Близняшки от босса. Сердце пополам (СИ)

— Аля решила, что будильник нам с утра не нужен, — хрипло бросает он, но в тоне больше нет ярости. — И выбросила куда-то телефон. Я так и не нашел его, всю комнату перерыл.
— Дочь? — улыбаюсь я.
Каким бы взрывоопасным и непредсказуемым боссом ни был Шторм, но в роли отца он становится невероятно уютным и домашним. Настолько, что я не могу вернуть себе серьезное выражение лица.
И уж точно не готова к тому, что я вижу, когда Вадим наконец поворачивается ко мне.
— Ой, — опять выдаю я и прыскаю смехом, прикрыв рот ладонью.
Шторм по-прежнему суров и чересчур строг. Руки сложены в карманы, мышцы напряжены, мощная грудь мерно вздымается, плечи расправлены. Идеально выглаженная рубашка застегнута на все пуговицы, под горло, что непривычно для небрежного босса, который предпочитает более свободный стиль.
При этом взгляд Вадима властный и гордый. Он должен пугать, подчинять, но…
Все меркнет, когда я останавливаюсь на приподнятом с вызовом подбородке. Потому что грубая, шероховатая кожа вся испещрена разноцветными штрихами. Они нанесены хаотично, где-то ярко, будто «художник» надавил с силой, где-то слабее, потому что мазнул случайно. Несколько полосок коснулись щек, но практически незаметно, словно не удалось дотянуться. Большинство — спускаются вниз по горлу.
Делаю вывод, что главный «удар искусства» пришелся на подбородок и спрятанную под рубашкой шею. Именно поэтому Шторм обернулся шарфом.
В какой-то момент понимаю, что я бесцеремонно рассматриваю своего босса и хихикаю глуповато. Никак совладать с эмоциями не могу! Но он сам виноват. К такому нужно было меня подготовить!
Вадим на миг отводит взгляд в сторону, вздыхает тяжело. Разочарованно качает головой. И молчит, будто ждет, пока я в себя приду.
— Тоже дочка постаралась? — догадываюсь я.
Заодно мне удается задобрить босса. При упоминании малышки он мгновенно смягчается.
— Да, Аля проснулась раньше, ей для этого не нужен был будильник. И скоротала время, пока я спал, — развернувшись к свету, демонстрирует почерканное лицо во всей красе. — Сама она еще «красивее», — закатывает глаза. — Ее сейчас няня отмывает. А мне пришлось сразу сюда лететь. Из-за этого… Туманова, — опять хмурится.
Но, учитывая его «боевой раскрас», выглядит злой босс весьма комично.
— С ними Роман Редиванович сейчас, — сдерживаясь из последних сил, стараюсь говорить деловито. — Я напишу ему смс, чтобы еще время потянул. Хотя он и так их отвлекает с восьми утра, — быстро вбиваю текст в телефоне и отправляю заместителю босса.
Резко поднимаю глаза на Шторма и понимаю, что совершила роковую ошибку. Сдавленный смех предательски вырывается из груди, а я тщетно пытаюсь скрыть его под кашлем. Но босса провести не так легко.
— Еще один смешок, и я точно тебя оштрафую, — грозит Шторм.
— Извините, Вадим Дмитриевич, — проглатываю комок, что щекочет горло, и смахиваю выступившие слезы. — А намного? — все-таки опять улыбаюсь. — Чтобы знать. Может, оно того стоит.
Шторм простреливает меня разрядом молний, но тут же теплеет.
— Так, ну, хватит, — расслабившись, хохочет босс, и я следую его примеру. — Ты знаешь, чем это можно смыть?
— Честно говоря, не сталкивалась еще, — отсмеявшись, признаюсь серьезно. — Я не покупаю дочери фломастеры. Рано им еще, — имею ввиду обеих малышек, ведь они одного возраста. Почему-то так тепло и приятно говорить о наших дочках обобщенно, что даже сердце ускоряет свой бег. — Если на то пошло, лучше восковые карандаши. Они безопасны и для детей, и для окружающей среды, — заключаю я.
Губу закусываю, понимая, что не следовало босса поучать. Однако он не спорит.
— Да я выброшу их вместе с дурацкой драценой, — рявкает Вадим, а я мрачнею, вспоминая растения, которые могут быть опасны. И драцена в этом списке. Но слова босса успокаивают. — На свалку отправлю все фломастеры, все горшки. К чертям, — он непроизвольно рукой по подбородку порисованному проводит. — И Лену туда же, — одними губами добавляет, совсем не слышно, но я улавливаю. Однако делаю вид, что не поняла: меня его отношения с женой никак не касаются. — Так ты мне поможешь?
 
