Херсон Византийский

Завтра и займемся приобретением арбалета, чтобы не умереть раньше времени. Впрочем, моя смерть в любом возрасте в эту эпоху будет преждевременной для той, в которой раньше жил.
Я на ощупь достал девой рукой из сумку лепешку и протянул ее Гарри, награждая за отличную службу. Я не видел его, но почувствовал, как он осторожно взял награду, а потом быстро проглотил ее. Нащупав его спину, я левой рукой гладил густую комковатую шерсть. Доев лепешку, пес не отходил, пока я не перестал его гладить. Я был уверен, что Агиульф больше не придет, но долго не мог заснуть. И не выпускал меч из правой руки.
 
5
 
Разбудил меня опять Гарик. На этот раз скулением: просился на выход по нужде. Я открыл дверь, вышел вслед за стремительно выбежавшим псом во двор. Солнце уже взошло. Поперек двора висели две сети, влажные, пахнущие морем. С террасы мужской голос заорал на Гарри, который, задрав лапу, поливал стену дома. Пес скосил один глаз на меня, убеждаясь, что не хозяин орет на него, и с блаженным видом продолжил свое дело.
Тогда стоявший наверху мужчина, темноволосый, явно не гот, да и акцент был другой, крикнули мне:
– Убери своего пса!
– Чтобы легче было убить меня? – спросил я.
– Убить?! – удивился он. – Никто тебя не собирается убивать!
А ведь он, скорее всего, был в море и ничего не знал о плане Агиульфа легко подзаработать. Просто боится собак. Часто встречал таких. Вопреки распространенному мнению, не все они плохие люди.
– Мы скоро уйдем, – успокоил его и сказал спустившемуся сверху старику с палкой в руке, который, судя по заношенной, дырявой одежде, был рабом. – Принеси воды умыться.
– Сейчас, господин, – сказал старик и пошел к стоявшему в углу между концом дома и забором большому глиняному сосуду, похожему на амфору и накрытому деревянной крышкой.
А я пошел в противоположный угол двора, где за невысокой каменной отгородкой находился сортир – широкая дыра в каменном грунте, от которой в сторону улицы под углом вниз уходила труба из обожженной глины.
Раб принес кувшин с водой. Я укоротил кисточку, пристроил зеркальце на выступ в стене дома, мелко настругал в нижнюю половинку «матрешки» мыла, развел его водой, взбил пену, намылился ею и побрился. Хоть бритва и была острой, казалось, что с лица содрали кожу. Там я брился электробритвой и пользовался гелем после бритья. Лицо сразу помолодело. Не красавец, но мужественен и властен. Женщинам такие нравятся. Правда, не все они знают об этом.
Раб прямо таки залюбовался моей расточительность.
Я помыл бритву и кисточку, закрыл «матрешку», решив не выбрасывать остатки мыла, не удивлять раба еще больше. Умылся быстро. Вытерся полотняной рубахой, которая лежала верхней на стопке постиранного белья на камне возле моей коморки. Выстирано всё было хорошо. И как это она сумела без мыла или стирального порошка?!
Потом мы с Гариком перекусили лепешкой с сыром. Я запил вином, а пес – водой. Зарядив часть солидов в пистон ремня, а остальные переложив в новый кошелек, и упаковав свои шмотки и меч в вещь-мешок, я нагрузил на себя весь свой багаж, взял в руки щит и копье и направился на выход. Посреди двора остановился и сказал наблюдавшим за мной с террасы хозяину, его жене и детям:
– До свиданья! Спасибо за гостеприимство!
– Бывай! – попрощался со мной один хозяин.
И мы с Гариком зашагали в сторону центральной площади Херсона.
По пути я сперва зашел в кузницу, где заказал стальной лук и рычаг для натягивания тетивы. Кузнец, напоминающий Тавра коренастостью и густой черной бородой, несколько раз переспросил: действительно ли мне нужен именно стальной лук? Я подтвердил, несколько раз повторил, что выковать его надо из самой упругой стали, и нарисовал на песке, который был насыпан в каменное корыто, стоявшее рядом с горном, какой формы должен быть лук и зацепы для тетивы, указал его длину, ширину и толщину. Затем объяснил, каким надо еще выковать рычаг из обычной стали, какой сделать на нем крюк, где присоединить к нему короткую подвесную деталь и какой у этой детали сделать на конце округленный вырез для натягивания тетивы. Кузнец настолько удивился заказу, что, когда я снизил на целый солид запрошенную им сумму, не стал торговаться. Впрочем, и запросил он немало. Получив половину суммы в задаток, пообещал выполнить заказ через два дня.
 
