Любовь одной актрисы

– Я помню тебя совсем крошкой, а последняя еще спала в колыбельке. Ее зовут Олия – имя тогда я придумал сам. Каспада уже исчерпала всю свою фантазию, – сказал он, и глаза Кадмы сузились от ярости.
– Ты… Как ты смеешь? Как ты смеешь говорить о той, которую ты же и пленил в пучине?! Заставил ее страдать? Заставил ее, сделал так, что она снилась нам долгие годы и просила тебя выпустить? Как ты смог ее заставить? Какими мучениями, проклятый бог?!
Такая сдержанная и всегда спокойная Кадма кричала. По ее щекам лились слезы.
– Я никого не пленил и не заставлял страдать, – тихо, но твердо сказал бог, – подумай сама, маленькая… Подумай сама, как я – бог огня и разрушения – мог кого-то заточить в море? В море, которое принадлежит Хен? Ты не хочешь верить – не верь. Просто подумай. И подумай вот еще о чем: ты слышала обо мне от нее, от Хен, но меня совсем не помнишь. Почему? Я качал тебя на руках, когда ты была совсем маленькой, научил тебя читать и рисовать… Ты не помнишь то наше заветное местечко, где моя дочь и ты писали на стенах бирюзовыми красками? Не помнишь, как звонко смеялась тогда?
Молчание. Тишина такая, что слышно, как скрипят извилины в голове морской ведьмы. Минута, другая… То ли вкрик, то ли всхлип. Пара стремительных, быстрых шагов к Акатошу, занесенные кулачки морской ведьмы, который бессильно ударили его в грудь. И еще раз. И еще. И его сильные руки, которыми он обхватил морскую ведьму, прижимая ее к себе. Ласковое, почти родительское прикосновение к волосам – дядя меня тоже так гладил. Кадма дернулась, пытаясь вырваться, но Акатош держал крепко. Всего несколько мгновений – и она обмякла, ссутулилась, уткнулась ему в грудь и разрыдалась: громко, отчаянно. Акатош опустился с ней на песок, продолжая ее обнимать, и мягко покачивал из стороны в сторону, как будто убаюкивал ребенка.
– Я тебе не верю, – тоненько проскулила Кадма, – ты врешь, ты все врешь. Она не могла… Хен не могла…
– Тш-ш-ш… Тише…
Акатош гладил Кадму по волосам, по плечам, что-то тихонько шептал. И она начала успокаиваться, судорожно вздыхая.
И именно в этот момент дура-Олия решила, что пора бы и о себе заявить.
– Ты убийца! Что ты сделал с моей сестрой?! – закричала она, выходя из-за спин своих сестричек. – Ты не запутаешь нас, не запутаешь Кадму. Убирайся обратно, бог разрушения, тебе не место на островах!
Раздались тихие щелчки – эта идиотка наступала на ракушки, которые побросала Кадма, да еще и свои треснула.
Вода рванулась, сошлась в один толстенный жгут и бросилась к нам.
Идиотка… Даже мне понятно то, что до ее замечательного мозга никак не дойдет.
– Олия, ты дура! Кретинка безмозглая! У тебя что, водоросли в голове? Сложи два и два, бестолочь! – не выдержала я, заорав, и тем самым отвела огонь на себя. Почерневшая волна, взревев, поднялась надо мной снова, но… мгновенно растворилась по щелчку пальцев Кадмы. Круто! Меня только слега намочило брызгами, да ребра заныли чуть сильнее, когда я врастала от страха в песок.
– Олия! Перестань! Сестры, успокойтесь! Все в дом Каспады! Дара, Кьяра – подготовьте гостевые комнаты. Инира, Марая – успокойте жителей. И Крама позовите. Пускай по пути прихватит одежду. Ступайте!
– А ты? – пискнул кто-то.
– Я приду и все объясню. А пока – выполнять!
Ого, как властно! Теперь понятно, кто в этом гадюшнике главный.
Кадма же уже вынимала розовый флакончик из своего поясного кошелечка. Протянула его мне.
– Выпей… и прости.
Дважды меня не надо было просить. Боль в ребрах парализовала при малейшем движении, а не двигаться я не могла, меня элементарно трясло от холода, да и адреналиновый откат – дело такое… Заметив это, Кадма высушила мое платье легким взмахом руки – капли влаги по ее желанию оторвались от меня, повисли на мгновение в воздухе и рассыпались крошечными брызгами.
Пока я приходила в себя, с радостью ощущая, как уходит боль, Акатош с Кадмой уютно устроились на бережку. Я на правах той, кто это всю кашу и заварил, подошла к ним и уселась рядом.
 
ГЛАВА 9. ДРУЗЬЯ? ДРУЗЬЯ
– Сейчас придет глава острова, он оборотень. Принесет сухую одежду, – пробормотала Кадма, растерянно глядя на море. Она все еще всхлипывала, хорошенький носик покраснел. И где же тут божество? Обычная девчонка с сопливым носом и дрожащим голоском. К тому же она определенно стеснялась своего порыва и нежных объятий с полуголым Акатошем.
Мы помолчали. Потом помолчали еще. И еще. Акатош теребил оставшиеся розовые цветочки на своей колючей юбчонке, Каспада пялилась на волны, я куталась в платье и раздражалась.
Тем временем вода у побережья закручивалась в водовороты, волны угрожающе поднимались все выше и выше.
– А это хорошая идея – после всего сидеть вот так на берегу? – наконец осторожно спросила я, глядя на безумствующее море. – Не кажется ли вам, что Хен очень хочет нас послушать и сделать бяку?
Акатош перевел на меня свой бархатный вишневый взгляд, и я потупилась. Нет, ну до чего ж красивый мужик! Ну просто… Божественный! Только бледный очень. Ну, на дне моря особо не загоришь.
– Она ничего не сможет сделать. Ее держит мой огонь, который она украла, и она очень и очень слаба. Настолько, что с того дня, как заточила меня, не может собрать свою сущность в единое.
Кадма охнула, обхватила руками горло. Снова тихонько и беззвучно заплакала.
– Как это случилось? Почему? Зачем она это сделала?
В ее голосе было столько горя, что даже меня проняло.
– Хен, – голос Акатоша при имени женушки неожиданно потеплел, – она… Она слишком любила.
– Тебя?
Бог мотнул головой. Черные волосы разметались по ветру, как крылья. Я зацепилась взглядом на красивую блестящую прядь и не заметила, как Акатош побледнел ее сильнее (хотя куда уж больше-то) и начал медленно заваливаться на меня. Я даже сначала не поняла, что случилось, но вскрикнула, вскакивая на ноги, Кадма. Я вскочила следом и растерянно уставилась на Акатоша, который упал на песок. Явно без сознания.
Кадма в панике трясущимися руками принялась рыться в своем поясном кошеле, только вот розовую чудо-воду я уже выпила. Кстати, боль в ребрах меня совершенно не беспокоила.
Пока Кадма металась, я опустила (не без внутреннего трепета) руку на горло бессознательного бога. Его кожа была прохладной и очень нежной. Чудесные тактильные ощущения! Я даже на мгновение зависла, забыв, зачем вообще его трогала. Скользнула пальцами выше, нащупывая пульс. Он, несомненно, был – четкий, уверенный.
Кадма испуганно посмотрела на меня.
– Все в порядке. Видимо, нелегко было выбираться с морского дна, вот и устал. Без сознания или спит, но жить будет.
Кадма облегченно выдохнула. Ишь, тоже переживает.