Я буду сверху

– Слушай, может, Стаса позовем? – предложила сестрица.
– С ума сошла? Он же ясно дал понять, что за один стол со мной не сядет. Нет уж, пусть ест в своих покоях.
– И все же, некрасиво как-то, – настаивала Милка.
– Ну, иди, сходи, – милостиво разрешила я, пережевывая огурец.
Сестрица поднялась и застыла, нервно крутя в руках вилку.
– Он же велел не ходить на третий этаж.
– И что? Встань около лестницы и покричи. Телефонов у нас все равно нет, позвонить мы ему не можем.
– Да? Ну, хорошо.
Милка направилась на третий этаж, специально топая как слон, и вскоре я услышала ее вопль, разнесшийся по всему дому: «Ста-а-а-ас!». Поморщившись от крика, я продолжила есть, в глубине души надеясь, что хозяин откажется составить нам компанию. Так и вышло – спустя минуту Милка спустилась вниз, уселась рядом и прошептала:
– Сказал, что не голоден.
– Вот и отлично.
– Лар, тут такое дело…
Милка зашептала еще тише, и воровато оглянулась по сторонам. Такое поведение меня заинтриговало, и я придвинулась к сестрице поближе, да так, что мы чуть не столкнулись лбами.
– Какое?
– Там на третьем этаже кто-то есть.
– Кто?
– Понятия не имею. Я поднялась, остановилась на площадке, и позвала Стаса. Он вышел из первой комнаты, а я как раз туда смотрела. И, пока дверь закрывалась, успела заметить мужской силуэт.
– Точно? Может, он там с любовницей?
– Нет, говорю же, мужчина, – разозлилась Милка. – Высокий, стоял спиной к двери, в светлом свитере. Что я, дура что ли?
Я тактично промолчала, и подумала, что таинственным мужчиной мог оказаться Кирилл, который работал на Тагалова, а на самом деле – на Стаса.
– И зачем он там кого-то прячет? – заволновалась Милка.
– Может, гость какой-нибудь, или по работе компаньон приехал, – устало ответила я и встала, чтобы загрузить посуду в посудомоечную машину. – Давай спать, Мил. Утра вечера мудренее, а нам еще завтра в полицию идти.
– Ладно, – согласилась сестрица.
Споро убрав все со стола, мы вернулись в комнату. Я быстро сходила в душ, накинула второй банный халат, висящий на крючке в ванной, и забралась к Милке в кровать. Прижавшись друг к другу, как в детстве, мы быстро уснули.
    
Глава 6
Часы показывали семь, когда я проснулась оттого, что Милка навалилась на меня всем телом. Напряженно хмуря лоб, сестрица во сне смешно сопела и причмокивала губами. Со вздохом перевернувшись на другой бок, я полежала еще минут десять и с горечью констатировала: уснуть повторно не получится.
Накинув халат, на цыпочках прокралась на кухню, чтобы сварить кофе. Возле плиты уже хозяйничала Марья Семеновна, которая при виде меня поджала губы, но вежливо спросила:
– Кофе? Доброе утро.
– Доброе, – кивнула я, и попросила: – Если вас не затруднит.
Получив большую чашку капучино, я уселась за стол и с интересом наблюдала за тем, как Марья Семеновна водружает на поднос тарелку с кашей, легкий салат, тосты и две чашки крепкого кофе. Что же, Милка оказалась права – на третьем этаже действительно вчера был гость, и он остался ночевать в доме, иначе с чего бы Марье Семеновне тащить столько еды наверх?
Ухмыльнувшись, я спросила:
– Две чашки – не многовато?
И указала на поднос. К чести домработницы, она не растерялась, и вполне правдиво ответила:
– Станислав Владиславович пьет много кофе, по две чашки за раз.
И все бы ничего, но кофе был разным – американо и латте с большим количеством молока. Я улыбнулась, сделав вид, что поверила, и вернулась в комнату, чтобы разбудить Милку. Сонная сестрица долго таращилась в потолок, вертелась на кровати и категорически не хотела вставать, пока я не пригрозила уехать. Это подействовало – Милку с постели сдуло как ветром, и вскоре она, уже одетая и умытая, нетерпеливо плясала возле двери.
– Завтракать будешь? – спросила я так, словно это мой дом.
Милка отмахнулась, сказав, что ей после ночной обжираловки кусок в горло не полезет. Гуськом мы вышли в холл и наткнулись там на Стрелецкого – в неизменном дорогом костюме и белой рубашке, он разглядывал что-то в пакете с фирменным логотипом.
– Доброе утро, – хором поздоровались мы с Милкой.
Стас наше приветствие проигнорировал, протянул нам пакет со словами:
– Мила сообщила вчера, что вы лишились телефонов. Это взамен старых.
Милка схватила пакет, засунула внутрь нос и взвизгнула от восторга, извлекая на свет две коробки с характерным изображением яблока. Я попыталась сохранить спокойное выражение лица, хотя внутри все клокотало от гнева. Надо же, какие мы добрые. Подобные жесты всегда вызывали у меня отрицательные чувства – небрежность, с которой Стас сунул нам эти злосчастные телефоны, откровенно бесила. Я, может, и не зарабатываю столько, сколько он, но вполне могу сама себя обеспечить новым телефоном. Правда, в кредит. И все же…
Я взглянула на Милку. Смартфонов мы лишились по вине ребят Топорина, и, собственно, почему из-за них должен страдать кошелек моей сестры? Ей еще квартиру в божеский вид приводить, поэтому я мужественно промолчала, решив вернуть телефон Стасу, когда все закончится.
– Спасибо большое, Стас, – рассыпалась в благодарностях сестрица.
Тот только снисходительно улыбнулся, чем еще больше меня выбесил. Молча я взяла свою коробку и направилась к двери, чем вызвала недоумение Стрелецкого.
– А куда это вы собрались?
– Нам надо в полицию, – холодно ответила я. – По поводу Рамова. Следователь назначил встречу сегодня.
Стас нахмурился.
– Учитывая вчерашнее, вам лучше остаться здесь…
– Мне еще на работу нужно, – вмешалась в разговор Милка, и виновато придвинулась ко мне. – Начальник вчера звонил…
Теперь Стас разозлился. Стиснул челюсть, провел рукой по волосам, ероша длинные пряди, и рявкнул:
– Слушайте, вы что, совсем без мозгов? Ну, ладно, Лара – эта всегда на рожон лезет, а ты-то, – обратился он к Милке. – Что, вчера мало было? Понравилась поездка?
Я тут же обиделась и процедила сквозь зубы:
– Не ори. Спасибо за помощь, но это не твое дело. И без тебя разберемся, что нам можно делать, а что – нет.
Стас с яростью уставился на меня. Минуту мы буравили друг друга гневными взглядами, пока Милка то бледнела, то краснела, пытаясь слиться со стенкой, а потом Стрелецкий усмехнулся и отступил.
– Ладно, как скажешь. Валяйте.
Он даже шагнул к двери и издевательски распахнул дверь, произнеся: