Все мы злодеи (ЛП)

Алистер пристально посмотрел на своего брата. Хендри нарушал их негласное правило не обсуждать турнир, и это было не похоже на него — быть таким серьезным. Кроме того, не имело значения, что Традиция Трагедии превратила необычную красную луну Илверната и его кровавую историю в глобальный скандал. У Лоу был свой выбор заклинателей, выстроившихся в очередь, чтобы предложить Алистеру свои товары. У проклятия был способ найти тех, кто бросил вызов семье Лоу — печально известные заклятия их бабушки убедили в этом.
— Ты беспокоишься обо мне? — спросил Алистер.
— Конечно.
— А семья — нет.
— Я твой старший брат. Я должен беспокоиться о тебе.
Первым порывом Алистера, как всегда, было пошутить. Но уверенный или нет, на турнире было трудно найти юмор.
Убей или будешь убит. Мрачное дело.
Алистер боялся не за свою жизнь, а за свой разум. Даже самые злодейские победители Лоу покинули турнир измененными, сломленными. Но Алистер отказался смириться с такой судьбой. Каким бы жестоким, каким бы ужасным ему ни пришлось быть, он не мог позволить себе беспокоиться. Не о других чемпионах. Не о его душе.
Ему нужно было стать самым злодейским из них всех.
Он все еще раздумывал, как ответить Хендри, когда его похлопали по плечу.
— Мы никогда раньше не встречались, — сказала девушка из Макаслана, когда Алистер бросил свою игру и обернулся. Ее слова не были утверждением — они были обвинением. Другие горожане и любители заклятий позади нее перешептывались, их широко раскрытые глаза были прикованы к двум мальчикам, которые привлекли внимание местной знаменитости Макаслан.
Хендри сверкнул своей солнечной улыбкой и протянул руку.
— Мы не отсюда. Мы пришли посмотреть, правда ли эта книга. Эта Кровавая Луна действительно нечто.
Его улыбка оказалась неэффективной против девушки, которая не ответила тем же. Ее взгляд упал на его протянутую руку, на кольца с хрустальными магическими камнями, усеивающие его пальцы.
— Шарма, Алешир, Уолш, Вен, — сказала она. — Как впечатляет, что, будучи туристом, вы сумели купить у половины заклинателей в городе.
Хендри убрал руку и неловко рассмеялся.
— Впечатляет, что ты можешь определить создателя заклинания, просто взглянув на него.
Он толкнул Алистера локтем в бок, чтобы тот что-то сказал. К сожалению, несмотря на предупреждения их бабушки о том, чтобы не выдавать себя, у Алистера было мало желания продолжать этот фарс. Охотники на заклинания все равно будут пялиться — с таким же успехом он мог бы дать им на что-нибудь посмотреть.
Скалятся, как гоблины. Алистер улыбнулся.
— Что тебе нужно, чтобы оставить нас в покое? — спросил он, хотя и надеялся, что она поступит наоборот.
Девушка скрестила руки на груди.
— Ваши имена.
Бледные, как чума, и тихие, как духи.
Алистер угрожающе шагнул ближе, хотя она на каблуках была выше его. Ему это нравилось. — Я хотел бы знать твое.
Он протянул руку.
— Я Изобель Макаслан, — твердо сказала она ему.
Они разорвут тебе глотку и выпьют твою душу.
Она схватила его за руку и потрясла. Ее прикосновение было холодным, но его было еще холоднее.
— Я полагаю, ты назвала меня своим соперником.
Заклятие выстрелило с одного из его колец на ее запястье, извиваясь и скользя вверх по ее руке, как змея. Зубы впились в ее шею, оставив два прокола над ключицей. Ее кожа цвета слоновой кости мгновенно стала фиолетовой.
Она ахнула и отшатнулась, прикрывая рану рукой. Но вместо того, чтобы накричать на него, Изобель мгновенно взяла себя в руки, превратив дискомфорт в злую улыбку. Это делало ее несправедливо привлекательной. — Тогда мне очень приятно, Алистер Лоу.
Алистер почувствовал, как его ущипнули за запястье. Он нахмурился, глядя на отметину над точкой пульса: белые губы. Знак Божественного Поцелуя.
