Изгоняющий дьявола

– Нет, он был внизу... В кабинете.
– Может ли ваша дочь вспомнить, – Киндерман повернулся к Крис, – был ли в тот вечер мистер Дэннингс в ее комнате?
Была ли она когда-нибудь вообще с ним наедине?
– А почему вы об этом спрашиваете? Нет, я же говорила раньше: ей дали сильное успокоительное и...
– Да-да, вы мне говорили, это верно, я вспомнил. Но, может быть, она проснулась. Ведь это возможно?
– Нет. И потом...
– Когда мы с вами разговаривали в прошлый раз, она тоже спала после успокоительного?
– Да, она действительно спала, – вспомнила Крис. – Ну так что?
– Мне показалось, что в тот день я видел ее у окна.
– Вы ошиблись. Киндерман пожал плечами:
– Может быть, может быть, я не уверен.
– Послушайте, почему вы все это спрашиваете? – вымолвила наконец Крис.
– Видите ли, есть вероятность, как я уже говорил, что покойный напился до такой степени, что споткнулся и выпал из окна спальни вашей дочери.
Крис отрицательно покачала головой:
– Этого никак не могло случиться. Во-первых, окно всегда закрыто, а во-вторых, Бэрк был всегда пьяный, но при этом всегда аккуратный и осторожный. Ведь так, Шар?
– Так.
– Бэрк даже работал «под мухой». Как же он мог споткнуться и выпасть из окна?
– Может быть, вы еще кого-нибудь ждали в тот вечер? спросил Киндерман.
– Нет.
– Может быть, у вас есть друзья, которые заходят без звонка?
– Только Бэрк, – уверила его Крис. – А что?
Детектив опустил голову и, нахмурившись, начал разглядывать смятый листок в руках.
– Странно... это так загадочно. Покойный приходит навестить вас, остается только на двадцать минут, уходит, не встретив вас, и при этом оставляет тяжело больную девочку. Говоря точнее, миссис Макнейл, вы исключаете, что он мог упасть из окна. Кроме того, после падения он не мог получить такие травмы шеи. Такое происходит в одном случае из тысячи... Детектив указал на книгу о колдовстве.
– Вы читали в этой книге про ритуальные убийства?
Крис отрицательно покачала головой. Предчувствие сковало ее.
– Может быть, не в этой книге, – засомневался Киндерман. – Однако простите меня, я упомянул об этом просто так, чтобы вы лучше подумали. Ведь бедного Дэннингса нашли со свернутой шеей. Именно подобным образом совершаются ритуальные убийства так называемыми бесами, миссис Макнейл.
Крис побледнела.
– Какой-то сумасшедший убил мистера Дэннингса, – продолжал детектив, пристально глядя на Крис. – Сначала я не говорил этого, чтобы не расстраивать вас. И, кроме того, теоретически это мог быть и несчастный случай. Но лично я так не думаю. Это мое мнение. Моя догадка. Я считаю, что его убил очень сильный человек. Это раз. Трещины на черепе – это два. И еще разные мелочи, о которых я говорил, допускают возможность того факта, что покойного убили, а потом столкнули из окна комнаты вашей дочери. Это могло произойти, если кто-то зашел к вам в промежутке между уходом мисс Спенсер и вашим приходом. Поэтому я и спрашиваю еще раз: кто мог зайти?
– О боже, подождите секунду! – потрясенно прошептала Крис срывающимся голосом.
– Да-да, извините... Это так неприятно. Возможно, я вовсе не прав, признаю... Но вы подумайте. Кто? Кто мог зайти?
Крис опустила голову и, нахмурившись, задумалась. Потом взглянула на Киндермана.
– Нет. Не могу никого вспомнить.
– Может быть, тогда вы, мисс Спенсер? – обратился детектив к Шарон. – Кто-нибудь к вам сюда приходит?
– О нет, никто, – удивилась Шарон, широко раскрыв глаза. Крис повернулась к ней:
– А твой жокей знает, где ты работаешь?
– Жокей? – переспросил Киндерман.
– Это ее друг, – пояснила Крис.
Шарон отрицательно покачала головой.
– Он никогда не приходил сюда. Кроме того, в тот вечер он был в Бостоне. У них там какой-то съезд.
– Он торговец?
– Нет, адвокат.
Детектив опять повернулся к Крис.
– А ваши слуги? У них бывают посетители?
– Нет. Никогда.
– Может быть, вы ждали в тот день посылку? Или какой-нибудь пакет?
– Я об этом ничего не знаю. А что?
