Сорванная печать

Теперь место Дайяны рядом со мной.
Вышел из портала и быстро направился в лазарет. Тревога не отпускала. Я все отчетливее чувствовал страх и панику Дайяны.
Под конец перешёл на бег.
Казалось, что время ускользает, что я не успеваю.
Стоило только оказаться в лазарете, как понял, что что-то случилось. Тут находились ректор и несколько магистров.
— Где Дайяна? — приближаясь к ним, спросил я.
— Что вы здесь делаете, Страйдж? — обратился ко мне магистр Донар, который отвечал за безопасность академии и её студентов.
У нас с магистром сложились не особо теплые отношения: после того, как я победил его на показательном занятии, он недолюбливал меня. Он был слишком самоуверенным и просчитался, выбрав меня в качестве спарринг-партнера.
К тому же он как никто должен был понимать, что проигрывать тоже надо уметь достойно. Магистр Донар не умел. И это его проблема. Не моя.
Проигнорировав вопрос магистра, обратился напрямую к ректору.
— Что произошло?
— Дайяна Айронг пропала, — ответил мне ректор.
Неожиданно в области сердца резко кольнуло. Сжав зубы, пару секунд собирался с силами.
— Что значит «пропала»?! Как? Когда?!
— Целитель Вайрис пришел проверить ее и не обнаружил в палате. А двое студентов говорят, что слышали крики девушки, просящей о помощи. Мы уже обыскали весь целительский корпус, но так ее и не нашли. С минуты на минуту должна появиться делегация от боснийцев. Они хотят забрать Дайяну домой. И я понятия не имею, что им говорить.
Ректор был расстроен и зол. Он прекрасно понимал, какие проблемы светят академии и нашей империи в связи с покушением и пропажей Дайяны. Боснийцы могут снова начать войну. А ее нужно избежать любой ценой.
Печать практически сорвана, портал скоро снова заработает в полную силу, и тогда демоны смогут прорваться в наш мир.
Если это произойдет, нас ждет новая война. Война, в которой нам всем придется объединиться против демонов. Иначе не выстоим. Они поработят наш мир и всех, кто выживет.
— Нужно ее найти, — сказал то, что и так все понимали.
— А мы, по-твоему, что делаем, Страйдж?! Все прекрасно понимают, что если девчонку не найти в ближайшее время, то разразится скандал. Пропажу Дайяны Айронг боснийцы не простят!
— Что значит «пропажу»?! — раздалось за нашими спинами. — Где моя сестра?!
Узрев, кто лично приехал за Дайяной, мысленно выругался. Только принца нам здесь не хватало! Если еще и с ним что-то случится, то можно будет забыть о перемирие. Демонам даже напрягаться не придется, чтобы захватить наш мир. Пока мы будем заняты войной друг с другом, они нас поработят.
— Ваше высочество, — начал говорить ректор Фульстрон, при этом недовольно прожигая взглядом молодого магистра, что так неосмотрительно привел делегацию прямо сюда, а не в кабинет ректора, но принц Ашер его перебил:
— Где моя сестра? Я хочу видеть ее немедленно!
— Ваша сестра пропала. Мы делаем все, чтобы найти ее.
Боснийский принц напрягся и побледнел на глазах. По его реакции я понял, что он близок с сестрой. Дайяна была ему дорога.
— Когда она пропала? Почему вы это допустили? Куда смотрела ваша охрана?!
— Мы все вам объясним, ваше высочество, но сейчас важно сосредоточиться на поисках вашей сестры.
— Нужно проверить всю территорию академии, включая подвалы. Она должна быть еще здесь. Ее не смогли бы незаметно вывести за территорию академии. Подключите выпускников, так будет быстрее, — сказал я ректору.
— Мои люди тоже будут искать Дайяну, — не терпящим возражения голосом вставил принц.
Кинул на него взгляд с долей уважения.
Я не раз слышал о нем и раньше думал, что боснийский принц бесхребетный, не способный принимать ответственные решения. Но сейчас перед собой я видел совсем другого человека. Принц Ашер не стал скулить и сыпать угрозами, что мы все ответим за пропажу его сестры. Он готов был действовать. И это многое о нем говорило.
— Хорошо, — согласился ректор.
Следующие три часа все прочесывали территорию академии.
Я не позволял своим чувствам вырваться наружу и упорно продолжал поиски Дайяны, хотя в глубине души чувствовал, что ее здесь нет.
Возможно, из-за связи, но я был уверен, что она в другом месте. Не хотелось в это верить, но с каждой минутой поисков убеждался в своей правоте все сильнее. Ее здесь не было.
Когда на меня накатили отголоски парализующего страха, споткнулся и остановился. Не успел разобраться, как руку с татуировкой обдало огнем. Под удивленными взглядами людей принца и его самого я закатал рукав и посмотрел на светящуюся брачную татуировку.
В этот раз боль была намного сильнее, и она распространялась. Постарался выровнять дыхание и отвлечься от нее.
Это не моя боль. Больно Дайяне.
От этих мыслей стало только хуже. Что с ней делают? Пытают? С силой сжал зубы. Найду тех, кто причиняет ей боль, убью. Они ответят за каждую секунду ее страданий!
Какие бы напряженные отношения у нас не были раньше с Дайяной, теперь все изменилось. Она моя жена. И я никому не позволю причинять ей боль.
Не сдержавшись от новой волны боли, зашипел сквозь стиснутые зубы.
— Что с тобой? — делая шаг ко мне, хмуро спросил Ашер.
— Не со мной. С Дайяной, — ответил ему и согнулся от колющей боли в груди.
— Не понимаю… — растерянно произнёс принц.
— Мы связаны. Дайяна моя жена, — с трудом из-за нескончаемой боли сказал ему.
Как же сильно сейчас должно было быть больно Дайяне, если даже меня скручивало от отголосков.
Эти мысли помогли мне собраться и отгородиться от боли. Я ее по-прежнему чувствовал, но теперь мог контролировать себя.
Терпеть боль — меня научили давно. Боль, нанесенная лично мне, воспринималась по-другому. Я переносил ее стойко. С легкостью отгораживался от нее.
Боль же, приходящая по связи от Дайяны, была иной. Она заставляла страдать мою душу, которая теперь навсегда оказалась связана с душой самой Дайяны.
Эта боль стала для меня неожиданной, отчего переносить ее было сложнее. Ведь я понимал, что сейчас Дайяна страдает, а я не могу ей помочь.
— О чем ты говоришь?! — требовательно спросил Ашер.
Молча протянул ему руку со светящейся татуировкой.
— Нас поженил «камень истинных», и с помощью этой татуировки и связи, что теперь есть между нами, я могу чувствовать ее эмоции и боль, — быстро объяснил ему.
— Ей сейчас больно?
— Да. Очень больно, — сказал открыто. Он должен был знать, что с его сестрой.