Сууширский фарс 2/3 (СИ)

— Ты уверен?
— О-о-о, делали?!
— Нет. Но пытались.
— Они пытались, а я смогу.
— Может быть. Какой план?
— Ты не злишься? — удивлённо и одновременно с надеждой спросил Михей.
— Злюсь, — ответил наг совершенно спокойно. В глубине его глаз затаилась готовая вырваться на волю улыбка. — Ещё как.
Михей посмотрел на главу Совета с благодарностью и потёрся щекой о тёплую шершавую чешую хвоста. Фаарха всё же улыбнулся, опустился на ковёр, укладывая Михея рядом с собой:
— Рассказывай, лисья морда.
— Я найду мир, который уже начал разрушаться и доразрушу его, — Михей растянулся рядом с ним на животе, согнул ноги в коленях и принялся ими болтать. Потускневшие в режиме ожидания сферы арахов закружились вокруг его ног хороводом, напоминая маленькие планеты. — Ты не бойся! Я всё проверю, чтобы в мире никого не осталось! Нужно много силы, чтобы добраться до семени и выковорить его из сердца мира. Я соберу энергию от распада реальности и воспользуюсь ею. А потом вернусь. Гальциону я спрячу, она не пострадает! А перед Кэпом я извинюсь…
— А теперь подумай, почему, если всё так просто, никто раньше до тебя не смог завладеть семенем Древа, — Фаарха задумчиво следил за гипнотическим полётом шаров.
— М-м-м… им некуда его было потом деть? Мне-то есть куда! Во мне целый мир! Семя в Менкаре не прорастёт, если я не захочу.
— Как вариант. А ещё?
— Цайары охраняют такие миры?
— Следят за ними, да. Да и кураторы приглядывают.
— Я буду осторожен! Они меня не заметят!
— Заметят, но могут не обратить внимания. Посчитают тебя смертником.
— Почему?
— Потому что разрушающиеся миры притягивают к себе таких существ, на описание которых даже твоей фантазии не хватит.
— О…
— О. Тебя сожрут, и даже Пустоте не оставят хоть маленький кусочек души. И будут довольны, заполучив такой деликатес, как фаршированная другим миром изнанка. И проникнут через тебя в Менкар, а оттуда — в Котлован. Описать тебе, что тогда будет, или сам догадаешься, сладкий мой?
— О, Шу! Я не подумал!
— Конечно, ты не подумал. Потому что не озадачился подумать. Твоя стихия — действовать, а не размышлять. В отличие от Саа.
— И что теперь делать? Я же уже улетел…
— Куда?
— Не знаю… Я прошёл сквозь Зеркало и создал меня до того, как определился с направлением.
— Вот как раз с Зеркалом никто, кроме тебя не смог разобраться. Твоему раздутому самолюбию этого мало?
— Шу… прости меня…
— Ах, Творец всемогущий! Я наблюдаю раскаяние, мальчик мой неугомонный? — Фаарха откинул руки, и пристыженный Михей подполз к нагу ближе, ткнулся ему носом в нижнюю подмышку. Шульга обнял его, взлохматил рыжие ему волосы. — Рассуждай. Я встречался с твоим первым двойником. Или кто из вас чьё отражение? Не важно, раз вы оба существуете параллельно… Тот ты, Андарс, если не ошибаюсь, как он себя называет, внешне отличается от тебя, но внутренне остался прежним тобой. Образ мыслей у вас одинаковый. Поэтому представь, что ты только планируешь свой полёт за семенем Древа. Куда бы ты отправился?
— Отражение… м-м-м, Андарса? Я, да. И я бы полетел на Окраину, — голос Михея звучал невнятно из-под руки нага. — Искать разрушающийся мир. Думаю, на приметном кураторском корабле незамеченным проще всего пройти сквозь кольцо пустотных камней. Я бы оставил Гальци там, среди астероидов, а сам в Пустоте добрался бы до мира. Но. Раз мне придётся идти в Пустоте пешком, мне нужно будет подкрепиться силой. Значит, я выбрал бы то кольцо пустотных камней, которое ближе всего подходит к дикому Ничто. Поохотился бы там.
— Таких мест всё равно многовато. Но я тебя найду. Открою тебе страшную тайну, — Фаарха понизил голос до шёпота. — У меня есть целый отдел в Цитадели, который улавливает малейшие возмущения в силе и просчитывает вероятности. Но это нисколько не умаляет мой собственный пророческий дар.
— У тебя же полно дел! — Михей высунулся из подмышки.
