Пять тонн мистериума (СИ)

Пока доехали до стеклянной высотки, выяснилось, что Департамент галактических контактов уже успели расформировать, а будет или нет новый – неизвестно. Точнее, он будет обязательно, потому что так положено, но для этого нужно проголосовать в курирующих советах при Ассамблее, а это процедура долгая и нервная, очередь там длинная. К тому же кабинет руководителя Департамента уже сдали в аренду фирме, занимавшейся разведением гастрономических насекомых. Так что нам посоветовали приходить в следующем году. А лучше через год.
– Ничего, есть ещё пара учреждений, которым небезынтересна судьба межзвёздных дипломатов! – изрёк бюрократ-новик перед тем, как оставить нас в нашей резиденции. – Буду завтра в девять.
Он действительно, как и обещал, появился в девять и сообщил угрюмо:
– Сегодня водителя нет. Опять сломалась машина. Старая жестянка, только под мусорный бак её использовать!
– Пойдем пешком. Возьмём такси. Нам уже наплевать на наш статус и положенные ему привилегии! Но дело должно сдвинуться с мёртвой точки! – отчеканил я так холодно и сурово, что бюрократ-новик привычно спрятал глаза.
Мы решили пройтись пешком, потому что с утра дороги были запружены и образовались глухие пробки, в которых можно стоять часами. Вообще, обращало на себя внимание огромное количество самовозок, появившихся в столице Мордории Большом Мордополисе по сравнению с прошлым нашим визитом. Машины заполнили все улицы, сожрав детские площадки, зелёные насаждения, хлипкие памятники культуры, изничтожив велосипедистов, поборов свежий воздух, покромсав тротуары и определив пешеходов в граждан третьего сорта. И это при том, что общественные электробусы, монорельсы и спутники ветшали и, казалось, доживали последние годы. При этом часто застывшее железное море просто не двигалось. У меня сложилось ощущение, что водители и пассажиры по непонятным соображениям просто жили в этих тесных жестянках, в бензиновой гари и пыли. Что-то мистическое было в этих толпах живых людей, как консервы запаянных в жестяные коробки. Просто какое-то всеобщее помешательство. Казалось, что самовозки – это какое-то воинство, захватившее город и обязавшее людей служить ими.
Пешком мы добрались в три раза быстрее, чем на машине. И погрузились в привычную нам неразбериху. Бедных инопланетных дипломатов чиновники с неугасимым азартом продолжали футболить из кабинета в кабинет. Большинство вообще не понимали, кто мы такие и зачем нам нужна согласительная комиссия с представителями заинтересованных ведомств по детальной проработке торгового и дипломатического взаимодействия.
В каком-то сером сюрреализме потекли наши последующие дни. Мы приходили в опостылевшее здание-стекляшку и пытались решить проблему создания комиссии. Однако пройти инстанции в бюрократическом аппарате в состоянии реорганизации оказалось задачей неподъёмной. Так, для решения самого плёвого вопроса была необходима виза третьего подотдела, который был реорганизован в четвёртый, а четвёртый ещё не имел права подписи. А служба, которая должна завизировать документ, вообще пока не создана. И так во всем. Не говоря уж о том, что застать нужного сотрудника на рабочем месте было проблематично. В общем, всё шло по заколдованному кругу.
Между тем наша свита таяла. Титулярный бюрократ так и не объявился. Исчез с концами и шофёр с машиной.
Подпоив отличным коньяком с Земли бюрократа-новика, мы развязали ему язык. Узнали, что водитель и титулярный бюрократ на самом деле договорились возить на служебной машине разведённый этиловый спирт из зоны химического бедствия – там рванул фосфатный комбинат, но остались спиртовые производства, распродававшие товар по смешным ценам.
После этого откровения Гай Копытус слезливо и пьяно стал умолять нас отпустить и его, потому что у него наклёвывается хорошее дельце, которое нужно обязательно провернуть, потому что когда все что-то проворачивают, кроме него, то он чувствует себя ущербным, ему хочется залезть в петлю.
Мы пообещали подумать, если он пробьёт бюрократическую стенку и создаст комиссию по координации, а также подскажет, как нам договориться по мистериуму.
