Все мы злодеи (ЛП)
К тому времени Алистер стал лучше справляться с этими тестами, но он все еще паниковал — хотя и тихо — в могиле. Лоуи пришили блестящие пуговицы к его свитеру, и он клялся, что каждая тревожная боль в его груди была когтями гоблина, ищущего сокровище в его плоти.
Хендри не мог вмешиваться в тесты — даже в том возрасте они оба это знали. Но позже он принес Алистеру одеяло. Логика подсказывала Алистеру, что флис вряд ли защитит его от монстров, но даже прикованному к полупогребенному гробу одеяло помогало ему чувствовать себя в большей безопасности.
Шли годы, и их мать использовала больше, чем воображение, чтобы укрепить решимость Алистера. Она использовала магию.
— Я что-то вижу! Там! В воде!
Алистер резко обернулся, ступив в темное черное озеро своей семьи. Темный плавник показался на поверхности, приближаясь к нему.
Его мать стояла на берегу с одобрительным выражением лица, когда Алистер проигнорировал свой страх и продолжил плыть к центру озера.
Хендри тоже наблюдал, и успокаивающее присутствие его брата помогло Алистеру не обращать внимания на ощущение чего-то скользкого, царапающего его лодыжку. Это был Хендри, кто придал ему смелости, хотя это должен был быть урок его семьи, направляющий его вперед. Тот же урок, который они всегда пытались преподать ему.
Монстры не смогут причинить тебе вред, если ты сам станешь монстром.
Алистер проснулась от беспокойного сна. Поскольку это было утро перед турниром, такие кошмары казались плохим предзнаменованием. И поэтому, как он всегда делал, когда что-то было не так, он решил найти своего брата.
Он накинул вязаный кардиган и рискнул спуститься в коридор. В отличие от нагроможденной комнаты Алистера, с задернутыми в вечной темноте шторами, заваленной наполовину прочитанными книгами, магическими камнями и выброшенными вязаными изделиями, комната Хендри была безупречна. Его окно выходило на восток, навстречу восходу солнца. Алистер прищурился от резкого дневного света и обнаружил, что кровать его брата пуста и чисто застелена.
Он проверил обычные места обитания Хендри. На кухне пахло жареными орехами макадамия и круассанами с маслом, но сладости не манили Хендри к завтраку. Его любимое место для сна было пусто, трава рядом с надгробием дорогой тети Альфины не была испорчена очертаниями тела Хендри. В музыкальной комнате было тихо. Пустые залы.
«Может быть, он свернулся калачиком где-нибудь в другом месте, чтобы вздремнуть», — подумал Алистер. Или, может быть, он в кабинете, практикуется в магии. Это казалось маловероятным. Хендри избегал всего, что включало вставание с постели в утренние часы.
Испытывая все большее беспокойство, Алистер зашагал по лабиринту мрачных коридоров поместья в гостиную. Он не нашел там своего брата, но он нашел остальных членов своей семьи.
Лоуи были одной из самых маленьких турнирных семей в Илвернате, и это было особенно заметно, когда один ребенок среди троих взрослых сидел там так торжественно, все одетые в серое. Портреты их предков висели на стенах комнаты в позолоченных рамах, таких многочисленных и таких старых, что Алистер не мог узнать всех их лиц. Только чемпионов. Их глаза следовали за ним повсюду, где бы он ни бродил по дому.
Одаренный, прилежный, он представлял, как эти портреты шепчутся о нем. Но помните его ребенком? Такой напуганный. Такой встревоженный. Если кошмаров достаточно, чтобы разрушиь его, как он справится, когда будет жить в одном из них?
Над каменным камином висел портрет, написанный перед последним турниром. Его бабушка, такая же строгая и серьезная, какой она была сейчас, несмотря на то, что была на двадцать лет моложе, окружена своими четырьмя детьми: матерью Алистера, Мойрой; его дядей Роуэном; его тетей Альфиной, которая выиграла последний турнир только для того, чтобы повеситься несколько лет спустя; и его дядей Тоддом, который трагически погиб вскоре после того, как портрет был заказан.
