Колдун со Змеева моря
Но Никийя все-таки пошла туда, когда медведя не было дома, и обнаружила там юношу-пленника, скованного цепями.
«Прошу, выпусти меня, – попросил он. – Я так истосковался по свету…»
Никийя пожалела его и выпустила. В этот миг вдруг загремел гром, глаза юноши вспыхнули огнем, а волосы его поднялись дыбом. Дева поняла, что пленник вовсе не был человеком.
Тут явился медведь и встал на дыбы, чтобы убить пленника.
«Подними с земли ветку и брось в медведя!» – воскликнул юноша.
«Разве можно навредить медведю какой-то веткой?» – печально спросила дева.
«Или ты мне поверишь, или мы оба погибнем!»
Тогда Никийя бросила ветку в медведя. Ветка в полете обернулась молнией, и поразила хозяина зверей насмерть. В тот же миг юноша сбросил цепи со своих рук. Это был Тиермес, бог грома.
«Пойдем со мной, Лунная Дева, – сказал он, – пора тебе вернуться на небо, в дом северного сияния…»
– Я понял! – воскликнул вдруг Велько. – Ты прав, и ваш бог грома дал деве хороший совет. Не жертв, а подвигов ждут боги от своих земных детей! Жертвы пусть жрецы приносят…
Нойда не успел ничего ему ответить – вспугнутая громким возгласом птица, которая недавно шуршала где-то по соседству, взвилась в небо. Лишь увидев в темно-синем небе уносящийся вдаль крылатый силуэт, Велько понял, что никакая это была не птица.
– Опять она! – воскликнул он. – Ты ее видел?!
– О Луот, – пробормотал нойда. – Да это же тунья!
– Кто?
– Карелы их зовут крылатыми марами, саамы – тунами. Колдовской народ людей-птиц с дальних пределов Похъелы. Я никогда их не видел, только слышал о них. Странно, что тунья следила за нами – они избегают людей…
– Я ее уже недавно видел, – сказал Велько. – Ночью, на нашей первой стоянке.
– И что она, напала на тебя?
– Вовсе нет. Я говорил с ней и подарил ей обручье.
Нойда поглядел на Велько каким-то совсем другим взглядом.
– И она взяла? Гм-м…
Неподалеку от костра послышался стон. Собеседники одновременно обернулись. Нежата, о котором они совсем забыли, метался и стонал во сне.
– Разбуди его! – резко сказал нойда. – Скорее! Не нужны ему такие сны…
Велько шагнул было к костру, но его брат уже сам очнулся. Приподнявшись на локте, он запустил пальцы в волосы, глядя перед собой ошалевшими глазами.
– Как ты, братишка? – склонился над ним Велько. – Что-то приснилось?
– Да-да, – пробормотал Нежата, все еще не отойдя от сна. – Приснилось…
Он поднял взгляд на брата, словно пытаясь что-то осмыслить, и вдруг кровь отхлынула от его лица.
– Да что с тобой такое?
– Ничего… – отмахнулся Нежата, глядя на брата чуть ли не с ужасом. – Чепуха примерещилась…
Он встал, отошел к берегу и принялся умываться.
– Больше не усну, наверно…
– Ну, раз проснулся, так и сторожи, а я пожалуй лягу спать, – отозвался Велько. – Ну и ночка…
Велько устроился на ночлег и вскоре уснул. Нойда же спать не пошел, расположился под молодой елкой неподалеку от костра, украдкой следя за Нежатой.
А у того из головы не шел сон. Явилась ему ведьма с Кукушкиного острова, и глядя ему прямо в лицо своим полыхающим синим взглядом, в котором безвозвратно тонули и разум, и воля, проворковала: «У бога может быть только один сын…»
Глава 6. Бой на рассвете– Мы все делали неправильно!
Братья стояли на мысу. Со всех сторон их окружал тихий предутренний туман, пронизанный первыми розоватыми лучами солнца. Близнецы оба были снаряжены как для битвы. У одного в руке меч, у другого – секира.
– Песня нойды подсказала мне это, – делился своими догадками Велько. – Волхвы сбили с толку с и нас, и матушку. Но они мыслили как смертные, да и мы тоже. Люди подкупают нежить дарами, чародеи стараются подчинить ее себе, да не всегда выходит…
– К чему ты ведешь? – спросил Нежата. – К тому, что карелы хотели подсунуть нас этому Хауги как жертву? Я это подозревал, достаточно было посмотреть на лицемерную рожу Кевита. Думаешь, зачем они ходили к ведьме? Спрашивали, какую плату надо отдать Хауги, чтобы он уплыл из их краев…
– Это тебе тоже ведьма рассказала? – хмыкнул Велько. – Впрочем, похоже на правду.
– Я вот думаю, а может надо прихватить Кевита с собой? Наверняка для чудища он был бы повкуснее, чем пряник…
– Нет, так это не делается. Жертва случайной не бывает. Должно быть знамение… знак…
– Кстати, по пути сюда мы нашли на острове похъельца! Ну чем не знак?
Велько хмыкнул.
– Отдать чудищу нашего колдуна? Тут ты малость опоздал.
– Думаешь, я не смогу связать его и кинуть в воду, если пожелаю?
– Думаю, уже нет…
– Что же мне помешает?
– Он и помешает. Да и я буду против.
– Но почему? – воскликнул Нежата. – Что ты с ним возишься? Смотри, лопарь ни имени, ни прозвания своего нам не сказал. Почему он ушел из своих земель, зачем приплыл сюда с Арнгримом, как оказался связанный на острове? Он молчит…
– Конечно, молчит. С чего бы ему нам доверять? Однако он вытащил нас из беды в ильменях, и отплатить ему злом было бы подло… и опасно. Оставь пустые мысли, брат. И послушай меня. Повторяю – мы мыслили как люди, думающие, как бы заслужить милость божества. Но право зваться сыном бога не покупается жертвой. Оно добывается в бою.
– А, вот ты о чем, – протянул Нежата, начиная улыбаться. – Ну, мне это нравится!
– Да. Вспомни нурманское сказание о драконе и герое, его сыне. Лишь тогда, когда сын победил его в бою, дракон признал его равным себе. Думаю, нам надо вызвать Хауги на поединок.
– Нам? – нахмурился Нежата. – Мне! Я ведь родился первым, не забывай!
– Да, да. Я помню, что ты старший. Сразись с Хауги – и если он в самом деле наш отец-ящер, он нас признает.
– Что ж, – Нежата поудобнее перехватил рукоять меча. – Тогда не будем терять время…
* * *
Нойда сидел на замшелой скале, поднимавшейся над розоватым туманом, словно остров. В руках он держал сломанный бубен – обечайку с обрывками кожи. Нойда медленно поворачивал его, раздумывая, как вернуть помощнику голос и силу. На душе у него было муторно. Всякий раз, как его взгляд падал на изодранного «оленя», похъельцу приходилось подавлять закипающую ярость. А пустой гнев на Арнгрима и недостойное злорадство относительно постигшей нурманов участи только мешали здраво мыслить. И ухудшали без того непростое положение, в которое он угодил вместе с этими бестолковыми словенскими парнями…