 
Бюрократ-новик клятвенно пообещал всё устроить. Тут была традиция – чем горячее клятвы, тем быстрее и с большим удовольствием они нарушаются. Так что он исчез через два дня, даже не предупредив нас.
Потом куда-то запропастилась обслуга, доставлявшая нам в апартаменты неудобоваримые блюда. Нас это не задело – мы все равно питались синтетическими запасами с нашего звездолёта.
Последней растворилась во тьме контрразведка. Она сперва интересовалась нами настолько, что приставили скрытых соглядатаев, но однажды оперативники куда-то испарились. Как выяснилось позже, их увлекла активная делёжка рыбной плавучей базы в Холодном море, и им было не до каких-то потенциальных шпионов и диверсантов с дипломатическим статусом. Контрразведчиков, как и всех на этой планете, меньше всего в жизни интересовали их непосредственные служебные обязанности.
А мы всё обивали и обивали пороги. Не раз побывали в министерстве добывающей промышленности и лингвистики. Потом отправились в Совет по компьютерным производствам и дошкольному воспитанию. Поначалу нас удивляло, почему такие разные сферы сводятся в одно ведомство. Оказалось, что из-за тотального урезания финансирования богатые конторы соединяли с теми, которые обречены на голодную смерть, чтобы была взаимная поддержка в рамках одного учреждения.
Толку от наших блужданий не было никакого. Экономический сектор Правительства вообще экономикой не занимался, а занимался распродажей оставшихся государственных активов, и таких заковыристых слов, как мистериум, там не слышали. Геологическая служба скончалась. В Секторе недр и залежей нас видеть не хотели. Апелляции к вышестоящему руководству не помогали. Угрозы доложить лидеру государства не значили ничего, поскольку никто не знал, кого на прошлой неделе избрали на эту должность, а в Ассамблею было не пробиться. Все наши усилия растворялись, уходили, как вода в песок.
– Почтенный Александр, неужели в них не живёт даже грамма уважения к нам? – вопрошал Абдулкарим, когда мы оставались вечером наедине в апартаментах.
– Думаю, им просто плевать, – устало отвечал я.
– Ну почему?
– Потому что за наплевательство никто им ничего не сделает. И почему бы не плевать, если это безопасно, а порой и просто приятно?
– Чтоб на них тоже так плевали!
– Плюют, уверяю тебя. Об этом не беспокойся.
Потом нас выкинули из дипломатических апартаментов, потому что управляющий делами дипломатического ведомства под шумок сдал помещение элитному борделю. А нам предложили пожить в подвале стекляшки Дипломатической службы, как раз рядом с подпольным складом резиновых игрушек. Зелёные и красные слоники и зайчики там валялись на полу в коридоре, и вид их был страшен – интересно, какие дети вырастут среди таких предметов. Ещё там стоял жуткий химический запах. Естественно, от такого жилья мы отказались. И пришлось снимать номер в некогда фешенебельном отеле «Падение Статуса», раньше это была «Мордорская акация».
Позолоченную деревянную мебель в отеле заменили на алюминиевую, хрустальные люстры – на матовые плафоны, а настенные росписи закрасили болотной зелёной краской во исполнение «Постановления о борьбе с эстетическими излишествами». Несмотря на запустение, цены на номера в отеле были запредельными. Но уж чего, а средств у нас было предостаточно. В звездолёте лежало несколько тонн золота в брусках, имеющих хождение на этой планете. В условиях обрушения бумажных и электронных средств платежа за вожделенный жёлтый металл мы могли безболезненно скупить половину Мордополиса.
Неожиданно объявился как ни в чём не бывало титулярный бюрократ Лей Лютус – довольный, лоснящийся. Видимо, операция со спиртом удалась. Правда, он был без шофёра и машины. Заверил, что знает о наших трудностях. Посетовал, что нам пока не выделили необходимых бюджетных средств – ведь на приём инопланетных делегаций предусмотрены значительные суммы. Но сейчас вопрос вынесен на голосование профильного совета, который всё никак не может набрать нужный кворум.