Живи и помни (СИ)

***
А вот ближе к обеду погода заметно поменялась, и теперь короткая юбка и легкий плащ пришлись как нельзя кстати. Солнце, которое постепенно прогревало воздух, начинало радовать и своим лёгким теплом даже отвлекало от не самых радужных мыслей. Домой не хотелось, но куда было ещё деться? Родители всё равно были на работе, а перспектива слоняться по улицам без дела тоже не особенно радовала.
Звук автомобильного клаксона заставил её вздрогнуть и обернуться уже у самого входа в подъезд. Юрка поджидал девушку, сидя в машине, которую припарковал в тени деревьев, что сразу показалось Лизе странным, ведь обычно парень ставил «пятёрку» прямиком у подъездной двери, вызывая регулярные возмущения и проклятия местных божьих одуванчиков. Сейчас же он словно прятался. Так в чём же было дело?.. Машинально осмотревшись по сторонам, девушка подошла к машине и дождалась, пока Соболев соизволит вылезти из салона.
 — И что за конспирация?
— Как экономика? Пересдала? — вопросами на вопрос ответил Юрка. Черкасова дёрнула плечом.
— Нормально, четвёрка.
— Отлично! Значит, ты свободна?
— Пока да. А что? — девушка прищурилась, неотрывно глядя на друга. Уж больно тот был взволнованный и возбужденный.
— Короче, мне опять твоя помощь нужна. Помнишь, ты со мной на точку ездила однажды?..
— Нет. Я больше никуда не поеду, — Черкасова изогнула бровь и взглянула на Юру со всей строгостью, какую только сумела изобразить. Тот сложил руки лодочкой.
— Пожалуйста! Один раз.
— Нет. Ты думаешь, как Пчёлкин отреагирует? Ты и так язык за зубами держать не можешь, совсем меня хочешь под черту подвести?
— Мы вечером уже вернёмся, он и не догадается ни о чем. Я тебе клянусь.
— Ты дурак или притворяешься? — Лиза устало вздохнула и закатила глаза. И тогда Соболев пошел ва-банк: обойдя машину, он открыл переднюю дверцу и залез в бардачок. Выудив из его недр блокнот, он нацарапал на чистой страничке число и молча продемонстрировал его подруге. Та присвистнула и округлила глаза. — Серьёзно?
Юрка кивнул.
— И это исключительно твоя доля.
— С чего вдруг такие суммы? Наркоту повезём, что ли? — Черкасова хмыкнула, хотя шутка её не вызвала у Соболева даже кривой улыбки.
— Партия крупная, под завязку вернёмся. Ну? Давай, время уже жмёт.
— Я не знаю… — в голосе Лизаветы явственно проступили нотки сильнейшего сомнения, что и требовалось её другу.
— Деньги платят сразу, ещё там.
И Черкасова сдалась. Алчность победила быстро, и в данные минуты девушка не чувствовала ни стыда, ни опаски, предпочтя подкупиться круглой суммой.
— Я только переоденусь?
Соболев возликовал, победно вскинув кулак.
— Десять минут у тебя.
Девушка кивнула и поспешила к подъезду. Всё же ездить по таким «делам» на каблуках и в мини-юбке не следовало, мало ли, что могло произойти…
Дверь оказалась не заперта, что сразу же зародило в душе девушки беспокойный трепет. Предчувствие тоже оказалось не самым радужным. Войдя в квартиру, она сумела убедиться в правоте своих сомнений — куртка Пчёлкина висела на крючке. Руки вдруг похолодели.
— Вернулась уже? — Витя вышел в коридор и коротко чмокнул подругу в щёку. Внезапно та обозлилась: он даже не торопился спросить, как у неё дела.
— Я только переодеться.
— А куда собралась?
— Юра попросил помочь, — девушка скинула плащ и хотела было пройти в комнату, но Пчёлкин не дал ей этого сделать, резко схватив за руку и притянув обратно. В глазах его моментально заплескалась злоба.
— Опять?! Мы с тобой договаривались.
— Это ты договаривался, — девушка попыталась высвободить руку, но куда там! — я тебе тогда ничего не ответила.
Витя недобро прищурился.
— Ты никуда не пойдёшь.
— Да с чего бы ещё?! — Лиза вновь дёрнула рукой, и хватка ослабла. — Ты молодец такой, взгляните на него — сам делаешь, что заблагорассудится, а я что? Что, дома должна сидеть и только твоего разрешения ждать? Ничего, что я не кукла?
