Записки исторической сплетницы. О жизни королевских особ и аристократов XII-XVIII вв.

Какую должность он занимал при английском дворе, тоже точно не известно. Он мог быть мажордомом (управляющим королевским дворцом), главным камердинером. В правление Ричарда III его ласково именовали «слугой при спальне королевы» или «портным королевы» – еще неизвестно, какая из двух версий была более издевательской. Кроме того, Ричард III лично распускал слухи, что папа Оуэна был простым трактирщиком, а никаким не землевладельцем. Вряд ли это соответствовало действительности, но информационная война против политических соперников – это святое. И пусть потом тот же Ричард не обижается на Шекспира, который в своей пьесе в угоду Тюдорам изобразил его моральным и физическим уродом. Кто первый начал черный пиар применять, а? То-то же.
Обстоятельства знакомства Тюдора с королевой – это тоже тайна, покрытая мраком. Но различными версиями эта тайна все же обросла. Например, писали, что на одном из балов, где с какой-то целью тот Тюдор присутствовал, он не удержался на ногах – то ли хотел исполнить какой-то суперсложный танцевальный пируэт, то ли просто бухой был в стельку – и свалился прямо на колени королеве со словами «Почему вы меня все время роняете? Я вот тут плечо ударил!» И конечно, Екатерина тут же влюбилась в него, прямо как Надя Шевелева в Женю Лукашина – ну чисто кино «Ирония судьбы, или С легким паром!».
Другая история – про женскую инициативу. Уведите поборников женской безупречной нравственности от наших голубых экранов. Екатерина увидела красавца-военного (портного, трактирщика, камердинера, черт его знает кого) и решила: «Все равно он будет мой, никуда не денется». Переоделась в платье служанки и назначила Оуэну свидание. И начала бегать на эти свидания по вечерам. Однажды, то ли уклоняясь от поцелуя, то ли совсем наоборот, она поцарапала щеку. Ну поцарапала и поцарапала, домой пошла. А на следующий день Оуэна официально представили королеве. Он смотрит и думает: «Да это ж та «служанка! Да нет… Пить меньше надо, надо меньше пить!» И тут замечает царапину на щеке королевы и все понимает. Наверняка ему стало нехорошо, в своем воображении он уже видел тюрьму, плаху и начал готовить прочувствованную последнюю речь. Но королева только посмеялась и отнеслась к нему благосклонно. Очень благосклонно.
Как бы там ни было, в то время как герцог Глостер пыхтел, разрабатывая содержание парламентского акта о браке вдовствующей королевы, Екатерина и Оуэн уже давно были любовниками. А их тайный брак был заключен примерно через пару лет после принятия вышеназванного акта. Особо ничего о браке не известно – где, когда, в чьем присутствии, при каких обстоятельствах, – на то он и тайный. И не факт, что это был брак, а не сожительство. Но тут надо заметить, что даже Ричард III, обзывая конкурирующее семейство Тюдоров худородными нищебродами, ни разу не назвал их незаконнорожденными. А мы Ричарда знаем по делам его, уж за ним бы не заржавело, если бы была хоть малейшая зацепка.
Конечно, многие знали об отношениях влюбленной парочки, как они ни шифровались. Наверное, Екатерина обладала определенным авторитетом и имела нужные связи в парламенте и совете, потому что несколько лет супруги прожили спокойно и счастливо. Если к ним и возникали вопросы, то королева наверняка сумела дать на них достойный ответ. Например: «Милорды, ша! Я делаю королю счастливую маму!» А что, по-моему, вполне достойно. И исчерпывающе.
Во время их брака произошло одно важное событие, тоже, наверное, благодаря влиянию Екатерины. Валлийца Оуэна уравняли в правах с англичанами и дали ему неплохую должность: поручили вести дела одного знатного землевладельца. Для Атоса скромного валлийца это было слишком много, для графа де Ла Фер мужа королевы слишком мало, но если не придираться, то вполне неплохо. И прежнее свое имя он изменил, чтобы нормально звучало на английский лад: сделал имя дедушки – Тюдор – своей фамилией.
В браке Екатерины и Оуэна родились дети, хотя их точное количество неизвестно, но вроде как были и сыновья, и дочери. Интересуют всех обычно двое: мальчик и мальчик, Эдмунд и Джаспер. Эти уж поучаствовали в борьбе за правое дело Ланкастеров, причем небезуспешно.
Екатерина Валуа умерла достаточно молодой, в возрасте тридцати шести лет. От чего умерла – сведения опять-таки противоречивы: то ли от болезни, то ли от родов, то ли от всего вместе. Последние месяцы жизни она чувствовала себя очень плохо. Она сама говорила, что у нее «длительное тягостное беспокойство и уныние» и что это наверняка «кара Божья» (за что – не уточняла). Может, она страдала депрессией, а может, еще какое тяжелое заболевание психики проявилось – гены предков к тому располагали. В общем, королева удалилась в Бермондсейское аббатство, где и умерла (предположительно родив дочь, которая тоже долго не прожила). В завещании она не упомянула второго мужа и детей от второго брака. В этом иногда усматривают косвенное доказательство того, что брак не был заключен по всем правилам. А может, Екатерина просто не хотела подставлять мужа и детей перед королевским советом. Без ее защиты неизвестно, как с ними могли поступить.
И действительно, вдовца Екатерины ожидало немало приключений и крупных неприятностей. И убегать ему приходилось, и скрываться, потому что Глостер пытался шить дело за женитьбу на королеве без согласия короля и совета. Потом Тюдор все же предстал перед советом и оправдался, с него сняли обвинения и отпустили в Уэльс. Но по дороге все же арестовали, наложили арест на имущество и посадили в тюрьму. Через некоторое время освободили под залог, а потом и вовсе простили и приблизили ко двору. Король к своему отчиму относился с почтением.
Под старость лет Оуэн воевал на стороне Ланкастеров: участвовал в знаменитой битве при Мортимер-Кросс, где победили Йорки, был схвачен и обезглавлен. Якобы перед смертью он сказал: «Голове этой надлежит быть преклоненной перед королевой». Какую королеву он при этом имел в виду, не пояснил (времени, наверное, не было): Маргариту Анжуйскую, которая была видной фигурой в той войне, или собственную жену вспомнил.
Эдмунд и Джаспер Тюдоры считались членами королевской семьи. Король любил их как братьев, даровал титулы графа Ричмонда и графа Пембрука, соответственно. Эдмунд женился на Маргарет Бофорт, правнучке знаменитого Джона Гонта, герцога Ланкастерского. Их сына (рожденного, к слову сказать, после смерти отца) назвали Генрихом. Генрих хорошо себя вел, кушал кашу, слушался маму и дядю Джаспера – и в итоге стал королем Англии. Дети, будьте как Генрих! Но не во всем.
И вот этот-то Генрих и стал, когда пришло время, отцом знаменитого короля Генриха VIII, который, как мы знаем, был очень нервный и вспыльчивый и характер имел тяжелый. А с чего ему другим-то быть, при таких-то интересных предках? Но, кажется, я это уже говорила в начале главы.
Мораль… А нет никакой особенной морали. Если вам достались не совсем вменяемые предки, с этим ничего не поделаешь. Надо жить, работать над собой и стараться по мере возможности быть счастливым, особенно если против вас лично пока парламентские акты не принимают. И не циклиться на роли в вашей судьбе бабушки-абьюзера и чокнутого семиюродного дедушки. Тем более не всегда они в ваших несчастьях виноваты. О, вот и мораль сложилась!