Трусливый ястреб
Когда в июне 1964 года я прибыл в вертолетную школу начальной подготовки армии США в Форт-Уолтерс в Техасе, сбылась моя заветная мечта.
Я въехал через главные ворота и потерял голову: вертолеты скользили над невысокими холмами, вертолеты чертили небо над головой – вертолеты были повсюду! Рэй Уорд, мой товарищ, высунул голову из окна автомобиля и заулыбался. Он тоже пошел в армию, чтобы стать вертолетчиком.
Мы подъехали к группе бетонных зданий, похожих на общежития. У входа был знак: КАНДИДАТАМ В УОРЕНТ-ОФИЦЕРЫ ПРИБЫВАТЬ СЮДА. Мы были под впечатлением. После базовой подготовки на Форт-Диксе и месяца повышенной пехотной подготовки на базе Форт-Полк мы были уверены, что все военные здания представляют собой зеленые деревянные постройки времен Второй мировой. Я заглушил двигатель.
– Эй, здесь здорово! – улыбнулся Рэй. – Спроси вон того парня, куда нам закинуть багаж.
Парнем, о котором говорил Рэй, был сержант. В белом шлеме и ярких нарукавных повязках он молча шел к нам. Мы больше не курсанты, бояться нечего, поэтому я приветливо спросил:
– Послушайте, сержант, куда нам отнести багаж?
– Багаж? – он вздрогнул от слова и оглядел нас.
Мы с Рэем были в штатском.
– Ну да. Мы должны доложить о прибытии до пяти, и нужно еще где-то переодеться.
– Вы кандидаты? – он спросил спокойно, с плохо скрываемым презрением, какое я не раз встречал во время базовой подготовки.
– Ага, – я кивнул, подтянувшись.
– Так какого хера вы раскатываете тут в гражданском? Вы что, туристы?
– Нет…
– Машину на стоянку. Живо! А сами со своим багажом сюда! Бегом!
– Так точно, сержант, – на автомате отрапортовал я.
Пока я сдавал назад, сержант сверлил нас взглядом, уперев кулаки в бедра.
– Разверни машину, – сказал Рэй.
– Некогда.
Весь путь до автостоянки мы проделали задним ходом.
– Вот дерьмо, – сказал Рэй. – Похоже, это будет не пикник.
Мы и не думали, что в армии учат всему и сразу: управлять вертолетами, маршировать и стрелять. А они учили.
Сто двадцать кандидатов из нашего класса назывались «кандидаты в уорент-офицеры». Уорент-офицер – это не офицер, его назначают на должность, а не присваивают ему звание, и он специализируется в какой-то узкой области. Есть уорент-снабженцы, уорент-электронщики, уорент-пилоты и так далее. Звания уорент-офицеров – WO 1, CW 2, CW 3 и CW 4 – соответствуют второму лейтенанту, первому лейтенанту, капитану и майору; уорент-офицеры имеют те же привилегии и почти такое же жалованье, что и младшие офицеры.
Когда я впервые услышал о программе подготовки уорент-пилотов, я был лицом гражданским и мало заботился о звании. Я знал только, что они летают.
Программа летной подготовки длилась девять месяцев. Сначала был месяц предполетной и четыре месяца начальной летной подготовки на базе Форт-Уолтер, затем нас перекинули на Форт-Ракер в Алабаме, где мы проходили усиленную практику в течение еще четырех месяцев. Месяц предполетной тренировки был сплошным унижением, чтобы отсеять кандидатов, не способных стать лидерами. Если вы проходили этот обряд посвящения, вас допускали до самолетов и учили летать. Затем вас старались вышвырнуть за ошибки или медлительность, не говоря уже о постоянных оскорблениях, которые приходилось глотать. Предполетники всё делали бегом, в столовой сидели на краешках стульев, а кроме того должны были драить полы до блеска и следить, чтобы одежда была развешана в шкафу строго по уставу. Нам разрешалось покидать базу только на два часа по воскресеньям, ради посещения церкви. В общем, тот же бред, что и в программе основной подготовки, только хуже.
Сержанты-надзиратели назначали нас на разные должности в курсантской роте: командир отделения, командир взвода, первый сержант, заместитель командира взвода и так далее. Один из нас назначался командиром курсантской роты. Мы занимали эти должности в течение недели, а инструкторы пытались довести нас до безумия и смотрели на реакцию. К сожалению, первым командиром курсантской роты назначили меня.
Среди нас были опытные ветераны боевых действий. Остальные же, в их числе Рэй и я, только что вышли из учебки. Честно говоря, Богу следовало бы проследить, чтобы кто-то из опытных ребят занял командирскую должность. Но Он, в лице сержанта-надзирателя Уэйна Мэлоуна, редко поступал по-честному.
Моим первым официальным заданием в качестве командира было привести роту в столовую через четыре здания от казармы. Чего уж проще. Смирно. Нале-во. Шагом марш. Стой. Для приема пищи разойдись.
Но сержант Мэлоун, его сотоварищи и старшие курсанты чинили мне препятствия. Они стояли и орали мне прямо в лицо, пока я пытался построить роту по команде «смирно».
– Ну что, кандидат! Вы идете в столовую или нет? – кричал старший курсант, почти касаясь своим носом моего.
– Так точно, сэр. Если вы дадите мне пройти, я…
– Что?! – он был в ярости. – Дать тебе пройти!
К нему немедленно присоединились другие.
– Как вы разговариваете со старшими по званию, кандидат! Сейчас же ведите эту ораву в столовую, пока она не закрылась!
– Есть, сэр! – от криков я не слышал сам себя.
– Рота, смирно! – гаркнул я.
Среди шумящих сержантов и старших курсантов меня никто не услышал.
– Они не слышат тебя, – заорал мне в лицо старший курсант.
Я попытался еще раз. С тем же результатом. Я поднял руку и резко опустил ее. Командир курсантского взвода закричал: «Смирно!». Отдавать команды жестами?
Когда мои однокурсники построились, несколько старшекурсников прошлись по рядам, не переставая кричать: «Вы слышали команду “смирно”, кандидат? Тогда почему вы встали по команде “смирно”, кандидат? Для команды “смирно” нет сигнала рукой, кандидат!» И так далее в том же духе. Наконец, они позволили мне командовать, потому что столовая действительно закрылась бы.
Затем бегом марш до столовой, подтягивания и отжимания снаружи. Внутри мы сидели на краешках стульев, поднимали вилки строго вертикально и подносили ко рту под прямым углом. Подобные унижения обычная вещь для всех офицерских кандидатских школ, но при чем здесь полеты? Ответ в том, что в армии ты прежде всего солдат, а твоя специальность дело десятое. Впереди нас ждали долгие девять месяцев.
В первую неделю я должен был доставлять нас вовремя на занятия, следить, чтобы комнаты были в идеальном порядке и не дай бог у кого окажется ненадраенная бляха. Издевательства не сломили меня, я ни разу не плакал, как некоторые, но все же мои реакции были неудовлетворительными. Мои мучители орали на меня, а я орал в ответ. Сопротивление плюс очевидная неопытность сослужили мне плохую оценку за командование. Сержант Мэлоун, в кабинете которого была табличка, гласившая «Кандидатус умиратус», часто шептал мне на ухо, когда я стоял в строю: «Тебе не справиться, кандидат». И действительно, после четырех недель предполетной подготовки Мэлоун внес меня в список из двадцати восьми кандидатов на отчисление.