Заслужить смерть

— Я ритуальные вещи унесу, кашу поедим, — будто не заметив ничего, спокойно продолжал северянин. — Потом вымоешься, вода нагрелась уже.
Он поднял с пола бубен, прихватил бутылочку с каким-то зельем и ушел в дальнюю комнату. Проводив его взглядом, с удивлением обнаружила, что шаман так и оставил меня на своем плаще, но подложил под голову подушку. Почему он обо мне заботится? Зачем я ему? Что кроется за этой подчеркнутой доброжелательностью?
Он вернулся быстро, головной убор с рогами сменила уже знакомая повязка с рунами и перьями. Шаман выглядел уставшим, но улыбался по — прежнему дружелюбно.
— Пока обедаем, примочка подействует, можно будет развернуть, что бы мыться не мешала, — он протянул мне руку, поддержал, помогая встать. Северянин жестом пригласил меня к столу, сам пошел к печи. — Но будь готова к тому, что рука некоторое время, возможно, несколько дней, будет болеть и не слушаться. Тело не любит сдавления, пережатия, долго потом отходит.
Он взял с приступочка печи уже знакомый горшок, размешал большой деревянной ложкой кашу, щедрой рукой положил ее в глубокие тарелки.
— Хлеб будешь? — шаман встретился со мной взглядом, улыбнулся, когда я кивнула.
Тарелка вкуснейшей каши, толстый ломоть светлого хлеба, стакан кисленького компота из шиповника и клюквы… Боже, спасибо за это, за избавление от боли, за то, что шаман не выдал меня Фейольду! Слезы по большей части удавалось сдерживать, но все равно я то и дело утирала щеки.
Северянин, наверное, меня разглядывал. Я глаз от тарелки не отрывала.
— Ешь спокойно, не торопись. Не отниму, — в его голосе слышалось сочувствие. И как бы оно меня ни удивляло, тут ошибки не было.
Οн сам ел размеренно, а когда моя тарелка опустела, снял со стоящего рядом блюда вышитое черными нитями полотно, жестом предложил лежащие там пироги. Я смутилась, потупилась.
— Бери, сколько хочешь. Ты ж наголодалась, — он налил мне снова полный стакан компота.
Ладно, раз кормит, надо пользоваться моментом. Когда еще выпадет возможность поесть человеческой еды досыта? А мне силы нужны. Возможно, придется не просто бежать, но и от шамана отбиваться.
Пирог с вишней, нежный и сладкий, таял во рту. Я и не заметила, как съела три штуки. В животе стало тепло, из-за забытого чувства сытости клонило в сон. Даже тревога из-за того, что северянин помогал мне, ушла. Видимо, в спячку.
— Ты слышала разговор с магом, так? — спросил шаман.
Спокойный тон, никакого намека на обвинение. Я кивнула.
— Ну и много в его рассказе было правды? Я об убийствах, — серьезный взгляд, ничего не выражающий голос. Казалось, северянин мог принять любой ответ.
Я отрицательно покачала головой.
— Τак я и думал, — шаман усмехнулся. — В то, что ты мэдлэгч, я поверил, хоть и не чувствую твой дар. Видимо, ошейник блокирует магию. Ну хоть теперь понятно, почему ты молчишь. Я не мог догадаться, что ты немая. Извини, если что.
Я помотала головой, взялась за ошейник. Собеседник нахмурился, лицо его стало напряженным, взгляд — колючим.
— Ты не немая, так? Ошейник виноват?
Кивнула, показала, что пишу.
— О, ты умеешь писать на аваинском? — удивился и обрадовался он. — Отлично! Сейчас принесу бумагу.
Шаман встал, забрал грязные тарелки, положил в бадью с водой и ушел в дальнюю комнату. Кажется, она у него жилая, а другие, получается, закрыты? Или здесь ещё кто — то живет?
Карандаш лег в пальцы непривычно, все же я год не писала. Поэтому и буквы выходили корявые, какие — то ученические. Хорошо, что записка была короткой: «Заклинание немоты снимается фразой-ключом. Нужно сказать: «Говори, тварь»». Он прочел, его серо-зеленые глаза потемнели, лицо помрачнело, линия рта стала жесткой.
— Сволочи! — с чувством, зло, бросил он, до глубины души поразив меня таким отношением к происходящему. Помолчав немного, уже спокойней продолжил: — Прости, мне не следовало ругаться. Тебе и так нелегко.
Он вздохнул:
— Мне очень жаль, что ключ-фраза такая. Говори, тварь.
— Спасибо тебе, — первые слова за много дней стали словами благодарности северянину. Никогда бы не подумала, что такое могло произойти со мной. — Меня зовут Алима. Они не стражники, а часть разбойничьей шайки Вольные орлы. Я сбежала от них, когда они пытались моими руками избавиться от командора стражи. У меня из-за ошейника магия заблокирована. Превращения в лису и обратно нестабильные. Я в любой момент могу случайно перекинуться.
— Ты самое главное одним духом выпалила, Алима, — шаман улыбнулся. — Рад знакомству. Меня зовут Триен. Я приглашаю тебя пока пожить у меня. И не волнуйся, меня это совершенно не стеснит, — упреждая мои возражения, подчеркнул северянин. — Как ты поняла, чужие сюда зайти не могут. Тут ты будешь в безопасности. Подлечим тебя, а там решим, что делать дальше. Ты ведь наверняка хочешь домой, не одна же ты на свете. Как тебе такое предложение?
— Хорошее, но… — я замялась, не решаясь задать терзавший меня вопрос. Боялась, что шаман обидится.
— Что? — он чуть склонил голову к плечу, улыбнулся ободряюще.
— Почему ты мне помогаешь? — выдохнула я, вглядываясь в его лицо.
Он удивился, словно ответ был совершенно очевидным. Брови приподнялись, в глазах ясно читалось сочувствие.
— Потому что тебе нужна помощь, а я могу ее оказать. Другой причины нет.
Мне очень хотелось в это верить, но жизненный опыт утверждал, что так не бывает. Спорить не стала, пусть думает, что убедил и успокоил меня.
— А Фейольду почему не поверил? Он складно рассказывал.
— Мага Фейольд зовут?
Я кивнула.
— Тут все просто, Алима. Ты не похожа на убийцу, а уже тем более на наемницу. Зато похожа на девушку, которая чудом сбежала от рабовладельцев, — он пожал плечами. — Так что его сказка звучала неправдоподобно.
Шаман налил мне ещё компота.
— Пей. Тебе сейчас нужно много пить. Я приготовлю воду в купальне и вернусь.
Он встал, достал из печи два больших ведра и вышел в сени.
Может же быть такое, что мне повезло? Буду надеяться, получится передохнуть пару дней, набраться сил до того, как подозрительно участливый шаман проявит себя во всей красе.
Купальня оказалась упрощенным подобием хамама. Мозаика на полу и стенах, сидения, большая бадья с приятно горячей водой, чан с черпаком, что бы окатиться после мытья. Никогда бы не подумала, что увижу на севере нечто подобное!
Шаман снял мне примочку и, велев по возможности не мочить больную руку, указал на висящие в небольшом предбаннике полотенца и халат.
— Я нарочно не топил здесь, левой руке сейчас нужны покой и прохлада. Мыло внутри есть. Ты справишься сама?