Принцесса-беглянка

– Видишь ли, все началось на вечеринке, которую сестрица Астрид устроила в честь дня рождения матери. Мы тогда все приехали к Астрид, в том числе Керстин и ее муж, английский лорд…
– Ну да, ведь твоя матушка обожает английских лордов, – с усмешкой заметил О'Брайен.
– Ошибаешься, приятель. – Адам выразительно посмотрел на друга, давая понять, что хотел бы, чтобы тот впредь воздержался от подобных комментариев. – Разница между матерью и сестрой состоит в том, что Керстин всегда хотела выйти замуж только за лорда, другой муж ее не устраивал. Да, только за лорда, пусть даже он стеснен в средствах и охотился за богатой наследницей. К сожалению, именно таким этот парень и оказался. Постоянно клянчил деньги. А вот мой отец… он был совсем другим. В деньгах он не нуждался, но все равно они с матерью прожили вместе совсем недолго, потому что мама сказала ему, что их брак с самого начала был ошибкой. Она сказала отцу, что они с ним слишком уж разные. Лично я всегда думал, что отец бросил семью до того, как я появился на свет, потому что он, наверное, испугался, что у матери снова родится двойня – и снова девочки.
Адам невольно рассмеялся. Приходится признать, что у них очень необычная семья. Его старшие сестры – две пары близнецов, похожие как две капли воды. И все четверо – под стать матери – такие же белокурые и голубоглазые. Только один Адам являлся исключением. Младший ребенок в семье, единственный сын, он был темноволос.
– Так вот, отец, наверное, решил, что лучше бросить все и уехать в Европу, чем жить в несчастливом браке с вдовой с четырьмя дочерьми. Ну… как бы то ни было, Керстин и его сиятельство приехали в Денвер, чтобы отпраздновать день рождения матери.
– Милая семейная вечеринка, – заметил Мерфи.
– Ничего подобного! – воскликнул Адам. – Напротив, это был ад кромешный. Что же касается матери… Видишь ли, она до сих пор держит ферму в Канзасе и волнуется о том, какая будет погода, а также интересуется ценами на кукурузу и пшеницу. Мама всегда была очень независимой, гордой, и сейчас она возглавляет местное движение суфражисток. – Адам улыбнулся, представив, как мать несет плакат на демонстрации. – Пойми, лично я ничего не имею против борьбы женщин за избирательные права, но иногда мне хочется, чтобы моя мать…
Адам надолго умолк. Он прекрасно понимал, что его мать была не только независимой, но и весьма расчетливой женщиной, – она, например, без всякого сожаления рассталась со своим вторым мужем, его отцом, однако очень обрадовалась наследству, которое получила от первого супруга. Впрочем, Адам предпочитал не осуждать свою мать – какая есть, такая и есть. К тому же она была очень трудолюбива и настойчива. Детей своих она не баловала, однако делала все возможное для того, чтобы они добились успеха и преуспели в жизни. И сама мать, конечно же, тоже не бедствовала.
– Моя сестра Астрид сейчас помогает мужу в больнице, хотя ждет седьмого ребенка, – продолжал Адам. – Эрика взяла в свою школу трех новых учительниц, причем все они активистки борьбы за женское равноправие и всеобщие избирательные права. Ее муж – инженер на железной дороге. Он часто бывает в разъездах, и Эрика всю свою энергию направляет на школу. – Адам пожал плечами. – Грета с мужем купили ферму по соседству с маминым хозяйством. Грета оставила работу в местной газете и теперь издает еженедельный бюллетень для работниц фермы. А еще мама, Астрид, Эрика и Грета вместе с другими местными суфражистками организовали женское Общество трезвости. Но мужья трех моих сестер относятся снисходительно к тому, что их жены занимаются общественной работой. Вот только его высочество… – Адам покачал головой и выругался. – Вот этот оказался настоящим негодяем. Отъявленным мерзавцем. За то, что его жена посмела сопровождать мать и сестер на собрание Общества трезвости, он поколотил Керстин. Когда я приехал, у нее был синяк под глазом. И все из-за того, что его высочество, видите ли, опасался, что жена может привезти свои суфражистские замашки в Англию и навязать их женам и дочерям его друзей из палаты лордов. Нелепость же ситуации заключается в том, что Керстин пошла на это злосчастное собрание за компанию – только потому, что все женщины города собирались туда пойти. Ей не хотелось оставаться одной дома, а на все это движение женщин за избирательные права и на воздержание от спиртных напитков ей на самом деле было наплевать. Тем не менее этот проклятый лорд ее поколотил.
