Закон Долга. Вестница (СИ)

– Чтобы они самостоятельно регулировали собственную численность? Убивали друг друга?
– Да.
– А хищника по их душу в Рахидэтели не было? Почему не создать что-то… большое и голодное?
– Ты прекрасно знаешь, что в тот момент, когда в теле появляется разум, лишь вопрос времени, когда хищник станет добычей.
Череда картинок с наскальными изображениями туземцев, загоняющих мамонта, в голове Иры послужила наглядным подтверждением словам богини.
– Мы не очень понимали, как осуществить задуманное, – сказала Илаэра. – Уничтожать себе подобных без видимой необходимости – противоречит законам природы и разума. И тогда мы призвали в мир нашу третью Сестру. Зейшу Многоликую. Она и её тени сумели добиться от Первых воплощения наших замыслов. Первые вступили в конфликты меж собой, загорелись идеей превосходства. Это действительно привело к сокращению их численности, но вызвало и более серьёзные последствия. Как ты помнишь, разрыв духовных линий в их телах приводил к уничтожению всего вокруг. Энергия, не имевшая пути к отходу, будучи резко отделённой от сдерживающей её оболочки, разлеталась в пространстве, накапливалась и становилась неуправляемой, изменяя материю вокруг. Дошло до того, что крупицы духовности начали появляться у животных и растений. У высших животных даже намёки на привязанности и эмоции появились. Именно из них со временем эволюционировали три племени, известные под общим названием «перевёртыши». А уж как непредсказуемо неуправляемая сила повела себя внутри их тел… Знаешь, из чего родилась их способность менять облик? И банального инстинкта сливаться с окружением! Подстраиваться под среду. Добыча училась притворяться охотником. Поначалу, правда, получались уродцы: недозвери-недогуманоиды. Мы думали, что природа со временем уберёт столь неприспособленных созданий сама – выживает сильный. Но время и дар сказали своё слово. Сами. В этой ситуации, как бы пояснила ты: «У нас рук на всё не хватало». Мы то наблюдали за происходящим у наших творений, чтобы отследить изменения уже в четырёх разумных популяциях, то бросались чинить то, что было порушено распадом тел теперь уже не только Первых, но и перевёртышей. Хотя от последних ущерба было меньше. Может, потому что их духовные линии прижились сами, а не искусственно.
– Приход в мир Рити, подхватившей расплёскивающуюся вокруг энергию и направившую её потоки в контролируемое русло, вышел спонтанным, как прорыв дамбы рекой. Необходимым и желанным, – сказала Харана. – Наша сестра помогла успокоить вышедшую из-под контроля духовную энергию. Мы вместе запечатали её в источниках в глубинах Лакских гор, а она создала и приставила стражей. После мы долго не решались продолжить эксперименты с разумной жизнью. Какое-то время наблюдали. Первые то боролись друг с другом, уничтожая сами себя почти до последней особи, то снова расползались по Рахидэтели подобно заразе. Их уход из жизни всё так же рушил многое вокруг, хотя глобальной беды эти точечные вспышки уже не несли. Залатывая последствия от жизнедеятельности Первых, мы лечили живое, строили поломанное. И не видели, как окончательно прекратить этот деструктивный процесс. И тогда пришёл Мадхав. В отличие от своего предшественника, он не испугался нашего появления, приняв нас за богинь своего пантеона.
Ира перевела глаза на шар, показывавший замотанного в истрёпанное одеяние смуглого старика, худого настолько, что дайна-ви рядом с ним казались упитанными. На его спокойном лице, не дрогнувшем перед великаншами-Сёстрами, было несколько разноцветных полос, нарисованных краской и взлохмаченная седая борода.
– Ммм… Индия? – спросила она.
– Город Варанаси, – ответила Рити. Её голос звенел колокольчиками и казался слишком нежным для внушительной, одетой не то в платье, не то в доспех богини воды.
