Сломай меня, если захочешь

— Во сколько заканчиваешь, я заберу?
— Не надо, я сама.
— Я не спрашиваю!!! Через двадцать минут буду.
Оделся за секунду, прыгнул в бэху и погнал. Соня мельтешила возле входа. Поморгал фарами, привлекая внимание.
Уселась, наполняя салон ароматом киви и жасмина. И суета успокоилась. Потому что волноваться за нее, я перестаю только когда рядом со мной. Не спешил трогаться. Хотелось посидеть рядом.
— Бемби, я соскучился.
— Макар, опять свои игры затеял?
— Я серьезно, сам только что понял.
— Ну, если серьезно, тогда хорошо.
Откинулся на спинку, рассматривая ее.
— Сонь.
— Что?
— Распусти волосы — мог бы и сам, но прикасаться боюсь.
— Зачем? —
— Видеть хочу, пожалуйста — стянула резинку с волос. В салоне светло, стоим напротив баннера. Вижу, как пальцами расправляет. Дыхание задерживаю. Волной расплетаются, укладываясь по плечам. Завораживает. Такие длинные, волнистые, блестят под неоновым светом. Никогда не уделял столько внимания женским волосам. Всегда картинка в целом. А здесь, словно фетиш какой-то. Касаюсь, пропуская между пальцами.
Нажимаю кнопку, сдвигая сиденье назад. Уже не думаю. Тяну ее, усаживая на колени. Жду когда оттолкнет. Что бы остановился, включил голову, потому что сам не в состоянии. Соня не сопротивляется, подливая масла в огонь. Чувствую руками ее податливое тело.
Свет падает на ее лицо, освещая. Всматриваюсь, скольжу пальцем по губам, надавливаю на нижнюю заставляя раскрыться. Внутри все кипит, расплавляя внутренности, подталкивая. Быстрее, резче. Сдерживаюсь, действуя как в замедленной съемке.
— Бемби, оттолкни меня. Ударь, наори, потому что я сам не могу остановиться.
— Не хочу — наклоняется и целует. Меня искрит, выбивает последнюю пробку в щитке, отправляя рассудок в нокаут. Сжимаю затылок, впечатывая в себя настолько, что вдохнуть невозможно. Ныряю языком внутрь, охереваю от ощущений. Такая вкусная. Скользит языком по пирсингу, играет с ним. Ей нравится, стонет и дрожит. А я вообще на пределе. Опускаю руки на бедра, дергая ближе и поднимаюсь вверх под кофту. Голое тело, под ладонями кожа горит. Такая гладкая, мягкая. Еще выше. Понимаю что на ней, нет белья. Отрываюсь от губ, что бы спросить, она протестует, стонет. Малыш, я тоже против.
— Сонь, где лифчик, почему голая? — дергается, хватаясь за край. Теперь уже поздно, ответь и продолжим.
— На работе сок пролили, а сменки нет. Хорошо, что кофта не пострадала — ну это как сказать. собирается сползти на свое место, держу за бедра не пускаю.
— Макар мы… — смотрю прямо в глаза и стягиваю кофту. Она совершенная, идеальная просто. Молочная кожа при этом свете еще нежнее, почти фарфоровая, талия узкая. Грудь вообще без слов. Нет таких в природе, что бы описать. Одна рука на пояснице удерживает, другой скольжу по плоскому животу вверх. Она выгибается, отклоняя голову назад и касаясь волосами руля. Гибкая, словно плавится под моей ладонью. Скольжу языком по коже, задеваю сосок, втягиваю ласкаю. Вскидывается, вцепляясь в плечи. Я знаю, малыш, меня тоже штормит. Но я у руля, а ты можешь расслабиться.