Шторм не приказывает. Наоборот. Чуть ли не просит. И я не могу оставить босса в беде.
— Я попробую, — выдыхаю протяжно.
Подумав пару секунд, бегу в приемную за сумкой. Нахожу косметичку. Вернувшись в кабинет, лихорадочно пересматриваю ее содержимое. Вываливаю на стол.
— Так, есть у меня пара идей, — хмыкаю я.
Тянусь за стулом, чтобы подвинуть ближе…
— Не таскай тяжести, — перехватывает его босс за спинку, а сам жестом указывает мне сесть в его кресло.
Помедлив, все-таки слушаюсь. Готовлю все необходимое для «спасения босса», беру ватный диск, но рука так и зависает в воздухе.
Потому что Вадим садится напротив, облокотившись о край стола, и подается вперед ко мне. Настолько близко, что я слышу его сбивчивое дыхание, и срываюсь в карамельную бездну чертовски родных глаз.
  
Глава 13
 
Вадим
Какое же тупое утро! Мало того, что проснулся не от сигнала будильника, а от настойчивых звонков няни в дверь. Так еще и первое, что увидел, открыв глаза, так это хитрую, довольную моську Альки. Я, конечно, рад лицезреть дочурку в любое время суток, но не с фломастерами в руках и не измалеванную разноцветными полосками!
Лены к этому времени дома уже не было — поехала в парфюмерный какие-то баночки и скляночки фотографировать для рекламных постов. Стоит отдать должное, жена к работе всегда относилась ответственно. Я видел, что для нее журналистика и творчество — это смысл бытия. Поэтому я без зазрения совести передал ей управление телеканалом, хоть злые языки и шептались за спиной. И Лена оправдала мое доверие. Трудилась на совесть. Уверен, проработала бы вплоть до декрета, если бы состояние здоровья позволило. Но из «Шторм Медиа» жена плавно перекочевала в клинику на сохранение…
Жаль, что в семье на нее так же положится, как в компании, не удалось. Долгожданная, выстраданная дочь не стала ее «любимым проектом». И уж тем более смыслом жизни.
Все-таки отправлю Лену на работу к чертям собачьим! Пусть делом займется… Ведь все равно в любой ситуации она выбирает НЕ ребенка, и это жутко меня напрягает. В то время, как я готов наплевать на бизнес моего отца каждый раз, когда становится вопрос о дочери.
Вот и сейчас. Вместо того, чтобы бросить все — и умчаться на важную встречу, я ношусь по комнате с малышкой на руках. Не отпускаю ее ни на миг, чтобы еще чего-то не натворила.
И лишь когда передаю Алю растерянной няне, я переключаюсь на работу. Собираюсь, как метеор, ведь время не на моей стороне. Тороплюсь дико. И бешусь, когда меня зачем-то окликает няня.
Оборачиваюсь на пороге и хмуро смотрю на нее.
— Вадим Дмитриевич, вам бы тоже умыться, — вкрадчиво говорит она, подбрасывая капризную Алю на руках — дочь не довольна тем, что я ухожу.
— Что? — не сразу понимаю и подхожу к зеркалу. — Мать твою…
Настенные часы, стилизованные под старину, бьют ровно восемь раз. Напоминают, что я уже опоздал и действовать нужно оперативно. Вздохнув, чмокаю дочь на прощание, хотя следовало бы шлепнуть ее по попке, в которой явно при рождении шило забыли. Но я лишь улыбаюсь и качаю головой с укором. Аля морщит личико и звонко хохочет надо мной. Мелкая хулиганка!
Вздохнув тяжело, оборачиваюсь шарфом, пытаясь максимально скрыть «шедевр» Шторм-младшей.
Покинув дом, скрываюсь от посторонних глаз в собственном автомобиле, подняв стекла. Хочу позвонить Роману, предупредить об опоздании, но вспоминаю, что так и не нашел телефон. Нервно бью по рулю, вжимаю педаль газа в пол, посылая далеко и надолго сигналящих мне автомобилистов.
Понятия не имею, что буду делать со своим «раскрасом». У меня одна надежда — на Снежану. Все-таки у нее дома такая же годовалая проказница, а в «мамском» арсенале должны быть способы устранения последствий разного рода детских шалостей.