Над словами (СИ)

– Но как же твои разъезды?
– Ты хочешь, чтобы я уехал? – удивился Конда, приподнимаясь на локте.
– Ты что! – испугалась Аяна. – Что ты говоришь такое! Я боюсь этого. Я живу верой в то, что ты придёшь. Нет, конечно, я не занимаюсь только тем, что сижу, как та креа в пьесе, и жду, вечно, бесконечно...
– Да уж надеюсь, – сказал Конда, закидывая на неё ногу.
– Но, знаешь, я теперь знаю, как это – быть с тобой. И быть без тебя – несравнимо хуже, тяжелее и печальнее. С тобой я будто двигаюсь вперёд, и даже стирка не кажется такой ужасной, тем более, когда я стираю твои рубашки. Я не хочу, чтобы было иначе.
– Я тоже, любовь моя.
Аяна зажмурилась и тихо, тихо запела ему о реке, уносящей день, вплетающей его в своё течение. Она пела, представляя, как туман над морем клочками отрывается и поднимается выше, в утреннее светлое небо, облаками бежит по нему, чтобы пролиться дождём, зацепившись за один из горных пиков на западе их долины, и осесть там, пополняя жгучими мелкими кристалликами ледники, которые под немигающим пристальным взглядом солнца начнут будто слезиться, истекая холодными чистейшими каплями - а капли сольются с другими, и ещё, и ещё, и тонким журчащим растущим потоком понесутся, прыгая, по камням, принимая в себя новые и новые потоки, водопадом стремясь со скал, вырастая, ширясь, спеша к морю мимо цветущих яблонь и играющих под ними детей, чтобы в вечном стремлении к движению подняться туманом и замкнуть этот круг бесконечного действия, этот путь, что ведёт вверх, но приводит вниз, направляет вперёд, но возвращает назад.
  
6. Пятеро наследников
 
Утро, зябкое, светлое, затягивалось облаками.
– Иди ко мне, – прошептал Конда. – Обними меня.
В дверь тихонько постучали, и он грустно вздохнул.
– Заходи, – сказала Аяна с сожалением.
– Кира, там Арчелл... – Луси не поднимала глаз. – Принёс письма для кира Конды.
– Ладно, – вздохнул Конда, – ступай. Скажи, пусть подождёт.
– Луси, принеси тёплой воды, пожалуйста. Неохота в купальню идти, – сказала Аяна ей вслед. – Как же было удобно дома. - Она откинулась на подушки. - Даже зимой не нужно выходить из тёплого дома.
– Я нигде не видел и не слышал о таком, как у вас. Вас в буквальном смысле сама земля согревала. Согласен, очень удобно, – Конда сел на кровати и нашаривал ногами мягкие домашние туфли. – Правда, лесенка скрипела в одном месте... Я как будто сообщал всем: "Слушайте все, я иду из комнаты юной кирьи вашего двора, оставив там ещё немного своих моральных принципов".
Аяна глядела на его широкую спину в пепельной вязи добрых напутствий, и в носу вдруг защипало от счастья. Она резко села, прижалась, обнимая, к этой большой горячей спине, и зажмурилась. Конда глубоко вдохнул и выдохнул, потом повернулся к ней.
– Айи, я не смогу уйти, если ты будешь так делать.
– Я просто обнимаю... Всё равно сейчас Луси придёт. Не хочу её смущать.
– Я удивлён, что ты зовёшь её в комнату, когда я тут. Обычно невинные девушки катьонте...
Он замолчал, потом поднял бровь.
– Айи, это лицо... – задумчиво сказал он, глядя ей в глаза. – А ну-ка...
Аяна открыла было рот, но вспомнила кое-что, сжала руку и потёрла кончиками пальцев тоненький, почти невидимый уже шрамик на левой ладони.
Конда заметил её движение. Он сначала медленно понимающе поднял подбородок, но спустя пару мгновений Аяна увидела, как ужас постепенно охватывает его, добавляя пепельный оттенок к его коже.
– Ты хочешь сказать, что она... Она будет... Прямо в этом доме?! – смятенно проговорил он, вцепляясь в волосы. – Я опять... услышу... Это?!
Он яростно тёр лицо, и Аяне стало смешно и грустно.
– Я думала, ты, как Файтелл, скажешь что-то о недопустимости и нежелательности, репутации и чести дома, а ты переживаешь за свой душевный покой, – сказала Аяна, целуя его и приглаживая ему волосы. – Пятеро наследников... Ох, Конда.
– Я не за свой покой переживаю, – слегка хрипло сказал Конда, потом прокашлялся. – Меня мучает мысль, что я ничего не могу сделать и ничем не могу помочь. Погоди, Файтелл знает?
 