Это не было заклятием, как то, что он наложил на нее. Это было еще хуже. Она заглянула в его разум и вытащила его имя. Хитрое, умное заклинание. Что еще она узнала? Укол смущения сжал его грудь, но он быстро проглотил это чувство.
 
Она не могла многому научиться, подумал он. Иначе она бы испугалась.
Изобель самодовольно улыбнулась.
— Может быть, это тебе следует меня бояться.
Алистер тихо выругался. Конечно, заклинание еще действовало.
И с этими словами она ушла, цокая каблуками по кафельному полу. Алистер смотрел, как она исчезает за дверью, странно разочарованный тем, что она уходит. Их ночные экскурсии редко бывали такими увлекательными.
Как только она ушла, Алистер почувствовал, как взгляды присутствующих обжигают его кожу, и внезапно пожалел, что надел такой тяжелый свитер. Он слышал несколько их шепотов: «ужасный», «бессердечный», «жестокий». Под дымчатыми неоновыми огнями эти слова казались более реальными, чем обычные сказки их семьи на ночь. Жестче. Он постарался не вздрогнуть.
Хендри поджал губы. — Клык Аспида? Она будет нездорова несколько дней, и она еще один чемпион. Его брат бросил на него настороженный взгляд. — Некоторые могли бы назвать это читерством.
Алистер пожал плечами и допил свое пиво. В отличие от Изобель, ему было искренне все равно, что о нем думают в мире.
— Она предвидела это, иначе не пожала бы мне руку.
Он дернул себя за рукав, чтобы скрыть магическую метку, которую она оставила на нем. Хотя он никогда бы не подумал об этом, возможно, нашёлся ещё один чемпион, такой же хитрый, как он. Почти.
— Ты чудовище.
Хендри проглотил остатки из своего стакана и икнул. — Прогнивший до мозга костей.
Хотя Алистер знал, что его брат шутит, ему вдруг стало не до смеха. — Я краснею.
— Ты — абсурд.
— А ты — пьян.
И от одной пинты эля, не меньше. Когда Алистер повернулся, он столкнулся лицом к лицу с яркой вспышкой одноразовой камеры, зажатой в жирных пальцах охотника на заклятия.
Ярость захлестнула его. Мир не обращал на Илверната ни малейшего внимания в течение сотен лет. На его причудливые природные явления. На сказки шепотом. На кровь, забрызгавшую тайные страницы его истории.
До сих пор.
— Я ненавижу эту гребаную книгу, — прорычал Алистер. Затем он схватил Хендри за плечи и вывел его из бара. Если эта фотография появится завтра в газетах, его бабушка убьёт его.
Должно быть, ярость в голосе Алистера заставила Хендри остановиться, как только они вышли на улицу.
— Ал, — сказал он тихим голосом. — Если ты когда-нибудь захочешь поговорить о турнире — по-настоящему поговорить об этом — я здесь. Я выслушаю.
Алистер сглотнул. Лоуи готовили Алистера к этому турниру всю его жизнь, культивировали страх и воспитывали безжалостность, учили ребенка превращать истории, которые его пугали, в те, которые он рассказывал о себе. Они не принимали слабости от чемпиона. Хендри всегда был единственным наперсником Алистера.
Алистер хотел выиграть турнир по многим причинам. Конечно, он хотел выжить. Он хотел, чтобы его семья гордилась им. Он хотел вернуться к своему брату на такие ночи, как эта, пьяный пинбол и делиться секретами в местном пабе, притворяясь, что живет нормальной жизнью, которой у них никогда не было.
Но больше всего он ненавидел представлять, как его брат скорбит о нем. Они никогда не были друг без друга.
— Я поговорю с тобой, — пробормотал Алистер. — Но не сегодня.
Не было никакой необходимости портить редкую ночь свободы. Особенно когда она может быть их последней.
— Если ты так хочешь, — ответил Хендри.
Алистер озорно усмехнулся.
— Чего я хочу, так это еще один раунд. Давай найдем другой паб, где меньше туристов.
И вот, два часа спустя, с гудящими головами, с Белым Поцелуем, все еще запятнанным на запястье Алистера, братья Лоу вернулись домой в свое мрачное поместье.