Следующим пунктом была мастерская столяра. Кусочком грифеля я нарисовал на доске в двух проекциях, вид сбоку и сверху, что именно мне надо изготовить из орехового дерева: длину, ширину и форму ложа; где сверху должен начинаться наклон ложа вперед, чтобы уменьшить трение стрелы; какой ширины и глубины должен быть желоб и как тщательно его надо отшлифовать; где и какие сделать вырезы для лука и замка; что покрыть лаком, а что нет; где очень крепко приделать спереди железную петлю для зацепа рычага и две бронзовые для ремня и где укрепить приклад бронзовой окаемкой. Я ведь буду упирать приклад в землю, чтобы рычагом натянуть тетиву. Да и может кого-нибудь по старой памяти огрею прикладом. А из твердого дерева столяр должен был изготовить седловину, чертеж прилагается. Столяр удивился не меньше кузнеца и тоже не стал торговаться. Я дал ему задаток и два дня на выполнение работы.
В мастерской по отливке бронзы, я заказал на всякий случай два комплекта замка: гайку с прорезью сверху и отверстием в центре, муфту, спусковой механизм, запорные пластины и винты для их крепления. Там ничему не удивились, пообещали успеть за два дня и долго поторговались.
И мастер по изготовлению луков и стрел, в мастерской которого работало пять рабов, что говорило о высокой востребованности его товара, торговался долго, хотя удивился, что мне нужны стрелы всего сантиметров по тридцать пять длинной и толщиной по полтора, причем к концу они должны быть немного толще, что улучшало их аэродинамические свойства и повышало точность, но заканчиваться узким хвостовиком для плотной вставки в гайку. Я заказал двадцать пять болтов с гранеными, в виде пирамидки, бронебойными наконечниками и пять без наконечников, тупых, для охоты на птицу. Древки должны быть склеены из четырех пластин с волокнами в разные стороны, каленые. Все деревянные стрелы со временем искривляются, но каленые медленнее, некоторые годами могут оставаться прямыми. Еще я заказал у него четыре тетивы намного толще, чем для обычного лука, причем одна из них должна быть длиннее сантиметров на пять, вспомогательная, чтобы с ее помощью сгибать лук и надевать рабочую. В заключение спросил, есть ли у него оленьи сухожилия? Их не было, но лучник пообещал достать, если заплачу. Я заплатил.
Пока мы с ним торговались, остальные лавочники и мастера, переговариваясь через улицу, обсуждали чудаковатого чужестранца, который покупает еще более чудные вещи, понапрасну тратя большие деньги. Чужестранец – что с него возьмешь?! Потом их внимание переключилось на процессию, которая продвигалась в сторону центральной площади. Впереди ехал Оптила и два десятка его конников. За ними везли на мулах, задом наперед, с выбритыми наголо головами и завязанными сзади руками, моих разбойников. На лицах обоих был полнейший пофигизм. Как я понял, в эту эпоху довольно пренебрежительно относились к жизни, и не только к чужой. Замыкали шествие десятка три пехотинцев. Ну, и ватага мальчишек, конечно, и толпа более взрослых зевак.
Пропустив их, я зашел в лавку-мастерскую по изготовлению и продаже одежды и обуви из кожи. Там купил уже готовые кожаные штаны и высокие сапоги для верховой езды и заказал ремень, чтобы носить арбалет на плече, как привык носить ружье, и безрукавку с костяными пуговицами, петлями для поясного ремня и накладными карманами, четырьмя снаружи и двумя внутренними. Ну, люблю я карманы! Собирался надевать безрукавку поверх кольчуги, вместо ламеллярного доспеха, как носили богатые аборигены, чтобы было куда рассовать нужные предметы. С меня сняли мерки и пообещали сделать за три дня. Пока обмеривали, спросил, где можно снять жилье на несколько дней. Указали несколько мест, но посоветовали устроиться за городом, в слободе, где обычно останавливаются заезжие купцы: там и дешевле, и воздух почище.