– Он догадывается.
– Так вот о чём он так рвётся со мной поговорить с того момента, как я приехал. Ясно. Понятно. Прекрасно.
Он встал, натянул штаны и рубашку, закатал рукава и внимательно посмотрел на вошедшую с небольшим умывальником Луси.
– Луси, Файтелл не досаждает тебе? – спросил он, перехватывая у неё таз с водой, над которым поднимался нежный, лёгкий пар.
Луси опустила голову и спрятала взгляд.
– Нет, кир. Всё в порядке. Прости за беспокойство.
Конда вышел, напевая под нос бодрую песенку, а Луси вопросительно подняла глаза на Аяну.
– Я молчала. Он сам догадался, – сказала Аяна со вздохом. – Он в любом случае догадался бы, услышав с утра...
– Это прошло, – сказала Луси с облегчением. – У меня всё прошло, больше ничего не беспокоит.
– Прошло? Погоди...
Аяна сидела, считая дни, потом потёрла переносицу.
– Сола говорила что-то на этот счёт... Луси, а давно прошло?
– Да несколько дней. Как раз кир вернулся. Я пойду к киру Кимату, хорошо?
– Иди. Конечно. Спасибо большое за воду. Очень уж там зябко.
Тёплая вода освежила лицо и тело, и Аяна с удовольствием надела чистое нижнее платье, от которого пахло купресой, перцем и травами, как всегда, вспоминая ароматное мыло, которое варила Нэни, знакомый, такой родной запах дикого тмина и земляники.
Она спустилась вниз, ведя рукой по крепким деревянным перилам, и наткнулась на растерянную Вараделту.
– Что...
Файтелл прошёл мимо них, не удостоив даже взглядом, и вышел из дома, не закрыв за собой дверь.
– Я уволил его, – сказал Конда, выходя в коридор. – Анвер даст ему хорошую рекомендацию, несмотря на то, что он слегка... забывался.
Аяна тревожно посмотрела на него, потом на Вараделту, и прикусила губу. Меньше всего ей хотелось, чтобы из-за неё кто-то лишался работы.
– Он сказал, что ко всему привык за годы работы в гостевом доме, – хмыкнул Конда. – Но не готов работать управляющим в борделе.
– Ты только посмотри на него, – изумлённо скривилась Вараделта. – Ох, кир, прости. Я тоже забываюсь.
– Нет-нет, – поднял пальцы Конда. – Ты вполне верно выразила мою мысль. Иногда человек, наделённый малой властью, начинает раздувать её, как птица каделе свои перья, и переоценивает свои силы... или заигрывается.
– Конда, но я не справлюсь без управляющего, – сказала Аяна. – Слишком много всего нужно, чтобы тут всё... двигалось. Молоко, мясо, дрова, уголь, масло, всё на свете...
– За это не переживай, кира, – поспешила успокоить её Вараделта. – Тут всё давно налажено, да и книга учёта есть. Я могу заняться этим, пока кир ищет нового управляющего, если он позволит, – взглянула она на Конду.
– Полагаю, ты не стремишься вернуться на... прежнее место работы?
– Не стремлюсь, кир Конда.
– Анвер возьмёт на работу экономку? – подмигнул Конда Аяне под недоверчивым, затем ошеломлённым взглядом Вараделты.
Арчелл слегка удивлённо выслушал распоряжения Конды и с тем же удивлением уехал с ним в город, а Вараделта с не менее изумлённым видом стояла у плиты, помешивая похлёбку.
– Кира Аяна, это правда? – в очередной раз переспросила она. – Вы с киром не шутите? Полтора золотых в месяц? Попечительство Нелит Анвера?!
– Ну, кто-то же должен быть твоим попечителем, – сказала Аяна, присаживаясь к столу. – Луси, он заснул?
– Заснул прямо на игрушках, – сказала Луси с улыбкой, заходя на кухню. – Ну что, отпразднуем сегодня твою новую работу, Делли?
– Делли? – удивилась Аяна. – Я смотрю, вы сдружились уже?
– Есть такое, – улыбнулась Вараделта. – Я будто попала в сказку. Не думала, что в моём возрасте жизнь может поменяться так круто. У меня три приличных платья, и мягкая кровать в тёплой комнате, и вкусная свежая еда, а теперь ещё и работа в большом... Ладно, не очень большом... В приличном доме! – всхлипнула она.