Дети грозы. Книга 6. Бумажные крылья

«Поймай сначала, ворона щипаная», – как наяву, послышался насмешливый голос друга.
Встряхнув головой, чтобы избавиться от бесполезных мечтаний, Роне осмотрел шлюп. Увиденное ему не понравилось: матросы еле успевали откачивать воду из трюма, штурвал беспорядочно крутился – что-то там сломалось. А нить энергии истончилась, словно в задумчивости он вытянул из матросов и шкипера много больше, чем собирался. Вряд ли они в ближайшие годы будут способны испытывать гнев, ненависть, горе или страх. Но хотя бы не помрут, как если бы Роне использовал чуть более простую модификацию энергетической связи.
– Что ж, самое время кое-кому отринуть стяжательство и ступить на праведный путь. Можете помолиться за светлого шера Дюбрайна, везунчики, – подмигнул Роне покосившейся мачте и нашел взглядом рыжего шкипера: – Эй, ты! Захочешь сменить род деятельности, приходи. Для тебя найдется работа.
Шкипер вздрогнул, увидев истинный облик темного шера, и закивал.
Шлюп развалился, когда до порта оставалось всего ничего. Роне еле успел скинуть на воду какую-то доску и оттолкнуться от тонущих обломков. Его примеру последовали и шкипер, и равнодушные матросы, словно забывшие о том, что шлюп что-то для них значил. Эмоциональное выгорание, довольно забавные симптомы. Когда-нибудь Роне исследует это явление подробно и вдумчиво. Потом.
Стражник по прозванию Грот так и стоял, глядя на разваливающийся шлюп, около тюков с бочонками. И даже подал руку шкиперу, выбирающемуся на берег.
Но Роне это уже не интересовало. Он и так проявил какую-то невероятную заботу о бездарных людишках. Шутка ли, они все остались живы и даже забросят неправедную контрабанду! Магбезопасность может им гордиться.
Свистнув Нинье и тут же нежно погладив высунувшуюся из ближайшей тени бархатную морду, Роне взлетел ей на спину и велел: быстро, милая!
Коротко заржав, химера распласталась в воздухе и практически полетела – прочь из порта, в Верхний город… Впрочем, зачем так далеко? Безымянный тупик откроется где-нибудь здесь, да хоть между вон теми складами!
Роне срочно, немедленно нужен однорукий пират. Менсун, Масар… как его, проклятая кровь? Неважно. Помощник Мастера Ткача должен вывести на белобрысого убийцу, должен и выведет, даже если для этого придется вывернуть его мозги наизнанку!
Махшур – стоило увидеть обветренную рожу со шрамом, имя вспомнилось – был на месте, за конторкой, с неизменной толстой книгой.
– Где мальчишка? – с порога спросил Роне. Амулет-личину он снял за два шага до того.
– А шис его знает, – ответил Махшур, не отрываясь от записей.
– Махш-шур! – Роне позволил шипению пламени прорваться в голос и шагнул ближе к идиоту, не соображающему, с кем говорит.
Идиот резко поднял голову, выругался под нос и поклонился.
– Какая честь, темный шер. Какой мальчишка вас интересует?
– Белобрысый. Ну?! Или у вас много белобрысых Воплощенных?
Однорукий скривился, словно уксусу глотнул.
– Один, слава Брату. С последнего заказа в конторе не появлялся.
– Он мне нужен. Срочный заказ.
– Сожалею, но мастер Стриж заказов не берет, – с трудом выдавил из себя Махшур.
Он явно хотел сказать что-то другое, но не мог. От него несло ненавистью и страхом – но боялся и ненавидел он не Роне, как можно было бы ожидать, а белобрысого.
– Где он живет, адрес, – спокойно велел Роне.
Махшур попытался что-то сказать, сморщился, сплюнул… и также ровно ответил:
– Первый дом по улице Трубадуров. Не угодно ли вашей темности?..
– Угодно. Сделка. Рассказывай.
Роне бросил ему три золотых. Они исчезли, не успев коснуться конторки. Махшур ощерился, изображая любезность.
– Вчера около полуночи мастер Стриж заходил в дом по улице Трубадуров. Забрал вещи, что не забрал, сжег. Затем исчез. Где он сейчас, не знаю.
– Одежда, оружие, любая вещь, которой он касался.
Вместо ответа Махшур выложил на стол осколок бокала, завернутый в тряпицу, и кивнул. Вот как, подготовился? Снова гильдийские игры – а пусть играют. Лишь бы не мешали.
Проведя над осколком рукой, Роне принюхался. Миндальная горечь Воплощенного мешалась с хмирским сандалом – следом Мастера Ткача – и запахом нагретого солнцем чабреца. Светлый шер, откуда? Странно, привкус светлой магии и одновременно ледяное дыхание Ургаша… Надо будет разобраться, кто еще замешан в деле, очень интересная аура. Но потом. Сначала – Воплощенный.
– Годится. – Не касаясь самого осколка, Роне поднял его за тряпицу и убрал в карман. – Пойдешь со мной.
– Как прикажете, ваша темность, – склонил голову старый пират.
Смахнув с конторки книгу – пират поймал ее на лету и бережно положил в шкаф – Роне расстелил карту и пустил по ней пепельную гончую. На сей раз отчетливый след начинался от королевского парка, петлял по городу и…
– Вот ты где, малыш, – выдохнул Роне, когда гончая остановилась посреди квартала гончаров в северной части Суарда и завыла. – Коня, арбалет и вперед! – приказал он Махшуру.
Тот с каменной физиономией кивнул, но его радость от грядущей поимки Стрижа была так сильна, что Роне поморщился. Предательство всегда воняет.
 
Глава 9. О мечтах и шансах
…последние эксперименты показывают, что попытки вселения души в артефакт являются крайне пагубной практикой.
Даже относительно удачные попытки подселения умирающего человека в артефакт не увенчались полным успехом. Некая часть души все равно отделилась и растворилась в эфире. Невозможно с точностью сказать, какая именно часть и каким образом это повлияло на возможность дальнейшего перерождения души. Разумеется, через оговоренное время все души были освобождены из артефактов, а сами артефакты уничтожены. Но все беседы с духами, извлеченными из артефактов, показали, что при полном сохранении памяти последнего физического воплощения, реальные воспоминания бытия артефактом заменяются ложными. Содержание ложных воспоминаний варьируется в зависимости от психического состояния человека на момент смерти. Из всех восемнадцати испытуемых ни один не ощущал себя комфортно, будучи артефактом.
Также наблюдения за взаимодействием одухотворенного артефакта и живого человека, имевшего с артефактом длительный контакт, показали отрицательную динамику. То есть: галлюцинации, ложные цели, навязчивые идеи, фобии и прочие душевные расстройства.
Считаю, что данные эксперименты стоит прекратить.
Ману Бодхисаттва, из неопубликованного
3 день журавля
Морис шер Торрелавьеха

«Вечер маскарада – последний срок. Пять дней», – звучал в ушах голос секретаря Ристаны.
– Уже три с половиной, – уточнил сам себе Морис и отбросил прочь изорванный в клочья батистовый платок. – Ну, высунешься ты, наконец, сиятельная?