Прорицательница. Академия мертвых душ

– Интересно? – внезапно раздалось за спиной.
Я испуганно ойкнула и обернулась. Жанна. Застукала меня прямо на месте преступления. Мало того, что не закончена уборка, так еще и нарушен строгий приказ ничего не трогать!
– Извините, пожалуйста… – залепетала я. Потерять работу совсем не хотелось. Но, кажется, было уже поздно. – Я сама не понимаю, как это произошло… Вы меня уволите?
– Ты не ответила, – спокойно сказала Жанна. – Интересно?
– Да, очень! – выдохнула я.
– Хорошо. Иди домой.
– Вы меня уволите?
– Что-то вроде того, – загадочно усмехнулась она.
На следующий же день в квартире появилась новая домработница, а мне Жанна предложила стать своей ассистенткой: вести запись клиентов, готовить всё к сеансам.
– По книжкам будешь долго учиться, – сказала она, пока грузчики вносили в кабинет еще один стол. Для меня… – А если и их читать, и смотреть, как я работаю, дело пойдёт быстрее. С некоторыми клиентками это не пройдет, но и оставшихся будет вполне достаточно для практики.
Жанна задумчиво помолчала и добавила:
– Единственное требование – никогда, никогда, ни в коем случае не прикасаться к моим картам. Купи свою колоду. Для начала достаточно и одной. Первую попавшуюся не хватай – выбери ту, что к сердцу ляжет.
Я так и сделала. А потом, когда заработала денег и купила подержанный графический планшет, нарисовала еще одну. Мне ужасно хотелось самой создать персонажей. Пусть даже и карточных.
Отнесла в типографию, отпечатала и с гордостью показала Жанне.
– Молодец! – похвалила она. – Колода вообще ведь интимная, а с этой у тебя будет крепкая связь. Станешь усердно учиться – через пару лет и меня переплюнешь.
Я порозовела от удовольствия. Хотя, конечно же, понимала, что до Жанниных знаний и умений мне как до луны.
За те полгода, что я проработала помощницей, Жанна стала мне почти родной. Единственный близкий человек в чужом городе, да что там – во всём этом чужом мире.
И вот теперь Владимир… Чтоб ему!
Придумывая страшные кары на голову неверного супруга, я не заметила, как свернула с ночной пустынной улицы в арку, что вела в небольшой двор перед общежитием, и даже почти проскочила ее.
Почти.
Потому что мгновенно очнулась, услышав тихое:
– Кончай его…
Машинально сделав еще пару шагов, я бросила взгляд вперед и похолодела. Прямо передо мной, на расстоянии четырех-пяти метров, двое избивали третьего. Еще один стоял рядом и лениво наблюдал за происходящим. Почти все окна общежития были темными. Люди то ли спали, то ли просто не вмешивались.
«Никто не поможет…» – вспыхнула паническая мысль. И погасла, оставив кислый привкус на языке.
Я сглотнула, чувствуя, как все внутри смерзается в липкий холодный комок, осторожно попятилась. Тихо, практически беззвучно, в спасительную тень, воняющую кошками, окурками и дешевым пивом.
Что делать?! В общагу не пройти, тут только один путь. Обратно к Жанне?
Тем временем нападавшие нагнулись над распростертым на земле телом. Один из них двинул рукой, и там, куда он ткнул, по светлой куртке начало расплываться темное пятно.
Ой, мамочки… Я выхватила из кармана телефон, дрожащими пальцами пробежалась по кнопкам и приложила к уху, напряженно вслушиваясь в длинные гудки.
Скорее, пожалуйста, скорее!
– П-полиция? Адрес… – быстро зашептала я.
И в ужасе вздрогнула, когда мой едва слышный шепот отразился от темных стен, заметался по арке, набирая силу, громом ударил по ушам.
Черт!
Наблюдатель насторожился, другие выпрямились, и все трое посмотрели в мою сторону.
В трубке что-то бубнили, но я застыла, стараясь не шевелиться. Может, в тени не заметят?
«За спиной освещенная улица. Да на ее фоне мой силуэт только слепой не увидит!» – пронеслось в голове.
И тут же стало страшно. Так страшно, как никогда в жизни.
– Что стоишь, Сипатый? Она наши рожи видела. Разберись.
Разберись? Что значит «разберись»?
Сипатый метнулся ко мне.
И время словно замедлилось. Очередная секунда мазнула синим тусклым светом по стене, упала на асфальт и раскололась со странным звуком. Или это упал мой телефон? Неважно…
 
Тело не слушалось.
Я хотела развернуться и рвануть прочь – ноги будто вросли в землю. Пыталась закричать что есть сил – из перехваченного спазмом горла вырвался слабый писк.
Еще секунда…
Черная туша Сипатого приблизилась вплотную, перебив арочную вонь кислым запахом немытого тела. Блеснуло лезвие ножа, испачканное чем-то темным.
Кровь?
Острая вспышка боли в груди – и наступила полная, непроглядная тьма.
 
