Собственность зверя (СИ)

— Можно? — кивнул Киан на камеру в своих руках.
— Можно… — Я улеглась, подперев голову рукой. — Тебе ведь это нужно.
То, что он взял камеру, было хорошим знаком. Значит, пытается освоиться здесь.
— Мне нужны вы. — Он бесшумно спустился с кресла на колени и сделал еще кадр.
— Не верится, что все закончилось, — прикрыла я глаза. А еще не верилось в то, что меня снимает фотограф, еще недавно казавшийся невероятно далеким.
— Все только начинается, — и он снова глянул на экран. — Это просто жизнь…
— Я бы не хотела снова все это пережить, — нахмурилась, проследив его движение.
Он отложил камеру и уселся рядом на пол:
— Это уже не повторится. Будет что-то новое…
Его слова вызывали неясное беспокойство. Но я не стала в него нырять — надоело. Киан прав — проблемы будем решать по мере поступления.
В дверь раздался тихий стук, и на пороге показался отец.
— Лали… — Он улыбнулся мне и перевел взгляд на Киана: — Мистер Кейн. Я бы не беспокоил вас, но мне нужно покинуть Аджун.
— Почему? — Я уселась, устраивая малыша на руках. Киан поднялся и отошел к окну. Уж не знаю — хороший это был знак или нет. Хотелось, чтобы эти двое дали друг другу шанс, хотя подобное вряд ли возможно.
— Приказ правителя. — Отец осторожно приблизился и присел рядом, улыбаясь. — Я полночи у него проторчал…
Стыдно признаться, но я совсем обо всем забыла, стоило обнять ребенка.
— Пап, спасибо, — протянула я к нему руку.
Он кивнул, мягко улыбаясь:
— Жаль, что все так вышло. — Он глянул на меня, потом бросил взгляд на Киана.
— Я не убивал ваших людей, — вдруг сказал Киан.
Повисла непонятная мне тишина. Я переводила взгляд с одного мужчины на другого. Отец замер в нерешительности, но когда посмотрел на меня снова, я ясно увидела на его лице слабую борьбу с самим собой. Он не готов был слушать Киана. Но и не слушать было нельзя.
Пришлось помочь:
— Ты говорил мне, что оборотни — убийцы, — напомнила я тихо. — Это ты о Киане?
— К сожалению, — напряженно выдавил отец и снова взглянул на него.
— Почему ты так думаешь?
Он не думал. Он был уверен. Но и я была уверена — Киан не мог никого убить просто так.
— Когда база только-только заработала, мы принялись за обследования запланированной области. Финансирования и так катастрофически не хватало, и я не мог терять времени. — Он помолчал, тяжело дыша. — Прошло всего два дня с начала обследования, когда Пол вдруг вернулся с плато один. Весь в крови, со сломанным запястьем… — Я видела краем глаза, как Киан сложил руки на груди и опустил низко голову, безмолвно накаляя обстановку. Но отец продолжал: — Он сказал, что всех перебил белый медведь-оборотень…
Их взгляды встретились. Но Киан не дрогнул, все так же молча слушая.
— …Карл… мы работали пятнадцать лет… Дин, Майкл… — Отец спрятал лицо в руках. — Я дал Полу разрешение стрелять. Но он настоял на усыплении. Сказал, нам, скорее всего, придется заставить зверя дать показания… И это имело смысл. — Отец поднял голову и уставился перед собой невидящим взглядом: — Я не мог тебе тогда рассказать. Ты бы стала соучастницей. Но и то, что ты так отреагируешь, тоже не мог предугадать…
— Киан не стал бы говорить тебе сейчас, что невиновен — Рэм все равно на его стороне… Ему нет смысла тебе врать.
— Меня поймали не на плато. Мне нечего было делать возле базы — ни сюжета, ни еды… — равнодушно сообщил Киан. — За мной спустились к морю. — И он отвернулся в окно, не желая больше в чем-то убеждать отца. — Мне кажется, ты зря доверяешь этому Полу…
Отец растерянно нахмурился, глядя куда-то сквозь меня. И я понимала почему. Сложно принять, что человек, которому доверял, стал причиной гибели друзей. Что случилось на самом деле? Почему Пол решил подставить оборотня? Вопросов было слишком много…
— Даже не знаю, чего бы сейчас хотел больше, — поднялся отец. — Чтобы зверь был невиновен… Или…
— Он — отец моего ребенка, — перебила его я. — И он невиновен.