Торможу себя. Еще секунда и сорвусь, а лишать девственности в салоне авто хоть и дорого, та еще романтика. Меня устроит, потому что я мягко говоря, мало понимаю, как довезу свое сокровище с таким стояком. Только с Соней так нельзя. Ее любить нужно, ласкать. Короче, вся эта нежность, которую я не очень, но сейчас хочется. Вставляет, вот так медленно, смакуя, чтоб текла по рукам по венам. Замираю, уткнувшись лбом в ложбинку. Адски хорошо, но надо собраться. То, что домой не поедет понятно, поймал теперь не выпущу. Говорил же тебе бемби, что не герой. Тянусь носом выше, втягивая запах кожи, как наркоман по кокаиновой дорожке и штырит так же, подбираюсь к уху, цепляю зубами мочку, зализываю. Соня за шею прижимает еще ближе, зарывая пальцы в волосы. Внутри шторм и буря. Грозы хочется. Взорваться внутри нее. Вместе с ней.
— Бемби — шепчу на ушко, она вздрагивает — одеться надо, домой поедем — а сам не отрываюсь, гуляю языком по шее, скуле.
— Макар, остановись, пожалуйста — толкает, не сильно, вздыхаю и отрываюсь. Соня хватает кофту, надевает, пару раз задев рукавом по лицу, но с колен не слазит, потому что держу. Секунду еще. Еще. Все отпускаю. Перекидывает ногу, возвращаясь на свое место — Макар, мы что сейчас…
Не даю договорить, что бы уяснила, назад дороги нет.
— Начали. Через пятнадцать минут продолжим. До конца, Соня.
— Ты имеешь ввиду… — запинается
— Да, Соня, ко мне едем, девственности тебя лишать — губки свои приоткрыла от удивления, возмущения. Не понял, держа за грудки самообладание, чтобы не свалило нахрен — Бемби, сегодня без романтики. Прости. любить тебя буду, а завтра все что захочешь, договорились — кивнула и на дорогу уставилась, правильно так безопасней.
Сдвинул сиденье слишком резко.
— Черт — выругался, потому что ехать, когда у тебя в штанах тесно, не очень удобно.
— Что случилось? — не удержался, взял руку и приложил к паху. Член дернулся, когда маленькая ручка коснулась, сжала рефлекторно, не отдернула. Я б**ть мазохист — Больно? — погладила. Чуть не кончил от удовольствия.
— Пи**ц, Соня, ты еще подуй — убрала руку и покраснела. Завел мотор и скрепя зубами, погнал в закат.
— Куда мы едем? Квартира в другой стороне.
— Я сейчас у родителей живу.
— Я не поеду. Как ты себе это представляешь?
— Сонь, не тупи, родители уехали. Неужели, думаешь что повез бы тебя, будь они дома — соглашается послушная моя. Молчит, только по тому как нервно перебирает ремешок, вижу что напряжена.
Соня вышла из машины и как то сжалась, как будто неуютно, как будто стесняется себя. Разозлился, потому что не должна, потому что достойна большего. Стоит с растрепанными волосами, губами припухшими, а у меня внутри все кувырком. Потому что никого не хочу больше, только ее. Вот такую, ранимую, что бы изгибалась подо мной, прижимаясь ближе. Доверилась. А я укрою руками, телом, ото всех. Что бы не обидели, не ранили. Такой накал эмоций, сам от себя не ожидаю.
Срываюсь с места хватаю и закидываю на плечо. Взвизгивает, цепляется за ремень
— Макар, пусти, куда ты меня тащишь?
— В свою пещеру, Бемби, ужинать тобой буду — прикусываю за оголившийся бок.
— Лютаев, ты псих — хихикает.
— Ага — вношу в спальню кидаю на кровать, бережно, что бы не поранить. Ложусь сверху, выбивая кислород из легких. У нее. У себя. Ласкаю ее глазами, не боится, так же смотрит. Шутки кончились, теперь играем по взрослому.
Переворачиваюсь, усаживая сверху. Снимаю черное безобразие, прикрывающее охрененую грудь и накрываю руками, лаская вершинки большими пальцами. Соня выгибается, но чувствую, что не расслабилась.