Колыбель для ласточки

Второй возненавидел Первого с первой совместной игры и сейчас ненавидел лишь сильнее. Из-за него он упустил приз. Из-за него он до сих пор не мог позвонить матери и сказать через сколько вернётся. А мама любила точность. Мама за него боялась. Второй не хотел расстраивать маму: когда она расстраивалась, то становилась невыносимой. Сделал глубокий вдох и открыл портфель. Последующие десять минут застёжка то и дело щёлкала.
 
* * *
Третий и Пятый периодически встречались взглядами. Со стороны могло бы показаться, что они поддерживают друг друга, сочувствуют. Что они едины в своём горе. Но на самом деле это было не так. В головах участников звучали разные голоса и рождались совсем непохожие мелодии. У Третьего — боль, скорбь и отчаяние исполняли что-то из Моцарта. У Пятого — ненависть, страх и боль стучали барабанами.
Когда раздался долгожданный звонок, дрожь прошлась по телу каждого. Одинаковый для всех сигнал взорвал мысли, чувства.
Заставил потерять ощущение безопасности не только Ирму.
Первый боялся сделать неправильный выбор. Всё-таки донос — это не шутка. Возможны последствия.
Второй боялся убить Первого, потому что из-за него лишился приза и до сих пор не позвонил матери. Он с ужасом представлял, что его ждёт дома, не зная, чего же страшится сильнее: её или того, как чешутся руки раз и навсегда стереть с лица проклятого Мистера Обаяние.
Ирма потела. То ли из-за лишнего веса, то ли из-за страха. Её сердце совершало немыслимые кульбиты, пока мозг судорожно искал ответ на вопрос: как поступить.
Пятый смотрел на шарф Третьего и боялся. До жути, до дрожи. Боялся не сдержаться и набить морду Третьему, ведь Ольга в показаниях рассказала, что Лара была напугана мужчиной с серым шарфом. Видимо, поэтому она и легла в номере Ольги. Лара, его Лара боялась новенького. Из-за новенького она умерла. Пятый сжал кулаки и с трудом отвёл взгляд. Он знал правила. Пункт какой-то там запрещал драки между участниками на месте действия. Нарушение пункта влекло за собой не только расторжение договора. Пятый ненавидел Третьего и дуру Ирму.
Третий закрыл глаза, и перед ним сразу появилась Лара. Невысокая и стройная. В красных туфлях. Она подняла свою тонкую руку, провела по волосам, изумительному каре, а затем помахала ему, мужчине с серым шарфом.
Третий хотел плакать.
Мобильный продолжал кричать, а игроки не решались ответить. Не выдержала Ирма.
— Да ответьте уже ему! Кому он звонит? Возьмите трубку! — отошла от окна и бессильно прижалась к стенке.
Участники уставились на Ирму.
Сигнал раздавался из её сумки.
    
Глава 11
Больше, чем стоять у плиты, больше перепалок с родителями, Александра Селивёрстова ненавидела лишь бездействие. Сидеть, ожидая интересного дела ей было невмоготу. Получив сотню разочарований от сеансов по скайпу, теперь, услышав про необычное преступление, она гепардом рвалась в бой и уже спустя час — проклятые пробки — взбегала по ступеням к нужной квартире.
В истории заказчиков было полно любопытных моментов. Во-первых, возраст умершей. Во-вторых, причина этой самой смерти. В-третьих, совпадение адреса с тем, где неожиданно умер отец клиентки, Нильской Вероники Давидовны. В-четвёртых, упоминание неких соседей, по словам матери Нильской, именно этих неизвестных личностей боялся её покойный муж. Как-то по-пьяни он предупреждал о них жену.
Александра подошла к двери, расположенной в левом углу этажа, полная уверенности: дело будет увлекательным. Интуиция, для кого-то несерьёзная причина, а для неё живая верная подруга улыбалась широко и открыто, подгоняя в направлении загадок.
Селивёрстова подняла руку, чтобы дать звонок, но дверь уже распахнулась. Встречало всё семейство. Троица смотрела, не отрывая глаз. Нильская сжимала в руках зелёную тетрадь. Александра обратила внимание на одежду — летнее зелёное платье, зелёный ободок на волосах. Милые тапки с влюблёнными крокодильчиками. Тоже зелёные. Крокодильчики были на тон темнее фона. Нильская своим зелёным напоминала лягушку. Заблудившуюся. Вся её поза говорила о неуверенности. На лице отражались страх и робость.
— Спасибо, что приехали, — попыталась улыбнуться Манина Раиса Павловна, мать Вероники. — Мы… вы… очень нас выручили, — произнесла зажато и тоже сцепила руки. Детектив обратила внимание на её маникюр ровный идеальный. Непритязательного цвета сгущёнки.
— Вам дать тапки? — слово взял единственный мужчина. Потянулся к тумбочке, вытянул из череды одинаково белых одну пару. Поставил у ног Александры.
— Не люблю тапки, — честно призналась детектив. — Куда пройдём?
— Белые, как у покойника, — тихо произнесла Вероника. — Я бы тоже от таких отказалась, — опустила взгляд на своих крокодильчиков.
Александра невольно испытала симпатию к собравшимся. Особенно к Веронике. Было что-то в ней близкое сердцу. Что-то странное.
— Где будем говорить? — повторила свой вопрос, взяла сумочку, сделала шаг по коридору, намекая на необходимое перемещение.
— Простите, — всполошилась Раиса Павловна, — мы… мы слегка не в себе. Случившееся…
Вероника шмыгнула носом и в ту же секунду очутилась в объятьях заботливого мужа. Нильский Максим Викторович напомнил Александре Бриза.
Раиса Павловна указала в сторону гостиной, но Вероника заартачилась:
— Нет! Лучше в кухне. — Умоляющим голосом добавила: — Пожалуйста.
Манина вздохнула, муж Нильской отреагировал спокойно. Вероника, по-прежнему сжимая тетрадь, вошла на кухню и сразу начала копошиться. Работала одной рукой. Александре показалось это крайне интересным. Женщина не выпускала тетрадь, хотя накрывать стол двумя руками было бы гораздо легче. В считанные мгновения на прозрачной скатерти, украшенной крупными сиреневыми цветами, появились чашки, блюдца, салфетки, ягодный пирог, порезанный на ровные треугольники, и удивительный чайник-ваза.
— Максик подарил, — улыбнулась Нильская, заметив интерес детектива. — У нас была годовщина свадьбы.
— Поздравляю, — Александра принялась осматриваться по сторонам. Уютная кухня в зелёных тонах напоминала лучшую версию собственной. Переведя взгляд с обоев на тетрадь, Селивёрстова начала догадываться, почему Нильскую тянуло поговорить именно здесь.
— Спасибо. Пробуйте пирог. Мама привезла.
— Я сама пеку, — пояснила Раиса Павловна. — Дома стало скучно после того, как Давидушки не стало, не знаю, чем себя занять. А так хоть какая-то забава.
— Раиса Павловна отлично готовит. Ника пошла в неё.
— Максик, у мамы всё равно лучше, а ты меня просто хвалишь.
— Говорю правду. Твои пироги обожают на моей работе.
— Ты угощал коллег всего лишь раз.
— И они просят ещё.
— Мой Давидушка тоже любил пироги. Он всё любил. Вы пробуйте, Александра. И ты, Максим, я на этот раз добавила к смородине вишню.