Наверное, в моем исполнении это вряд ли могло быть убедительно. Я сама собиралась замуж за человека, которого знала гораздо больше, чем Киана. Но Пол был словно туманом — менял очертания и всегда умел казаться тем, кем его хотелось видеть. Киану же было плевать, кто и как видит его. Он бы не стал никогда лезть из шкуры, чтобы пускать пыль в глаза.
 
— Я позвоню. — Отец наклонился, коротко целуя меня в лоб. Потом нежно коснулся головки Илая: — Увидимся, Медвежонок…
Когда он вышел, повисло молчание. Но Илая оно не устроило — малыш вдруг решил наверстывать все, что мы упустили за этот месяц друг без друга. Сначала нам с Кианом пришлось экстерном разобраться в искусстве смены памперса. Илай с чувством выполненного долга рассматривал маму и папу, пыхтящих над ним с серьезными лицами, памперсом и баночкой с кремом.
— Пфф… он так спадет! — хихикала я, глядя на результат.
— Кажется, это вообще должно быть на попе…
— Точно! Бабочки должны на попе быть!
Мы синхронно прыснули и принялись переодевать памперс заново. Эта уютная возня хорошо снимала тяжесть после встречи с отцом. Я не могла перестать думать о том, что нас теперь ждет.
— И застежки на животике! Ну точно же! — излишне эмоционально возрадовалась я, и Киан наверняка все понял.
Только Илай не принял у нас экзамены на родительство и отправил сразу же на пересдачу, наделав в свежий памперс более существенных дел. Двадцать минут спустя мы уже точно знали, где должны быть бабочки, как надевать боди в четыре руки и что папины пальцы вкуснее маминых. Я только обратила внимание, что Киан с пристрастием полазил у него большим пальцем во рту, прежде чем завладеть сыном единолично и устроиться с ним в кресле. А я только тут подумала, что он же ни разу не держал еще его на руках.
— Хочешь что-нибудь? — улыбнулась я, оставшись на диване не у дел.
— Нет. Мы попили с Джастисом кофе. — Киан был поглощен ребенком, а Илай — им.
— Он такой любопытный…
— Нормальный, — рассеянно заметил Киан, нежно поглаживая щечку сына.
— Я про Илая.
— А…
— А что Джастис?
— Сказал, что вечером отпустит, — нехотя ответил, и я решила больше не мешать — пусть побудут вдвоем.
Сначала тоже хотела прогуляться за чаем и найти Джастиса. А еще хотелось перезвонить Нире. Но тут мой взгляд упал на камеру. И, повинуясь глупому порыву, я вдруг попросила:
— А можно мне попробовать?
— Конечно, — даже не оторвался он от ребенка, перекладывая его из одной руки в другую.
Сердце от чего-то забилось в груди так, что он наверняка услышал. Но мне вдруг тоже захотелось, чтобы Киан запомнил этот момент — первый день с сыном на руках. Пусть коряво, но хоть как-то я же смогу сделать кадр?
— Темно почему-то…
— Крышку с объектива сними, — усмехнулся он.
— Наверняка ты так же начинал. — Я закусила губы и взглянула на него поверх корпуса камеры.
— А то…
Мне нравилось, как легко сделать ему шаг навстречу. И что он всегда оставляет мне место для этого шага.
— А дальше что делать?
— Просто смотри, как тебе нравится… и жми на спуск. Под указательным пальцем…
— Тугая… — надавила я, камера дрогнула, раздался щелчок.
— Надо будет подстроить под тебя, — серьезно пообещал он. — Держи под объектив крепче, не бойся.
— Ближе можно как-то? — прошептала на вдохе, задыхаясь от его заботы.
Это его обещание подстроить все под меня значило слишком много. Он же не только про кнопку говорил...
— Можешь покрутить объектив.
— А, поняла…
— Меня еще никто не фотографировал, — улыбнулся он.
— Это большая ответственность, — вошла я во вкус, будто он у меня был. Но я просто смотрела в камеру, и мне будто бы становилось легче поверить в то, что это все, наконец, реально…
То, как серьезно Илай смотрел на папу, невыносимо трогало. Киан склонялся ниже, и он вскрикивал от восторга, а я старалась поймать момент.
— Вы классные, — улыбнулась я, откладывая камеру, заботливо приладив крышку на объектив.