– Мистер Дэннингс был – о мертвых плохо не говорят, царство ему небесное, – но, как вы выразились, «под мухой». В этом состоянии он был, ну, скажем, вспыльчив, возможно, мог к чему-нибудь придраться и разозлить человека, в данном случае посыльного, который зашел для того, чтобы передать вам что-то. Вы никого не ждали? Может быть, белье из чистки? Или что-нибудь из магазинов? Какой-нибудь сверток?
– Я действительно не знаю, – недоумевала Крис. – Все приносит Карл.
– Да, я понимаю.
– Хотите спросить его?
Детектив вздохнул и откинулся на спинку стула, засовывая руки в карманы пальто. Он хмуро уставился на книгу о колдовстве.
– Не важно, не важно. Это было давно. У вас ведь очень больна дочь, и, пожалуйста, не волнуйтесь. Очень рад был с вами познакомиться, мисс Спенсер.
– Я тоже. – Шарон слегка кивнула.
– Загадочно, – покачал головой Киндерман. – Странно. Извините меня, я потревожил вас впустую.
– Ничего, я провожу вас до двери, – предложила Крис, думая о чем-то своем.
– Не беспокойтесь.
– Мне нетрудно.
– Ну, если вы настаиваете. Кстати, один шанс на миллион, я понимаю, но ваша дочь, – может быть, вы спросите ее, видела ли она мистера Дэннингса в своей комнате в тот вечер?
Крис шла, сложив руки.
– Послушайте, прежде всего у него не было причин подниматься к ней.
– Я понимаю, я все понимаю, это верно. Но ведь если бы в свое время английские ученые не задали вопрос: «А что это за грибок?» – у нас сегодня не было бы пенициллина. Не так ли? Пожалуйста, спросите ее. Вы спросите?
– Когда она достаточно поправится. Да, я спрошу.
– Я не хотел огорчать вас... – Они уже подошли к входной двери, когда Киндерман вдруг замялся и в нерешительности приложил пальцы к губам: – Вы знаете, мне очень неловко просить вас, однако...
Крис напряглась в ожидании очередного удара. Предчувствие опять неприятно защекотало где-то внутри.
– Что такое?
– Для моей дочери... не могли бы вы дать автограф? – Детектив покраснел, и Крис чуть не рассмеялась от облегчения. – О, конечно. Где карандаш? – засуетилась она.
– Вот он! – Киндерман одной рукой вынул из кармана пальто замусоленный карандашный огрызок, а другой – из пиджака – визитную карточку. – Она будет так благодарна.
– Как ее зовут? – спросила Крис, прижимая визитку к двери и приготовившись надписать ее.
Последовало какое-то непонятное замешательство. Крис слышала за спиной только тяжелое дыхание. Она обернулась на детектива и заметила в его глазах смятение.
– Я солгал, – выдавил он наконец. – Это для меня.
Киндерман уставился на визитку и покраснел.
– Напишите: «Уильяму».
Крис уставилась на него с неожиданной и чуть заметной нежностью, потом, взглянув на обратную сторону карточки, написала: «Уильям Ф. Киндерман, я люблю вас!» – и расписалась. – Вы очень милая женщина, – заметил детектив, не глядя на Крис, и засунул карточку в карман.
– А вы очень милый мужчина.
Киндерман покраснел еще сильнее.
– Нет, я не милый. Я надоедаю. Не обращайте внимания на то, что я здесь наговорил. Это так неприятно. Забудьте об этом. Думайте только о вашей дочери. Только о дочери.
Крис кивнула, и подавленное настроение опять захватило ее, как только Киндерман вышел на крыльцо.
– Но вы спросите ее? – напомнил детектив, повернувшись к Крис.
– Да, – прошептала Крис. – Я обещаю. Я спрошу.
– До свидания. Будьте осторожны.
Крис еще раз кивнула и добавила:
– И вы тоже.
Она закрыла дверь. И тут же опять открыла ее, услышав стук.
– Как неприятно. Я так вам надоел. Я забыл у вас карандаш. – Его лицо выражало смущение.
Крис обнаружила у себя в руках огрызок, слабо улыбнулась и отдала его Киндерману.
– И еще... – Он колебался. – Это бесполезно, я понимаю, я уже надоел, но все же я не усну спокойно, если буду знать, что где-то сумасшедший или наркоман гуляет на свободе. Как вы думаете, мог бы я поговорить с мистером Энгстромом? Насчет доставок... По поводу доставок на дом. Мне, пожалуй, следовало бы это сделать.