Профессионально беременна (СИ)

— Да нет, — вступил в разговор гусарский парень. — Синичка самая смирная лошадь во всей Ленобласти! Она просто вас так поприветствовала!
— Придется вам поверить на слово, — я поежилась, наблюдая, как кобыла пожевывает губами, а уши ее — длинные заостренные локаторы — поворачиваются вперед-назад. Словно сигнал ловят…
— Давайте я вас подсажу, — простодушно предложил парень, но Данила отстранил его и забрал повод:
— Я сам. Оседлай пока Вольтера.
Со вздохом я поняла, что настал мой смертный час, и приготовилась. Беркут обернулся ко мне и жестом пригласил:
— Прошу, Ева. Не волнуйся, ты справишься.
— Не надо меня утешать, — я повертела стек в руке и сунула его Даниле. — Как на это чудо садятся?
— Стремя. Седло. Повод, — Данила перебросил повод через голову лошади и продолжил: — Упирайся ногой в стремя, хватайся руками за луку и подтягивайся.
Ну, проще простого! Сейчас, как в фильме, взлечу в седло и ух!
Что именно ух, додумать я не успела, потому что, всунув носок сапога в стремя и схватившись за выступ на седле, попыталась взлететь, но только плавно съехала вниз. Хмыкнув, Данила подошел вплотную и мурлыкнул на ухо:
— Я тебе помогу.
Его руки легли мне на талию, сзади я ощутила его бедра и мускулистые ноги. О-о-о! Кажется, сейчас сомлею! Надо собраться! Не первый, не последний! Он для меня никто, просто очередная жертва, вот и все! Зажмурилась и снова схватилась за седло:
— Вот так?
— Толчок опорной ногой! Давай! За гриву держись!
— Ей же больно! — возмутилась я, но Данила схватил мою левую руку и положил на холку Синички — туда, где начиналась грива. Пришлось уцепиться за жесткие волосы.
— А теперь толчок и вверх.
Толчок — окей. Вверх — окей. Почувствовав ладони Беркута на заду, легонько подалась вперед и перекинула ногу через седло. О, получилось! Теперь можно позволить себе бросить возмущенный взгляд вниз:
— Ты опять?!
— Ну тебе же надо было помочь, — фыркнул Данила, опуская очки на глаза. — Вдень вторую ногу в стремя! Держи повод.
— Повод держу, — я ухватилась одной рукой за седло, второй за повод и нервно повторила: — Держу… А если она пойдет?
— Ева! В этом и есть смысл конной прогулки, — рассмеялся Данила, поглаживая Синичку по шее. — Лошадь идет, ты на ней едешь.
— Мне не очень… уютно, — призналась, совсем не соврав.
— Ничего, сейчас освоишься.
Короткое ржание перебило его, и я с ужасом взглянула на Вольтера, которого подвели сразу двое парней. Он тряс головой, жевал железяку поперек рта и издавал странные звуки — то ли хрюкал, то ли ржал. Боже, это не лошадь, это дикий зверь какой-то! Неужели Данила на него сядет?
Данила сел. Более того, когда он взял повод и чуть прикрикнул на коня, тот сразу присмирел и полез к нему мордой — шумно нюхать и тыкаться носом в карманы куртки. Хозяин протянул ему на ладони кусочек яблока и, пока Вольтер хрумкал, трепал по длинной изящной морде, что-то говорил в ухо. Конь слушал внимательно, кося глазом. Потом позволил себя оседлать, склонив голову вниз.
— Ну, поехали! — скомандовал Данила и тронул Вольтера вперед.
А я растерянно посмотрела на спину своего спутника и жалобно спросила:
— А как?
Гусарский парень подошел ближе:
— Трогайте пятками — легонько.
Я тронула. Ну как… Легонько не получилось — кобыла вздрогнула и сделала два шага вперед. Почувствовав колыхание всей этой живой массы под собственным седалищем, я вскрикнула и вцепилась обеими руками — в седло, в повод. Лошадь повернулась влево и замерла. Сбоку заметили:
— Отпустите седло и держите повод обеими руками. Иначе вы даете команду повернуть.
— Я упаду, — возразила, не решаясь выполнить распоряжение.
— Держаться в седле надо коленями.
Все это, конечно, просто превосходно, но как?! Вот отпущу седло, а эта громада сдвинется с места и уронит меня с двухметровой высоты! Стиснув бока лошади ногами, я снова ощутила, как она порывается двинуться с места. Гусарский парень рядом вздохнул с некой безнадежностью, и я ему посочувствовала — иметь дело с такими, как я, не сахар.