Алистер взглянул на самый последний портрет, законченный всего месяц назад. Вокруг него, его бабушки, матери, дяди и восьмилетнего двоюродного брата, Хендри был единственным, кто улыбался.
Хендри также был единственным, кто отсутствовал на этом спонтанном собрании, хотя Хендри обычно исчезал всякий раз, когда предстояли серьезные дискуссии. И, судя по мрачному выражению лиц каждого из Лоу, встреча должна была быть серьезной. У Алистера пересохло во рту, когда он избегал пристального взгляда своей бабушки. Ему хотелось, чтобы рядом с ним был его брат.
— Алистер, — серьезно сказала его мать. — Кровавая Луна почти прошла. Турнир начинается завтра.
Смесь волнения и нервозности шевельнулась в груди Алистера. Больше не имело значения, сколько тестов он прошел или провалил, если он испортил заклятие перед агентом Ю. Все эти часы учебы стоили того ради этого момента. Хендри всегда был любимчиком: более обаятельный, более красивый, более любимый. Но Алистер никогда не подходил для этой роли, вот почему он так неустанно работал над собой.
Чемпион.
Он гордо вздернул подбородок и сел в кожаное кресло напротив них. Шесть других семей уже объявили о своем выборе, и теперь Алистер наконец официально вступит в их ряды.
— Каждое поколение мы преподносим нашему чемпиону подарок.
Холодный тон его матери звучал холоднее, чем обычно.
— Значит, я чемпион?
Алистер пытался говорить ровно, но его голос дрогнул. Что-то в этой сцене было не так. В своих фантазиях об этом моменте он представлял гордость в голосе своей матери. Алистер неустанно трудился ради этого. Он был идеальным чемпионом и идеальным Лоу. Это был его момент, но он не мог отделаться от мысли, что ее тепло по-прежнему предназначалось только его брату.
— Не перебивай, — рявкнула на него бабушка, и Алистер напрягся. Очевидно, Алистер не был полностью прощен за инцидент с заклинателем. Единственной причиной, по которой он избежал обвинения в нападении, было слабое утверждение о самообороне.
Алистер оглянулся через плечо, гадая, когда же появится идеальный сын. Хендри понял бы, что этот разговор значил для Алистера. Одного его присутствия, одной его улыбки было бы достаточно, чтобы исправить этот очень неподходящий момент.
Его мать вытащила из кармана кольцо с камнем, таким же тусклым и бесцветным, как пепел.
— Это семейная реликвия, — объяснила она. — Такая же древняя, как и сам турнир.
Хотя на камне не было ни зазубрин, ни отметин, что-то в нем действительно выглядело древним. Алистер никогда не видел ничего подобного. Он вспомнил бы что-то такое таинственное, такое, казалось бы, могущественное.
— Кровные узы превыше всего, — пробормотала она, это высказывание преследовало Алистера и Хендри всю их жизнь. Даже когда они выскользнули за пределы поместья для развлечения, они знали, что все это не имело значения. Эти экскурсии были погружением в мечты, в фантазию, которой они никогда по-настоящему не принадлежали.
Их реальностью был золотой свет заходящего солнца, пробивающийся между голыми деревьями их поместья. Это был звук потрескивающих очагов и едва дышащих людей. Он прятался среди забытых ниш, избегая жестоких, неодобрительных лиц их семьи, которые всегда уводили Алистера в затененные комнаты и башни книг.
Алистер все еще помнил тот момент, когда он понял, что станет чемпионом. Ему было восемь лет, и его дядя только что задал ему чтение, которое уже превышало курсовую работу Хендри, хотя Хендри был на год старше. После нескольких часов, проведенных взаперти, заканчивая ее, Алистер, наконец, отважился выйти на улицу, щурясь от летнего солнечного света, чтобы найти своего брата, лежащего в постели из заросшей травы и одуванчиков, его волосы были такими же дикими, как сорняки.