Глава 2
 
– Давай, поднимайся, хватит разлёживаться, – кто-то меня будил, причём не слишком деликатно.
Я неохотно выплыла из забытья и озадаченно моргнула.
По-летнему высоко синело небо, прямо над лицом покачивалась залитая солнцем ромашка, и по ней, жужжа, полз шмель. Толстый мохнатый шмель в ярко-оранжевую полоску. Очень знакомая картина…
Моя картина! Я ее рисовала.
Этого шмеля я вообще увидела во сне. Давно, еще жива была бабушка.
Помню, проснулась тогда и сразу бросилась к мольберту.
Бирюзовая синь неба, залитая солнцем ромашка, а на ней – шмель. Толстый мохнатый шмель в ярко-оранжевую полоску. Акварель слегка растеклась, отчего казалось, что он шевелится и вот-вот взлетит.
– Как живой… – охнула сзади бабушка. – Даже лугом запахло…
«Шмеля» она вставила в рамочку и повесила у себя над кроватью.
Он был первым. Потом появились другие работы, и вскоре наша квартира напоминала картинную галерею. Я почти ничего не взяла с собой, когда уезжала. Только «Шмеля». Бабушка его так любила…
И теперь он нагло материализовался?
Я осторожно приоткрыла один глаз, потом другой. Шмель никуда не делся. Он по-прежнему сидел на ромашке. И жужжал, словно собирался вот-вот взлететь.
Нет, это просто бред какой-то.
Я что, попала в собственную акварель?!
Или все еще сплю? Вряд ли. Даже щипать себя за руку не надо для проверки: в спину ощутимо впивался какой-то камень, в груди жгло, будто под ребра воткнули раскаленный прут.
– Долго будешь еще валяться? – раздался недовольный голос.
Я села, поправляя съевший с плеча ворот. Кстати, что это за хламида на мне? Ночная рубашка?
Терпеть не могу ночные рубашки. Вечно запутываются и душат. Ничего подобного в моем гардеробе точно не было. Так откуда оно, черт побери, взялось?!
Я растерянно провела рукой по шероховатой ткани, похожей на отбеленный холст.
Поле вокруг казалось странно знакомым. Будто я когда-то его уже видела. А вот крупногабаритная девица, что сидела рядом на корточках, знакомой не казалась.
Широкое веснушчатое лицо, белая кожа, волосы светлые с рыжиной, будто выгоревшие на солнце…
Убедившись, что я её вижу и слышу, девица буркнула:
– Поднимайся, пойдём.
– Куда пойдём? Где я?
– Ты это… Умерла недавно, – сообщила мне девица.
Умерла? Перед глазами отчетливо нарисовался тёмный силуэт, пугающий блеск стали. Резануло острой болью в подреберье. Там, где и сейчас жгло. Меня убили. Зарезали. Это я хорошо помнила.
– …и теперь попала в другой мир, – устало и равнодушно, как о чём-то совершенно обыденном, договорила она.
Бабушка говорила, что после смерти ничего не заканчивается: ты просто переселяешься еще куда-то. Место, куда я попала, на ад не похоже. Никаких тебе чертей и котлов. Впрочем…
Так мы с ней теперь встретимся?
– И что, все умершие попадают сюда? Ну, в этот мир? – с надеждой спросила я.
Вдруг и бабушка здесь? Сердце заныло. Увидеть бы ее! И родителей… Хоть я их совсем не помню.
– Нет, – отрезала девица. – Только те, кому еще не исполнилось восемнадцати. Если, конечно, в академии есть места, а у тебя есть дар… В общем, очень мало кто попадает. Тебе повезло.
– Какой еще дар? И что за академия? – я пыталась сообразить, о чем идет речь. Но получалась плохо.