Индийский океан
По настоянию де Круа программа экспедиции приобретает широкий размах. Кергелен должен: 1) бросить якорь у открытой земли; отыскать «Гро Вантр», устроить там колонию (таким образом удастся обогнать Кука, который отправился во второе путешествие); 2) пройти вдоль берега «континента» к востоку и основать на нем города, дав им названия всех европейских столиц; 3) после этого путешествия вокруг полюса вернуться во Францию, обогнув мыс Горн.
Кергелен покидает Брест 14 марта 1774 года. Капитану первого ранга и кавалеру ордена Святого Людовика исполнилось тридцать семь лет. Он отягощен сомнительной славой, окружен безграничной завистью и с самого начала допускает серьезный просчет. Его «товарищи» по офицерскому корпусу сделали так, что он не смог выбрать ни матросов, ни офицеров. «Ролан», где поднят его флаг, представляет собой шестидесятичетырехпушечный корабль (900 регистровых тонн). Он слишком велик, тяжел и только что сошел со стапелей. Недоброжелатель Росневе командует вторым судном экспедиции, корветом «Уазо». На борту «Ролана» находятся два астронома, один натуралист, один инженер, несколько колонистов с острова Франс, среди которых три женщины. На борту оказывается и четвертая пассажирка – Луиза Сеген, которую Кергелен тайно провел на судно за несколько часов до отплытия. В этом его ошибка.
Луиза Сеген – девица сомнительной репутации, а Кергелен усугубляет свою вину тем, что не только тайно проводит с нею ночи, но и приглашает за свой стол. За священный стол капитана, к которому приглашаются (традиция сохранилась во флоте до сих пор) только выдающиеся пассажиры. Первые результаты не замедлили сказаться – резкое ослабление дисциплины. Офицеры ведут себя как хотят, а Кергелен не осмеливается взыскивать с них за проступки.
Прочие результаты просчета скажутся позже, но уже с первых дней все словно восстает против экспедиции. Громадный «Ролан», судно слишком новое и не «обкатанное» морем, оказывается негерметичным – портится подмокшая провизия. По прибытии в Кейптаун (29 марта) приходится разбить на берегу походный госпиталь для восьмидесяти больных.
А когда корабли снялись с якоря (11 июля) и взяли курс на остров Франс, резко упал барометр, горизонт почернел, яростный ветер поднял огромные пенистые валы. Диаш был прав, когда нарек южную оконечность Африки мысом Бурь. Из двух терпящих бедствие судов «Ролан» находится в худшем состоянии. Он потерял все мачты. Только 29 августа «Ролан» с трудом добирается до Порт-Луи на острове Франс.
В колонии уже нет ни дю Дрене, ни Пуавра. Их сменили шевалье де Терне, губернатор, и Майар де Нель, интендант. Обоих уже давно обработал аббат Рошон, который вскоре уезжает во Францию и сеет там ядовитые плевелы. Кроме того, на остров Франс уже вернулся «Гро Вантр», и власти острова располагают точной информацией от тех, кто остался в живых, в частности от Буагеенека, ступавшего на «Южный континент». Кергелен не знает этого и удивлен ледяным приемом.
– Для продолжения миссии, возложенной на меня королем, мне нужны припасы и ремонт «Ролана».
Припасы – пожалуйста, правда, за деньги, ну а ремонт:
– В порту валяется множество деревянных брусьев и снастей, брошенных за ненадобностью другими мореплавателями. Выбирайте, сколько душе угодно.
В обстановке открытой враждебности – ее выказывают все и в довольно грубой форме – Кергелен не теряет мужества, но его упрямство лишь вредит ему.
17 октября флотилия под командованием Кергелена – «Ролан», «Уазо» и «Дофин» (последнее судно Феррона де Канго, оказавшееся на острове Франс) – выходит в море и берет курс на Южную землю. Через неделю интендант Майар де Нель пишет в Версаль отчет о пребывании Кергелена на острове: «Этот офицер, которым все недовольны, выказывает раздражение по любому поводу». Нель сообщает о скандальном присутствии девицы Сеген на борту «Ролана»: «Она продолжила путешествие». И наконец, Нель затрагивает вопрос финансов: «Господин де Кергелен хотел, чтобы за все расплатилась колония...» Сколько раз финансовые махинации оставались безнаказанными до и после Кергелена? Но в его случае, хотя Кергелен только намеревался сделать это, обвинение будет фигурировать в деле.