— Полно, — согласился глава Совета. — Но на пару дней ты меня подменишь. Потому что делами друзей я занимаюсь только лично.
 
— Ох, Шу… О! Шу! — Михей вдруг встрепенулся, вытянул руку и провёл кончиками пальцев по смуглой шее нага. — Где твои паучки?!
Фаарха зажал его кисть щекой, опустил ресницы и улыбнулся:
— Об этом не беспокойся.
***
О, как он ошибся! Глупо, непростительно и недальновидно было думать, что разрушающиеся миры пусты! Михей сплюнул кровь и отёр перепачканные слизью руки о куртку. Гады! Сколько вас там? Миллиарды что ли?! Хорошо, что хоть Гальциону догадался оставить. А то за неё Кэп с того света вытащит, чтобы снова пинками на него отправить. Кстати, попасть на тот свет — не такая уж плохая перспектива. Оттуда можно сбежать. Но эти… кто они вообще?.. существа, присосавшиеся к миру, как клещи, и сосущие его последние жизненные соки, пили саму душу. Тянули её, и умри Михей сейчас, поглотили бы целиком. Михей задрал голову, вгляделся в бесцветное небо, рваными клочьями плывущее над проломом скалы далеко вверху. Среди облаков метались крылатые тени. Много. Слишком много. И ведь это только те, кого можно увидеть… А силы нужны для того, чтобы пробиться к Сердцу мира. И желательно, чтобы они остались на обратный путь. Да, желательно…
Стена за спиной зашевелилась, зарокотала. Михей заполошно плеснул себе под ноги силу. От испуга больше, чем следовало. Истончившаяся ткань мира лопнула, и он вместо того, чтобы проломить камень и упасть в пустоты под скалой, провалился сразу на следующий пласт реальности. Мир вокруг стал более объёмным, иллюзорным, выпуклым и тягучим. Михей увяз в нём, как в прозрачном киселе, запаниковал. Сверху, там, где полагалось быть верху, в чернеющую дыру протискивалось что-то бесформенное, покрытое толстыми извивающимися волосами-отростками, многоглазое, с маленькими острозубыми пастями, разевающимися во все стороны и капающими слюной. Слюна расползалась в киселе чернильными кляксами и прожигала в ткани мира новые дыры, в которых уже начиналось какое-то подозрительное шевеление.
Михей рванулся вниз. И вдруг увидел под собой, не понятно, близко или далеко, — казалось, протяни руку и дотронешься, и одновременно было ощущение недосягаемости, — алеющий кристалл. Сердце мира! Вот оно! Михей заработал руками и ногами, продираясь сквозь реальность, поплыл к кристаллу. Кровь начала застывать в жилах. Не замерзать, а именно застывать. Превращаться в такой же кисель, как и всё вокруг. Плохо! Кровь — хранилище силы. Собственной. Михей подорвал основы мира, сломал сдерживающие его плоть скрепы, оставил себе только островок материального пласта со скалой, чтобы было от чего оттолкнуться. Впитал энергию от разрушения и спрятал её в себе, чтобы случайно не потратить на беснующихся вокруг чудовищ. Эта энергия нужна для того, чтобы расколоть Сердце мира, добыть семя Древа и бросить себя потом в Пустоту. Но если кровь застынет совсем, что делать-то? Сила, которую он получил от обитающих в диком Ничто монстров, давно исчерпалась.
Кристалл не приближался, но и не отдалялся. Проклятье! Зато волосатый бесформ был совсем рядом. И ещё какие-то твари лезли сквозь прожженные его слюной дыры. Отдать им бесполезную кровь, чтоб отвязались? Михей вытянул из-за пояса кинжал и полоснул им себя по запястьям. Нет, не полоснул. Кисель сковывал движения, и лезвием пришлось кромсать себе вены, двигая кинжалом медленно, орудуя им, как пилой. Михей скривился. Что ж, болью эти чудовища тоже будут довольны.
Капельки крови повисли в киселе рябиновой гроздью. Михей подул на них, чтобы они поплыли в сторону лезущих тварей. Завалился на спину, делая растянутый во времени кувырок назад… О! Никогда ещё обращение в лиса не было таким болезненным! Кости выломило, отошедшие от них мышцы и сухожилия заскрипели, разрываемые и вновь сращиваемые, сосуды вспухли, местами лопнули, переплетаясь, расплетаясь и расползаясь по телу. Трепетно хранимая энергия расплескалась, потекла наружу настырными ручейками. Когда Михей закончил свой кувырок, он оглох и ослеп, почти не чувствовал лап, а наличие хвоста не ощущал вовсе. Выругаться получилось только мысленно.