Я буду сверху

– Глаза б мои его не видели.
– Лара, между прочим, человек нам помогает…
– Чихала я на его помощь.
– Да что ты так на него взъелась? – воскликнула Милка.
– Я не взъелась. Просто не терплю к себе хамского отношения. Стас ненавидит меня, я отношусь к нему с такой же нелюбовью. Что тут удивительного?
– Он же не просто так, а с горя… Пострадало его мужское самолюбие и гордость. Лара, ты бы была с ним поласковее, глядишь, и он бы оттаял…
– Что-то я не похожа на жар-птицу, а Стас далеко не Снегурочка, – фыркнула я и встала. – Да и его роль в этой истории не так проста. Значит, поступим следующим образом: остаешься здесь, ждешь Стрелецкого. А я пока смотаюсь на квартиру Рамова.
– Агап же еще не позвонил?
– Ничего страшного, в такси с ним свяжусь.
– А я? Я одна не хочу оставаться, – заканючила Милка.
– Так даже лучше. По городу таскаться тебе опасно, а мне нет. Ищут-то тебя. А со Стасом ты будешь под защитой, – убедительно сказала я.
Милка подумала и согласилась. Впрочем, выбора у нее особо и не было. Попрощавшись с сестрицей, я вызвала такси и вышла на улицу.
– Куда едем? – весело спросил таксист.
– Сейчас скажу, а пока езжайте в центр, – попросила я и набрала Агапа. Тот трубку взял после первого гудка.
– А я как раз собирался звонить. В общем, записывай адрес Рамова, где он в детстве жил…
Я старательно перенесла данные в телефон – на всякий случай, и сказала таксисту направление.
– Сейчас что с квартирой?
– Продали семье с двумя детьми. После смерти матери Рамов сразу от нее избавился. А что касается твоей второй просьбы, то ума не приложу, чем тебя этот Костромин заинтересовал. Родом из Уфы, судимостей нет, ни в чем подозрительном не замечен. Единственное, что интересно – у парня много кредитов. Задолжал двум банкам внушительную сумму, с работы уволился два месяца назад, нигде не отсвечивал. Где сейчас, неизвестно. Можно копнуть поглубже…
– Копни, – попросила я. – Сколько времени это займет?
– Понятия не имею. День, может два. Может, и больше.
– Постарайся побыстрее.
Агап недовольно крякнул, но согласился. Сбросив звонок, я посмотрела в окно – машина плавно въезжала во двор, огибая детскую площадку.
– Вот ваш дом, – любезно огласил таксист.
– Спасибо.
Я расплатилась и вышла из машины, оглядываясь в поисках вездесущих бабушек. На счастье, на одной из лавочек как раз сидели две пожилые женщины, очевидно, приглядывающие за внуками. Предвкушая интересную беседу, я решительно направилась к ним.
– Здравствуйте, – поздоровалась я с бабушками, сидящими на лавочке.
Женщины на мое приветствие не обратили ровным счетом никакого внимания, и я повторила громче:
– Добрый день!
– Добрый, – неодобрительно повернулась ко мне одна из них. – Чего кричать-то так? Мы не глухие.
Ну, начало положено, осталось только разговорить этих двух нелюбезных женщин. Набрав в грудь воздуха, а на лицо приклеив дружелюбную улыбку, я завела разговор о погоде, затем плавно перешла на тему детей, и под конец стала ругать мэра. Вот здесь-то две пожилые леди и оживились.
– Подлец этот Топорин, – сказала первая. – Дороги все раздолбаны, уже второй год возле рынка яму починить не могут, кое-как по кочкам за продуктами плетусь… Горячей воды постоянно нет, что ж это такое?
– И не говори, – поддакнула вторая. – А в детских садах что творится, ужас какой… Стены обшарпанные, вечно деньги собирают… А где их взять, эти деньги? Работы нет, цены – до небес… А все правительство…
Опасаясь, как бы они не начали обсуждать мировую экономику, я вмешалась в разговор.
– Полностью согласна. А вот у меня друг, наоборот, Топорина этого хвалит. Он, кстати, тут раньше жил, друг-то мой. Может, знаете? Максим Рамов зовут.
Женщины призадумались.
– Слышь, Вер, это какой? Из сорок четвертой что ли? – спросила первая. Вторая беззвучно пошевелила губами, и кивнула.
– Да, точно. Мать-то его помнишь, Людку? Ох, и занимательная же у ней вышла история.
– Что за история? – быстро спросила я.
Женщина словоохотливо принялась пояснять:
– Людка-то всю жизнь нищей была, на заводе работала. А что поделать, коли мать у нее скончалась, а отец беспробудно пил? Ну, вот и выживала девка, как могла. А потом глянь – и вещички новенькие появились, и продукты стала домой таскать чуть ли не каждый день. Ясное дело, любовник появился. А как весна наступила, так мы и вовсе все обомлели. Идет, живот чуть ли не до носа! Ну, все, конечно, расспрашивать стали: как, от кого, когда? А она: не ваше дело, говорит. Ну, вскоре и родила.
– Двойню? – с надеждой спросила я.
– Нет, – замотала головой женщина по имени Вера. – Один ребенок был. Но живот у нее был такой, словно двоих носила, это ты верно подметила. И матерью Людка оказалась хорошей: с ребенком два раза в день гуляла, по два часа – и утром, и вечером. Вот как. С работы уволилась, видать, любовник обеспечивал. А потом и вовсе оказия случилась.
– Что же?
– Так любовник этот к ней домой приехал. С женой. Мы с Верой с детьми гуляли, – подключилась вторая женщина, – а они в подъезд заходят. Мужчина красивый, светловолосый, солидный. И жена ему под стать. Зашли, а потом с сумкой большой вышли. А Людка им с балкона кричит: чего же всех не забрали, ироды! И ругалась еще долго. Видать, что-то они у нее отобрали. Может, деньги, а может, вещи какие любовник дарил.
– А ребенок? – спросила я.
– А что ребенок? Вырос, Максимом назвали. Нормальный пацаненок был, но шебутной, правда. Людка-то обратно на завод устроилась, и зажили они скромно, уж не так, как раньше. Вот и все дела.
– А мужчина этот кто был? Не знаете?
– Да как же, если мы его в первый раз видели, – удивилась Вера. – Только…
Она засомневалась, а потом добавила:
– Людка, когда с балкона кричала, по имени его назвала. А имя уж больно редкое, необычное, вот я и запомнила. Валерьян зовут.
Я кивнула, стараясь удержать на лице глупую улыбку, хотя мне хотелось закричать. Валерьян! А отчество Костромина Михаила, так похожего на Рамова – Валерьянович. Значит, они братья. Похоже, этот Валерьян просто заплатил Людмиле денег, чтобы она родила ему здорового мальчика, а та забеременела двойней. Но на двоих мужчина не рассчитывал, и забрал только одного. Это объясняет и огромный живот Людмилы, и ее частые прогулки – она просто гуляла с детьми по очереди, и ее крики «что же всех не забрал». Всех – это она про двух мальчиков: Максима и Михаила.
Вопрос: знает ли настоящий Рамов, что у него был брат?