 
– Негодяй, – проворчал Мерфи, нахмурившись. – Терпеть не могу английских лордов. Все они надутые подонки, вот кто они такие. – Он взглянул на друга. – Все, кроме одного, разумеется.
– Я не в счет, – сказал Адам. – Я разделяю твое мнение.
– Но ты же…
Адам решительно покачал головой.
– Мой отец – всего лишь младший сын английского лорда. Он должен был унаследовать не титул, а только деньги и часть имущества своего отца. Однако он так и не заявил права на наследство. Мама говорила, что наследство ему не требовалось, потому что отец обладал удивительной способностью обращать в деньги все, к чему он ни прикасался. Да-да, он мог добиться успеха во всем, за что бы ни брался. Так вот, когда они с моей матерью встретились, им в очередной раз овладела жажда приключений – ему захотелось повидать мир. Моя мать любила его, но она отказалась ради странствий по свету оставить ферму, которую ей оставил в наследство ее первый муж. В результате они с отцом расстались. Потом отец аннулировал брак с мой матерью ради того, чтобы жениться на другой женщине. И случилось, что я стал как бы незаконнорожденным. – Адам нахмурился и, помолчав немного, вновь заговорил: – А мама в итоге не получила ничего, кроме меня. Разумеется, она сообщила отцу о моем появлении на свет и он выслал деньги на проезд для всей нашей семьи в Англию. Еще он прислал старинный золотой медальон, который мать по его просьбе передала мне. – Адам вынул из кармана часы на цепочке и показал О'Брайену медальон, который носил как брелок. – Деньги мать отослала отцу обратно, а медальон оставила. Он и стал моим наследством, полученным от отца. Когда брак моих родителей был признан недействительным, я больше не имел права носить фамилию Маккендрик, но мама настояла, чтобы я не менял ее. Она сказала так: раз эта фамилия была дана мне при рождении, ни закон, ни церковь не имеют права ее у меня отнять. – Сунув часы в карман, Адам продолжал: – Вот муж Керстин – другое дело. Тот уж английский лорд в полном смысле слова. Я пытался убедить Керстин уйти от мужа, но она меня и слушать не хочет. И я ничего не могу с этим поделать. Я только пригрозил его сиятельству: если он еще хоть раз тронет мою сестру, я его убью.
– И что же? Он отреагировал на твои угрозы? – спросил О'Брайен.
– Струхнул и безотлагательно отправился на Восток. А потом сел на корабль и отплыл в Англию. Керстин же осталась гостить у матери – вот как все это тогда закончилось. Английский лорд понял все так же хорошо, как и тот парень, который дал пощечину официантке в таверне «Золотой самородок».
– Так вот откуда появилась первая часть «Правдивых приключений Благодетельного Барона…», – протянул Мерфи.
– Совершенно верно, – кивнул Адам. – Возможно, как раз в это время в таверну зашел какой-нибудь журналист, который слышал, как я предложил бедной девушке работу и крышу над головой. Впрочем, от работы она отказалась, решила вернуться на ферму к родителям, в Индиану. И я купил ей билет на поезд.
– Вероятно, девушка продала свою историю в какое-то издательство.
– Да, возможно. – Адам налил себе еще чашку кофе, затем велел официанту принести кофейник с горячим кофе. – А может быть, Керстин решила через издательство заработать на карманные расходы. Как бы то ни было, эта история причиняет мне ужасное беспокойство.
– Кстати о беспокойстве, – сказал О'Брайен. – Где ее сиятельство изволит сейчас находиться?
– Изволит завтракать в своей каюте, – ответил Адам. – Говорит, что виконтессе негоже появляться на людях раньше двух часов пополудни.