Хозяйка Айфорд-мэнор

— Рыжую, — подтвердила старуха. — Ты только не бойся, она не укусит. — И улыбнулась, обнажив желтые зубы. — Там я смогу сказать точно: мальчик иль девочка. И вообще… приходи, как только решишь, чего именно хочешь. А мне пора уходить… Тебя уже ищут.
— Кто ищет? — спросила Аделия, и старуха указала назад, туда, откуда девушка шла все это время.
Там вдалеке показалась черная точка — кажется, всадник спешил по дороге — и Аделия присмотрелась. Зачем бы кому-то искать ее…
— Приходи. — Старуха еще раз махнула рукой и, согнувшись под тяжестью тюка, побрела навстречу всаднику.
    
3 глава
Примерно через минуту Аделия узнала направляющегося к ней всадника… Эти присущие лишь ему разворот плеч в темном дублете, чуть волнистые волосы и, по слухам, не улыбающиеся глаза.
Сама она видела их улыбающимися… однажды, но даже это воспоминание не дарило тепла, только жгло, как и все, связанное с семьей Шерманов.
И заставляло поджимать губы.
— Госпожа Айфорд… Аделия, — окликнул всадник ее еще издали, так как она, не дожидаясь его, развернулась и пошла по дороге.
Откликаться ей не хотелось.
«Аделия»… Что он вообще себе позволяет?!
То, что они… были в той комнате вместе, не дает ему права…
— Доброго дня, господин Шерман, — все же кинула она через силу, — вижу, вы в добром здравии. Это радует… — Совершенно наоборот, подумалось ей. — Простите, что не могу беседовать дольше: тороплюсь по важному делу.
Мужчина кивнул с серьезным выражением на лице.
— Я видел вашу карету на дороге у нашего дома, слуга сообщил, что вы сочли неуместным просить помощи у соседей и направились в Айфорд-Мэнор одна, пешком, к тому же в тягости…
Аделию словно кипятком обдало — эти слуги болтливы словно сороки — вскипевшая кровь понеслась по жилам с удвоенной силой.
— Погода прекрасная, если вы не заметила, — с трудом выдавила она, — а прогулки пешком полезны для крови.
И Шерман снова кивнул:
— Я понимаю…
Что он такое себе понимал, Аделия даже думать сейчас не хотела: уж точно не то, что ей не только с ним говорить, даже видеть его не хотелось.
Из-за всего, что ей пришлось пережить из-за них с отцом…
Но вместо того, чтобы уехать, Коллум Шерман неожиданно спешился.
— Просто возьмите мою Арабеллу и поезжайте домой, — сказал он Аделии. — Так мне будет спокойней.
Да ни за что!
— Благодарю, но я с радостью продолжу прогулку пешком.
И, развернувшись, она снова пошла по дороге. Возможно, чрезмерно поспешно, но выдержка ей изменила… Она бы и вовсе подхватила подол длинного платья и бросилась наутек, что есть мочи, но ни приличия, ни ее… положение этого бы не позволили.
А Коллум Шерман, ведя животное на поводу, сказал вдруг:
— Я видел, вы говорили с Бевин Кендалл, местной колдуньей. — Девушке показалось, это прозвучало с насмешкой. — Будьте с ней осторожны: она легко дурит головы простакам.
Аделия резко остановилась:
— По-вашему, я простушка? — осведомилась она. И брови ее насупились против воли…
— По-моему, вы очень наивны и легковерны, и мне бы хотелось предостеречь вас.
Вот ведь наглец… На языке у его собеседницы так и крутилось бранное слово, подслушанное как-то от брата, но вместо него она высказала другое:
— Давайте свою Арабеллу, я, пожалуй, воспользуюсь предложением. — И протянула руку к поводьям.
Ей показалось неожиданно соблазнительным ускакать и оставить болвана Шермана одного на дороге. Пусть пройдет пару миль, как какой-то батрак… Это собьет с него спесь.
А он как ни в чем ни бывало сказал:
— Надеюсь, мужское седло не станет проблемой… Знай я, выезжая из дома, что могу оказаться полезным прекрасной даме…
Аделия почти закатила глаза, но вовремя удержалась. Всем соседям было известно, что Коллум Шерман дам на дух не выносил и комплиментов не делал. Правда, был однажды женат и даже растил дочь семи лет, но супругу потерял в родах. И с тех пор ходил бобылем…
Среди дам Ланкастера, не способных пленить его сердце, ходили разные слухи: то ли он все еще хранил верность умершей супруге, в которую был страстно влюблен, то ли и вовсе к дамам не тяготел.
— Я как-нибудь справлюсь, — сказала девушка и легко вспорхнула в седло. Длинный плащ, к счастью, скрыл чуть приоткрывшиеся лодыжки. — Благодарю за заботу. — И вонзила пятки в бока черной лошади.
— Будьте с ней понежнее, — донеслось до нее сквозь топот лошадиных копыт. — Арабелла может быть норовистой.
Казалось не совсем ясным, о которой из них он заботился больше: об Аделии или все-таки о кобыле, но девушке абсолютно не к месту припомнилось, как он скривился той ночью при виде нее…
 
Той ночью, оставшись одна в ожидании неизбежного действа, она ждала с гулко бьющимся сердцем и замирала от каждого звука.
Вот, наконец, и шаги в коридоре…
Тяжелые, явно мужские.
Аделия замерла, превратившись в один перепуганный взгляд, — дверь открылась.
В комнату вошел Шерман, но не тот, которого она так страшилась: не отец — сын его стоял на пороге.
И глядел на нее…
Ей тогда показалось, от стыда у нее лопнет сердце, взорвется, как мыльный пузырь, но оно продолжало стучать.
Шерман щелкнул запором двери, подошел прямо к кровати и произнес:
— Отец отправил меня… сделать это с тобой, но тебе не стоит бояться. Я не желаю участвовать в его играх…
Аделия, натянувшая покрывало до самого подбородка, в этот момент отпустила его. Просто пальцы разжались… Должно быть, от удивления. А мужчина скривился… Так явно, словно увидел лягушку.
— Не знаю, что послужило поводом для разлада, только нам с тобой ни к чему в этом участвовать, понимаешь? — произнес Шерман, укутывая ее в покрывало. — Мой отец и твой муж должны сами во всем разобраться, и эта отцовская выходка… мне она неприятна так же, как и тебе.
Только в этот момент Аделия и поняла, что мужчина не тронет ее.
Вообще.
И испугалась.
— Если ты не сделаешь этого, мой муж узнает… Твой отец тоже захочет проверить. И тогда может сам захотеть… — Она схватилась за его руку с мольбою в глазах. — Лучше ты. Лучше ты сделай это… Пожалуйста.
Шерман не отнял руки, но лицо его опять исказилось.
— Я не хочу, — произнес он так четко, словно ребенка малого наставлял. — И ты тоже не хочешь…
— Хочу.
— Нет, не хочешь. — Теперь он выдернул руку и отступил. — Ты просто боишься. А между тем есть иное решение… — И достал из кармана стеклянный флакон. — Вот, сделаем вид, что действо свершилось, и успокоим отца. Ты же расскажешь все мужу… Он будет лишь благодарен подарку и станет молчать. Отойди!