Луиза Сеген проявила немалое мужество, «продолжив путешествие» в негостеприимные дали на борту судна, команда которого была пополнена правонарушителями колонии. Сегодня у нее бы взяли не одно интервью.
Экспедиция закончилась куда более жалким результатом, чем первая, если судить по подготовке и финансовым затратам. Все три судна добрались до южных земель 14 декабря. Погода была ужасной. На море было столь сильное волнение, что тяжелый «Ролан» с его хрупкими мачтами (та же проблема, что и с «Фортюной» во время первого путешествия, и это будет поставлено в вину Кергелену) маневрировать не мог. Все попытки отыскать хорошую якорную стоянку оказались тщетными. Успеха добился лишь мичман де Рошгюд с «Уазо». 7 января 1774 года этому офицеру удалось высадиться на берег и оставить бутылку – еще одну! – об открытии. Ни о каком карауле не могло быть и речи, тем более что флаг никто не поднимал. Пойти вдоль берега к востоку, чтобы обогнуть мыс Горн, оказалось невозможным, поскольку испортилась провизия и снова начались болезни. Решение о возвращении было принято 18 января после ряда тщетных попыток высадиться на берег. Это был абсолютный провал экспедиции, к величайшей радости антикергеленовской фракции офицеров. Кергелену не хотелось снова встречаться с Майаром де Нелем, и он направил суда на Мадагаскар. После короткой стоянки в Антонжиле с 18 по 21 марта и отдыха в Кейптауне с 6 мая по 26 июня экспедиция вернулась в Брест 7 сентября 1774 года. В тот же вечер Кергелен тайно высадил Луизу Сеген на рыбацкое судно. Он потерял тридцать человек, в том числе гардемарина д'Аше, родственника графа д'Аше, вице-адмирала Франции.
Статьи обвинения были готовы, и завистники из офицерского корпуса могли праздновать победу. Все спешили расправиться с Кергеленом. Его процесс начался в октябре.
Процедура полностью соблюдена. Вначале заседает назначенный командующим флотом в Бресте комитет, которому поручено разобрать дело, поступившее 25 декабря из министерства. В этом документе-обвинении можно прочесть: «Огорчительно, что данная миссия не увенчалась тем успехом, на который все рассчитывали. Кроме того, со стороны господина де Кергелена имеются серьезные жалобы на господина де Шейрона. Он обвиняет его в неповиновении и заговоре вместе с ботаником и помощником инженера, с тем чтобы поднять на смех предприятие. Со своей стороны господин де Шейрон обвиняет господина де Кергелена в тайном провозе девицы по имени Луизон, с которой он находился в скандальной связи, как, впрочем, и с двумя другими пассажирками, а также в публичных оскорблениях и ругательствах и вызове на дуэль господина де Шарньера...»
Шарньер и Шейрон были самыми недисциплинированными и непочтительными офицерами. Кергелен либо не осмелился, либо не смог приструнить их во время экспедиции, а теперь они сочли, что с ним пора расправиться с помощью дела Луизон; самое серьезное обвинение против Кергелена заключалось в том, что Луиза Сеген обедала за столом капитана.
Дело могло закончиться дисциплинарным взысканием, в крайнем случае увольнением в отставку. Но такой исход никого не устраивал, особенно в Бресте, где аббат Рошон успел накалить страсти; министерство тоже жаждало крови, ибо не могло простить Кергелену его провала после столь щедрых посулов. При дворе на него гневались из-за слишком позднего признания в том, что земли, открытые в 1772 году, были голыми скалами, пристать к которым удавалось лишь «ценой великих опасностей», а не эдемом, мечтой господина де Бюффона.
Брестский комитет вынес заключение о созыве военного трибунала, который начал свои заседания 13 января 1775 года под председательством графа д'Аше, родственника вышеупомянутого гардемарина, умершего во время экспедиции. Вести дело в суде было поручено капитану первого ранга по имени д'Эктор. Тот с нетерпением ждал производства в командующие эскадрой. Но в июле предыдущего года, еще до возвращения Кергелена из экспедиции, прошел слух, что в случае успеха предприятия командующим эскадрой назначат открывателя Южного континента. «Капитан первого ранга в тридцать пять лет, командующий эскадрой в тридцать восемь? А как же мы, безупречные служаки?» Теперь д'Эктор с великой радостью топил соперника. После недельного процесса Кергелена арестовали. Его отвезли на борт «Амираля», старой плавучей тюрьмы и поместили в карцер, лишив права посещении, переписки, прогулок.