. На вид эти парни были намного серьезнее остальных геологов, с которыми Чарльз Гласс работал раньше, и оставляли впечатление повидавших виды матерых волков космоса. Но, на мой взгляд, эта троица была способна только на то, чтобы ночью всадить кому-нибудь нож в спину в темном переулке.
Чарльз Гласс — а у него хватит мозгов на всю эту компанию — организатор и предводитель, готовый ради дела пожертвовать пешкой, только вот пешкой может оказаться любой. Насчет себя я тоже не строил никаких иллюзий, поэтому Чарльз Гласс неизбежно выпадал из числа людей, на которых можно было бы положиться в трудную минуту.
Итак, рассчитывать приходилось исключительно на свои силы. Только сейчас я стал по-настоящему жалеть, что согласился на уговоры Чарльза Гласса поехать с ним. Самые пустяковые дела, как правило, оказываются самыми сложными и опасными. Пускаться же в дорогу в сомнительной компании — верх безрассудства.
С такими вот невеселыми мыслями я ел тушенку, запивая ее водой из алюминиевой фляжки и вяло участвуя в общем разговоре.
Долго рассиживаться Чарльз Гласс не позволил. Вскоре мы продолжили путь. Опять понеслись перед глазами однообразные пейзажи саванны. Снова в ушах зашумел ветер, а сзади заклубилась поднятая машинами пыль.
План Чарльза Гласса был предельно прост. В Долину Мертвых Душ можно было попасть только через ущелье Удар Топора. Свое название оно получи-, по из-за того, что горный хребет, отделявший, как стеной, долину от саванны, назывался Большой Дракон и ущелье действительно напоминало сверху удар топора, отрубивший дракону голову. Малый Дракон находился севернее Большого Дракона, и там также был перевал, но до того перевала было лишних пятьсот километров, поэтому Удар Топора был единственным местом, куда мог направиться Шон Рей. Вот Чарльз Гласс и решил перехватить этого негодяя до того как тот успеет перейти горы и скрыться в Долине Мертвых Душ.
Остановок больше не было. Машины мчались на максимально возможной скорости. Утомившегося Элана за баранкой нашего лендспидера сменил Хауард Сочурек, оказавшийся неплохим водителем.
Небольшие кустики с сухим треском исчезали под днищем вездехода, превращаясь в труху, оседавшую вместе с пылью за несущейся машиной. Два других наших лендспидера, вытянувшись шеренгой, неслись рядом, мягко качаясь, перепрыгивая через трещины в почве и встречавшиеся кочки. Через несколько часов Сочурека сменил я, что немного отвлекло меня от унылых мыслей. Когда же солнце скрылось за горизонтом, окрасив закат в красно-розовые цвета, и в темном небе стали появляться первые звезды, за рулем снова сидел Элан Дойл.
Несмотря на включенные фары и бледный свет от подымавшегося на юге спутника Хор, скорость в темное время суток упала вдвое. Каждая тень в призрачном свете казалась пропастью или большим камнем, о который наш лендспидер может разбиться, как елочная игрушка, упавшая с елки. И после часа нервной езды по ночной саванне Чарльз Гласс зажег фальшфейер, дав тем самым знак к остановке. Пока в руке Гласса горел огненный факел, машины не спеша, словно мустанги, уставшие после бешеной скачки, приблизились друг к другу, образовав круг, и заглушили двигатели, оставив включенными фары, чтобы можно было устроиться на ночлег.
Я вылез из вездехода и потянулся, разминая затекшие мускулы. Как-никак я провел в сидячем положении целый день. Из других машин, кряхтя и охая, вылезали остальные члены нашей экспедиции.
— Скайт, держи! — крикнул Чарльз Гласс, кидая мне из лендспидера свернутый спальный мешок.
Мимо прошли Дэвид Мор и Мэт Блонди — геологи из зеленого вездехода. Громко разговаривая, они направились к ближайшему кустарнику и вскоре притащили охапки сухих веток. Запылал костер, и вся наша команда расположилась вокруг веселых желто-красных языков пляшущего пламени.
— Не хочешь выпить, Уорнер? — спросил меня Мэт Блонди, протягивая початую бутылку виски «Черный Саймон».
— Нет, Мэт, спасибо за предложение, но я хочу, чтобы у меня завтра была свежая голова. Неизвестно, . какие сюрпризы принесет завтрашний день. А когда плохо соображаешь, легче потерять голову.
— Брось, Скайт, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Все мы раньше или позже отправимся на тот свет, так лучше наслаждаться каждой свободной минутой, чем трястись из-за того, что тебя ожидает завтра. — Мэт отхлебнул из горлышка. — Завтра ты будешь трястись из-за того, что будет послезавтра, послезавтра — из-за того, что будет послепослезавтра, и так далее. Так всю жизнь и будешь дрожать, пока не придет костлявая и не заберет тебя туда, куда ты боялся попасть всю свою жалкую жизнь и где тебе уже никто не предложит глоток «Черного Саймона», — закончил Блонди и отхлебнул еще.
— Нет, Мэт, я не боюсь. Я просто трезво смотрю на вещи.
— А кто тут боится? — вступил в наш разговор Роджер Пэйн. — Я вообще ничего не боюсь. Сколько раз попадал в такие передряги и ситуации, что уж думал: «Вот, Роджер, и тебе пришел конец». А нет, как видите, жив и здоров. Не берет меня смерть, стороной обходит. А почему? А потому, что есть у меня вещица, простенькая на вид такая, — он вытащил из-за пазухи круглый медальон на кожаном ремешке, — а цены огромной, потому что заговоренная эта вещица — смерть от меня отводит.
Все с завистью уставились на поблескивавший в свете костра талисман с замысловатыми надписями и геометрическими фигурами. Когда все насмотрелись, Роджер Пэйн бережно спрятал его обратно за пазуху.