Кружева лжи

– ОН… тебе звонил? – сглотнула Снежана.
– Нет. Андрей сообщил, что Миша на свободе и всё. Больше я ничего не знаю. Забудь. Глупости. Мне просто сон приснился. Не обращай внимание. Сны ведь вещими не бывают. А я слишком распереживалась вчера, результат – тараканы в голове. Ешь и поехали.
– С-сон? – спросила, обхватив себя за плечи.
– Говорю же, глупости, – свернула новую трубочку, протянула Снежане. – Будешь?
Подруга мотнула головой.
Вита с удовольствием прожевала, затем продолжила:
– Совершенно дурацкий сон. Будто твой бывший муж стоит у вашего дома и пялится в мобильник. Говорю же, ерунда полная. Тараканы. Снежанка, не думай об этом. На нервах ещё и не такой бред приснится. Лучше поешь. Могу яичницу сварганить, хочешь?
– Не надо.  – Дрожь не отпускала. – Я… хочу заехать домой и взять вещи.
– Решила всё-таки пожить у меня? Правильное решение! Будем как сёстры!
– Вит, я хочу заказать новые замки.
– Ого! Думаешь, он вернётся сразу после тюрьмы? Или ты испугалась из-за сна? Это я виновата. Снежанка, это всего лишь сон! Тебя никто не обидит.
– Так ты не против, если я останусь… ненадолго?
Ответом Вита обняла Снежану.
– Спасибо…
– Ладно.  – Виталина отпустила подругу. – Поехали. С замками помогу, а то знаю, ты так будешь мямлить в трубку, что ни один специалист не приедет. Тебе уверенности не хватает. Но ничего. Я с тобой поделюсь своей. Хотя, если говорить об уверенности, то навалом её не у меня, а…
– У Ангела… – прозвучало одновременно.
– Может, её поэтому и убили? – предположила Вита. – Из-за излишней самоуверенности. У Ангела романтика намечалась: стол, конфеты, виноград, вино Бастардо. Ужин на двоих, похоже. Может, она не на того мужика запала?
Снежана сглотнула.
– Вино… град?
– Ну да.
– А какой? – спросила с замирающим сердцем.
– Обычный Кишмиш. Надеюсь менты разберутся и как можно скорее найдут этого подонка.
– По-полицейские, – поправила Снежана, вспоминая последний романтический ужин. Она сама его устроила. На столе был виноград Кишмиш и вино Бастардо. Марк обожал это сочетание.
– Менты… полицейские – одни тараканы. Сейчас вызову такси. Блины убирать?
Снежана кивнула. В голове ворочалась одна и та же мысль: «Неужели ужин предназначался Марку? Выходит, он солгал, и между ним и Ангелом было нечто большее?»
***
В квартиру Снежана входила осторожно, так, будто шагала по минному полю. Почти не дышала. О Марке старалась не думать. Вита ждала в коридоре.
Снежана первым делом направилась в ванную комнату за любимым гелем: аромат клубники и мелиссы всегда успокаивал. Открыла дверь и оцепенела. Страх щупальцами обвил тело, схватил за шею. Снежана хотела закричать, но не смогла. Коврик с дельфинами, единственный предмет интерьера, не поддававшийся ЕГО критике, потому что дельфинов ОН тоже любил, был осквернён самым жестоким образом.
– Тараканы всемогущие… – прошептала подошедшая Вита.
На коврике лежала тапка с вышитой мордой бульдога, а из-под неё торчала пустая мятая коробка детского яблочного сока.
– Это… это же Мишины тапки, да? Я… я позвоню в полицию, ты только не бойся! Всё будет хорошо!
Снежана знала: хорошо уже точно не будет.
 
 
Глава 14
Рукавица Владимир Андреевич нервничал. Что-то не сходилось. Он не мог понять, что именно до того момента, пока не позвала жена. Увидев Лизу в воде, испытал безотчётный страх, а, успокоившись, пригляделся и вдруг понял: дело в лице Васильевой. Он лично осматривал труп вместе с Резниковым, а затем увидел фотографию на столе её матери.
– Я хочу, чтобы моя девочка всегда была рядом, – всхлипывала несчастная Светлана Ильинична, показывая снимок. Хватаясь за сердце. – Знаете, мне ведь её всегда не хватает…
Чуть позднее, вызвав машину скорой, и, погрузив, полуживую женщину, Рукавица обратился к Чуриной с просьбой сообщить всё, что та знает о жизни Васильевой. Виталина рассказала, что та была достаточно скрытной натурой.
– О мужчинах она вам не рассказывала?
– Нет. Но… но мне кажется… она легко заводила… отношения. Порхала. Как… бабочка, – всхлипывала Чурина.
Полезную информацию у неё получить не удалось.
Привыкший обращать внимание на детали, Владимир Андреевич долго и пристально изучал фотографии. Сначала ту, что стояла на столе, затем выброшенную в ведро. Одинаково счастливая улыбка, но при этом мёртвое лицо. Будто Васильева не жила, а так, существовала, всё время ожидая чего-то сокрушительного и неотвратимого. Будто она скрывалась за весёлостью. Не страдай он в юности романтизмом и тягой к лирическим стихам, решил бы перед ним скрытная женщина, не более. Но он страдал и довольно долго, поэтому видел в глазах Васильевой затаившийся страх.
Смущало и ещё что-то в её образе. Объяснить Рукавица не мог. Пока не взглянул на жену в ванне.
– Пить захотелось, а вылезать неохота. Принеси холодного чая, – попросила Лиза.
Он замер.
– Вов?
– Лиз, если женщину утопить, тональник расползётся? Сойдёт? Что-то изменится?
– Чего? Вопросы у тебя дебильные. Жду чай.
– Погоди со своим чаем. Это важно. Вот ты сейчас в тональнике?
Жена обиженно кивнула и тут же добавила:
– Морщины, знаешь ли, с годами не уменьшаются.
– Я не о том, – замолчал.
– Ты хочешь провести эксперимент? – ужаснулась Лиза.
– Ради дела.
Жена смерила его гневным взглядом и ушла под воду. Тональник остался на месте. Как Рукавица не присматривался, изменений не заметил.
– Мне встать под лупу?  – поинтересовалась с ехидством.
– Не надо.
В тот момент Владимир Андреевич и решил послать на квартиру убитой за фотографиями. Он мысленно пинал себя за то, что сразу не взял снимки и не попросил Резникова. Поначалу убийство казалось ему понятным. Рукавица почти не сомневался: день-два и преступника поймают. Подозревал мужчину с фотографии. Теперь возникли сомнения.
Когда его сотрудник Ярослав Гольцев сообщил о содержании того самого подозреваемого, Рукавица обрадовался, но, допросив того, разочаровался и… почувствовал азарт. Несовместимые эмоции дали подтверждение новой мысли: дело Васильевой вовсе не такое обыденное.
Рукавице стало любопытно, чтобы сказала о преступлении Селивёрстова, но он решительно отогнал от себя желание с ней связаться.