— Лучше замолчи, — прошипел Витя, но Лизу уже понесло — перед глазами предательски стояла сумма, которую написал ей Соболев, и стойкое чувство того, что ехать нужно в любом случае, перебарывало чувство самосохранения.
 
— Ещё что сделать? С какого чёрта ты меня вещью своей сделал? — в голосе постепенно появлялся металл, так несвойственный Лизавете. — Этого не делать, туда не ходить. Ты сам-то на себя давно смотрел, чтобы указывать мне? Да я ангел по сравнению с тобой! Уж не тебе меня учить. Самого посадят, того и гляди, а всё…
Последняя фраза оказалась явно лишней и стала последней каплей. Он сорвался. Сорвался, сам не ожидая от себя этого, не думая, что хватит сил сделать это. Пощёчина — без замаха, и от того более сильная и болезненная — обожгла нежную кожу Лизаветы и та, вскрикнув, затихла, прижав дрожащую руку к щеке. В глазах вдруг помутнело, и девушка покачнулась, едва устояв на ногах. За какие-то мгновения вся привычная жизнь словно перевернулась с ног на голову, и с глаз словно спала пелена. Витя Пчёлкин вдруг показал свое истинное лицо.
Он тебя под монастырь подведёт…
Медленно Лиза отняла руку от лица и взглянула на неё — он разбил ей губу, об этом явственно говорили следы крови на кончиках тонких пальцев. Половина лица словно онемела, не было боли, и даже не было слёз. Вместо всего этого была злоба вперемешку с ненавистью. Девушка взглянула на стоявшего перед ней Пчёлкина, и что-то в её взгляде заставило его внутренне содрогнуться, окончательно осознав, что же он наделал. Он стоял перед ней, опустив руки, и в глазах его можно было без труда прочесть ужас. Он ударил её. Ту, которую искренне любил и готов был носить на руках…
— Лиз, я… — голос его охрип так сильно, что казалось, он принадлежал совершенно другому человеку. Парень сделал было шаг вперед, но Лизавета тут же отскочила от него. Так отскакивают от огня, боясь обжечься.
— Больше ты никогда меня не тронешь, ясно? — так её голос не дрожал ещё никогда. Она не плакала и даже не всхлипывала, но её глаза… Они говорили обо всем, и от этого взгляда хотелось умереть. Он будет проклинать этот момент всю свою жизнь. — Никогда больше.
Развернувшись, она схватила плащ и пулей выскочила из квартиры, оставив его наедине со звенящей тишиной и осознанием того, что в одно мгновение он сломал всё. Всё, чем так дорожил.
— Эй, ты чего не переоделась? — Соболев вылез из машины, заметив выскочившую из подъезда Лизавету. Та подбежала к «пятёрке» и взглянула на друга детства. И сложно ему было не заметить того, что стало с её лицом, даже не смотря на длинные распущенные волосы. — Это он?! Я его убью сейчас…
— Подожди, — она схватила Юрку за локоть в последний момент. — Да стой же! Если ты сейчас туда пойдешь, можешь забыть о нашей дружбе.
— Но он же… — Соболев указал рукой в сторону подъезда.
— Ты понял меня? — девушка спросила это так вкрадчиво и тихо, что иного ответа и не осталось…
— Да.
— Поехали, — обойдя автомобиль, она прыгнула на переднее сидение и, перегнувшись через коробку передач, взглянула на друга, всё ещё стоявшего на улице и с ненавистью глядевшего куда-то в сторону третьего этажа панельного дома. — Вечером я вещи заберу, поможешь?
— Угу, — Соболев сел, наконец, в машину и кивнул на бардачок. — Там салфетки есть.
— Спасибо, — Лиза достала упаковку, и в носу вдруг защипало столь сильно, что сдержаться не вышло. Закрыв лицо руками, девушка заплакала так отчаянно и горько, что у Соболева ёкнуло сердце. Как же хотелось ему отомстить сейчас за ту, которую знал с самого раннего детства, и как бесился он от того, что не мог этого сделать…
***
— Ночь закрыла прошлого листы.
Одни мы в мире я и ты.
В руке твоей моя рука.
Шанс тебе дается только раз…
Трасса была абсолютно пустынна, поэтому ехали они со скоростью куда большей, чем максимально разрешенная. Кому из автоинспекторов могло вздуматься тосковать на пустынной трассе в ожидании сомнительного заработка, которого могло и не быть сегодня? Ведь это Соболев предпочитал полихачить, а таких, как он, было совсем немного.