– На сей раз мы отнеслись к появлению вестника со всей серьёзностью. Конечно, был период привыкания, взаимного изучения, но этот человек был готов слушать божественные силы всем своим существом. Он ещё дома начал идти по пути тапас , аскезы, если тебе так понятнее. Он был уверен, что боги за усердие избрали его в помощники. Мы не стали его разочаровывать. Подбирать слова для человека столь… увлечённого и верующего было сложно, но в итоге он возгорелся желанием выйти учителем к Первым. Языку Илаэра его обучила. Семь лет. Вот во сколько вылился «родительский долг» Мадхава. Он призывал Первых к смирению своей плоти. И на наше удивление – весьма в этом преуспел. Первые были подвластны своим инстинктам, но всё же разум их был достаточен, чтобы осознать пользу от разумного потребления духовной энергии. И стремления к большему. Ведь проповедуемое Мадхавом учение говорило, что смирение себя даёт впоследствии возможность просить что-то у богов. Конечно, прямой связи нет. Но опыт подсказывал нам, что к вестнику стоит прислушаться, и мы поддержали его, даруя награды Первым, решившим пойти по пути его учения. Когда наши творения пришли к нам, принеся в качестве подношения собственную веру, мы многое поняли. То, насколько это важно. Кстати, тогда же стали зарождаться и первые брачные традиции. Верность эйуна берёт своё начало в Эпоху Изменений, когда на нашу землю ступил Мадхав.
 
– Его проповеди не прижились до конца, – сказала Илаэра. – Многое забылось или извратилось с тех пор, как он ушёл. И не все Первые пошли по его пути. Но этого было достаточно. Они стали медленнее распространяться. Единственная проблема, которая оставалась, это проблема свободной энергии.
– Собирать точечные выбросы по всей Рахидэтели утомительно, – пожаловалась богиня воды.
– С уходом Мадхава мы заново перебрали по крупицам его мировоззрение и дополнили тем, что узнали от Набу, – продолжила Илаэра. – И нашли нечто общее – понятие посмертия. Пересмотрев и тщательно проанализировав легенды, принесённые в мир этими существами, пришли к выводу, что это – решение. И тогда в Рахидэтель ступила Маяра. Смерть. Ей пришлось много работать, чтобы создать канал, достаточный для безболезненного переноса энергии в пространство, которое разумные зовут Чертогом Маяры. За это время Первые, даже те, кто не сразу принял учение Мадхава, уже освоились с работой над духовными линиями. Мы обнаружили, что этого оказалось достаточно, чтобы энергия, уходящая по посмертным каналам, несла в себе память о жизни смертного. Они стали одухотворёнными. Начала оживать душа.
– Последователи Мадхава услышали мой голос, – сказала Маяра, – и добровольно уходили в мой Чертог. Я предложила им сладкую вечность без боли. В то время это могло быть только так, поскольку сами Первые обладали бессмертием и не все хотели рисковать и менять привычную вечность на новую, неизвестную. Тогда же я осознала, что если хочу исполнить обещанное, то должна оставлять в своих покоях только избранных, тех, чья душа не была испачкана при жизни. И начала судить.
Богиня Смерти тяжело вздохнула. То ли предавалась воспоминаниям, то ли грустила о чём.
– Так и повелось, – продолжила Илаэра, – услышавшие наше внушение уходили к Маяре, а энергию, выбрасываемую теми, кто отринул этот путь, продолжала собирать Рити. На какое-то время всё успокоилось, и мир начал потихоньку двигаться в сторону стабильного существования. Но на нашу беду, не все Первые хотели себе подобной кончины: уйти в небытие или отвечать за свои дела – выбор невелик, но кто захочет его делать? Вечность, хоть и горькая, разумному всегда милее, чем стирание самой памяти о себе на ткани бытия. Нашлись те, что не захотели смиряться. Они поняли, как приспособить учение Мадхава к собственной выгоде. И стали работать над духовными потоками, учась накапливать силу, чтобы исключить возможность случайной смерти и обеспечить себе всесильную вечность. Одному удалось больше остальных. Намного больше. Жажда превосходства, привнесённая в Рахидэтель Зейшей, вынудила других амбициозных Первых сплотиться против носителя подобной мощи. Его убили. Память об этом событии хранится на картах страны до сих пор. Кратер озера Чагъери, усыпанный прахом побеждённого и победителей, – таков результат разрыва духовных линий этого существа.