 
— Колени для устойчивости, пятки для движения, натяжение повода для остановки. Да не волнуйтесь вы так, Синичка терпеливая. Мы всегда даем ее новичкам!
— Знаете, вот меня это нисколько не утешает, — процедила сквозь зубы, старательно выполняя все, как было сказано. — У вас таких, как я много, а я у себя одна…
Он зафыркал, как будто я сказала что-то смешное, а мне было совершенно не до смеха. За всем этим напряжением я даже не заметила, как вернулся Данила. Его веселый и даже в чем-то насмешливый голос заставил вздрогнуть:
— Ева, у тебя все в порядке?
— Почти, — я улыбнулась, отчего скулы заныли — до того они были напряжены. — Я почти разобралась, где тут сцепление, а где тормоз.
Вольтер полез было к Синичке не то целоваться, не то обнюхивать, но Беркут резко одернул его. Потом пристроил коня бок о бок с кобылой и ободряюще погладил меня по плечу:
— Все это не так уж и сложно! Нужно просто почувствовать лошадь, и вы с ней станете единым целым!
В настоящий момент мне хотелось стать единым целым лишь с каким-нибудь завалящим диванчиком, но пришлось делать хорошую мину при плохой игре и снова напрягать щеки, чтобы улыбнуться.
Прогулка получилась весьма своеобразной. Я прекрасно понимала, что Даниле хочется пустить коня в галоп или насладиться свободой, но он был вынужден оставаться рядом со мной. А мне после пятнадцати минут конячьего шага хотелось только слезть и идти пешком возле лошади. Завтра буду расплачиваться за все и валяться в кровати с ноющими мышцами. Зато и фитнеса не надо!
А финал прогулки вышел не могу сказать, что неожиданным. Ожидаемым он был. По крайней мере, для меня. Да и, наверное, для всех, кто скептически провожал нас взглядами в спину на выезде с конюшни.
Я только-только немного освоилась и перестала пугаться ходящей ходуном спины подо мной, только попыталась рассмотреть красоту природы и корабельных сосен вокруг, только решила спросить Данилу, как ему в голову пришла мысль купить лошадей, и в один миг все перевернулось. Причем, в буквальном смысле слова! Вольтер вдруг взбрыкнул, попятился, захрапел, всадник окрикнул коня, резко подбирая повод, а моя Синичка отпрянула в сторону, как будто испугалась чего-то. Ноги мои выскользнули из стремян, и я с изумлением обнаружила, что лечу.
Вниз!
— А-а-а-а!
На мой вопль обернулись все трое — лошади и Данила. Я расстегнула каску и отбросила ее в траву, со злостью выбираясь из кучи прошлогодней палой листвы, бросила Беркуту:
— Знаешь что! Да пошел ты с твоими лошадьми! Я ухожу!
Да, меня трясло. Не столько от падения, сколько от осознания того, что клиент потерян. Да и в пень! Самый завидный холостяк нашей страны? Теперь понятно, почему еще холостяк! Да какая девушка в здравом уме будет терпеть такие издевательства? Я не собираюсь. Найдутся другие холостяки. Может, со счетами поскромнее, но зато и с развлечениями понадежнее!
Но, поднявшись, я осознала, что никуда не уйду отсюда. Во-первых, ноги дрожали, как фисташковое желе на тарелке. Во-вторых, хрен поймешь, в какой мы стороне от конюшни! В-третьих… Третьим препятствием стал Данила.
Он спрыгнул с Вольтера, перекинув повод вперед, и поспешил ко мне:
— Золотце, ты ушиблась? Где болит?
— Жопа! — рявкнула я.
В его глазах заиграли веселые солнечные зайчики, но всего на секунду. Данила твердой рукой поддержал меня за спину и таким же твердым голосом сказал:
— Я отвезу тебя в больницу. Нужно сделать рентген… жо… тазовой области!
— Не нужно, — буркнула я. — Просто отведи меня на конюшню, я заберу свои вещи и вызову такси.
— Я не позволю тебе исчезнуть.
Он привлек меня к себе, одной рукой, как заправский донжуан, и поцеловал в губы.
Ах, спасите мое маленькое сердечко! Этот поцелуй по сладости не уступал первой малине, а по силе вполне мог сравниться с движком среднего БМВ! А я слабенькая сейчас, я ударилась вторым мозгом, соображаю туго… Меня так легко взять просто пылом и напором! Прямо чувствую, как сдаюсь… Потому что губы, потому что нежность и власть в каждом движении, потому что сила…